РОДИНА ИЛИ СМЕРТЬ
Слушайте, это болезнь мозга. Гламур в России давно, очень давно, умер, о чем я не раз говорил. Остался некий призрак, сотканный из зависти, комплексов и природной глупости тех, кто в этой жизни не успел. У богатых и знаменитых русских давно другая фишка - духовность, что, естественно, не мешает им есть на серебре. Богатые всегда жили иначе, такова данность. "Иначе" сегодня - это ходить в очках и не пропускать премьер в Мариинке, пока ЗИДИ думают где бы урвать кусок хлеба. Просто смиритесь с тем, что есть другая реальность - в чем-то комичная, не спорю, - но это наша с вами история.
И тем не менее мы - без чинов и разрядов - можем сделать Россию лучше. Давайте не ссориться, а работать. И любить страну, которая сейчас летит к чертям. Пожалуй, сегодня для всех нас настал настоящий час испытаний - либо мы думаем о Родине , либо мы думаем о соседе и его корове. Если бы Сурков платил мне деньги, я бы основал движение "Родина или смерть". Но он не платит мне деньги, а потому мне нечего сулить участникам, кроме русских просторов, задушевной простоты Пушкина, и скромного русского Бога. Когда я еду на дачу через голубые леса, читаю наших писателей, слушаю Глинку, Чайковского или Шостаковича, изучаю письма Петра и Екатерины, даже Ленина, я горжусь Родиной, верю в нее, я вижу смысл. Простите мне эту пошлость, но я люблю эту одну шестую, неуклюжую, коррумпированную, нелепую в своей гордыни и ничтожестве. Люблю странную любовью. И все-таки...
И тем не менее мы - без чинов и разрядов - можем сделать Россию лучше. Давайте не ссориться, а работать. И любить страну, которая сейчас летит к чертям. Пожалуй, сегодня для всех нас настал настоящий час испытаний - либо мы думаем о Родине , либо мы думаем о соседе и его корове. Если бы Сурков платил мне деньги, я бы основал движение "Родина или смерть". Но он не платит мне деньги, а потому мне нечего сулить участникам, кроме русских просторов, задушевной простоты Пушкина, и скромного русского Бога. Когда я еду на дачу через голубые леса, читаю наших писателей, слушаю Глинку, Чайковского или Шостаковича, изучаю письма Петра и Екатерины, даже Ленина, я горжусь Родиной, верю в нее, я вижу смысл. Простите мне эту пошлость, но я люблю эту одну шестую, неуклюжую, коррумпированную, нелепую в своей гордыни и ничтожестве. Люблю странную любовью. И все-таки...