Дочки-матери
Патологическая зависимость, паттерн которой формируется у детей тех матерей, которые видят в своем ребенке лишь часть себя, но не отдельное существо, отражается в дальнейшем на любых отношениях.
Человек, вступая в отношения с другим, фактически не видит его как другого, а бессознательно воспринимает так, как воспринимала его мама - как часть себя. Тогда он проваливается в отношения бесконечного слияния - приятного или дискомфортного, но такого типа отношений - когда другой не является по-настоящему другим, а кем-то похожим на его внутреннюю, желанную, но неприсвоенную, словно что-то недостижимое, фигуру
Нарциссическая мать не принимает потребности ребенка как потребности другого человека, а фактически удовлетворяет свои незакрытые потребности, проецируя их на ребенка, а настоящие потребности ребенка остаются "за кадром", как бездомное животное.
Если ребенок остается "нарциссическим близнецом" матери (Кернберг, 1987), то она обращает на него внимание, худо-бедно удовлетворяет хоть как-то его потребности, если же отделяется, принимая собственную идентичность, то зачастую мать становится к нему равнодушна и холодна. Поэтому ребенок, чтобы сохранить мать, отказывается от отдельности, как от чего-то, за что приходится заплатить слишком дорого - потерей любви и внимания матери.
Или же отделение провоцирует огромное чувство вины - из-за того, что ребенок лишает мать чего-то жизненно важного, необходимого ей. С таким чувством вины справляются двояко - либо стараются уехать как можно дальше (бросить мать) либо символически носят в себе желание уничтожить мать. Ведь только её "уничтожение" позволит отделиться из слишком сильной зависимости. Такое уничтожение происходит символически во внутреннем мире через обесценивание образа матери, что дает некоторую хрупкую автономию - вроде бы я отдельный, но тогда невозможно идентифицироваться ни с чем, что представляет мать, поскольку невозможно присвоить то, что уничтожено или обесценено.
Особенно тяжела такая ситуация для дочери, потому как она не может идентифицироваться ни с чем женским, фемининным, обесценив образ поглощавшей её матери, что является единственно доступной для неё формой отделиться.
Иногда дочь (особенно имеющая в анамнезе отсутствовавшего или не проявлявшего к ней эмоционального интереса и тепла отца) решает вопрос освобождения из слишком сильной зависимости от матери "обращая" зависимость - не она зависит, а от неё зависят - отыгрывая именно такой паттерн в отношениях со значимыми другими, уходя в гомосексуальные связи, как бы восстанавливая обратную картину - когда другая женщина зависит от неё.
Фактически, когда человек перестает бороться, и признает все, чем он явлется, принимает это, ведь в том, кто мы есть так много хорошего, кроме плохого:) Именно в этот момент у него высвобождается энергия на то, чтобы почувствовать и увидеть, кто еще он есть. Именно тогда он встречается с самим собой - тем, кто был так давно отвергнут, но принять его никогда не поздно.
Человек, вступая в отношения с другим, фактически не видит его как другого, а бессознательно воспринимает так, как воспринимала его мама - как часть себя. Тогда он проваливается в отношения бесконечного слияния - приятного или дискомфортного, но такого типа отношений - когда другой не является по-настоящему другим, а кем-то похожим на его внутреннюю, желанную, но неприсвоенную, словно что-то недостижимое, фигуру
Нарциссическая мать не принимает потребности ребенка как потребности другого человека, а фактически удовлетворяет свои незакрытые потребности, проецируя их на ребенка, а настоящие потребности ребенка остаются "за кадром", как бездомное животное.
Если ребенок остается "нарциссическим близнецом" матери (Кернберг, 1987), то она обращает на него внимание, худо-бедно удовлетворяет хоть как-то его потребности, если же отделяется, принимая собственную идентичность, то зачастую мать становится к нему равнодушна и холодна. Поэтому ребенок, чтобы сохранить мать, отказывается от отдельности, как от чего-то, за что приходится заплатить слишком дорого - потерей любви и внимания матери.
Или же отделение провоцирует огромное чувство вины - из-за того, что ребенок лишает мать чего-то жизненно важного, необходимого ей. С таким чувством вины справляются двояко - либо стараются уехать как можно дальше (бросить мать) либо символически носят в себе желание уничтожить мать. Ведь только её "уничтожение" позволит отделиться из слишком сильной зависимости. Такое уничтожение происходит символически во внутреннем мире через обесценивание образа матери, что дает некоторую хрупкую автономию - вроде бы я отдельный, но тогда невозможно идентифицироваться ни с чем, что представляет мать, поскольку невозможно присвоить то, что уничтожено или обесценено.
Особенно тяжела такая ситуация для дочери, потому как она не может идентифицироваться ни с чем женским, фемининным, обесценив образ поглощавшей её матери, что является единственно доступной для неё формой отделиться.
Иногда дочь (особенно имеющая в анамнезе отсутствовавшего или не проявлявшего к ней эмоционального интереса и тепла отца) решает вопрос освобождения из слишком сильной зависимости от матери "обращая" зависимость - не она зависит, а от неё зависят - отыгрывая именно такой паттерн в отношениях со значимыми другими, уходя в гомосексуальные связи, как бы восстанавливая обратную картину - когда другая женщина зависит от неё.
Фактически, когда человек перестает бороться, и признает все, чем он явлется, принимает это, ведь в том, кто мы есть так много хорошего, кроме плохого:) Именно в этот момент у него высвобождается энергия на то, чтобы почувствовать и увидеть, кто еще он есть. Именно тогда он встречается с самим собой - тем, кто был так давно отвергнут, но принять его никогда не поздно.