Как Вадима Ковтуна полицаи назначили Приморским Партизаном
17 Окт, 2012
Я расскажу историю, произошедшую лично со мной в застенках приморских
правоохранительных органов, попытаюсь раскрыть уловки, которыми
пользуются сотрудники милиции-полиции для выбивания нужных им показаний,
расскажу как могут невиновного человека после соответствующей обработки
допросить свидетелем, затем перевести в разряд подозреваемого и
посадить на судебную скамью уже в качестве обвиняемого…
В начале лета 2010 г. мой младший брат и его друзья были объявлены в
розыск. Для нас, родственников «Приморских партизан», это было, как гром
среди ясного неба, так как не было никаких явных признаков того, что
наши близкие выйдут защищать свои идеалы с оружием в руках.
С братом у меня тёплые родственные отношения, но виделись мы редко
ввиду моей занятости, да и жили мы разными жизнями. В свои дела он меня
никогда не посвящал, круг общения у нас был разный. Он был холост, а у
меня жена и ребёнок. Я учился заочно в Приморском институте
железнодорожного транспорта, находящемся в Уссурийске, и работал и.о.
начальника ж/д станции Кабарга в 35 км от п. Кировского.
5 июня мы с женой возвращались домой от её родителей из соседнего
села, куда отвезли на каникулы дочь. Все населённые пункты и дороги были
заполнены ОМОНом, спецназом, на обочине дорог стояли бронетранспортёры…
По дороге были остановлены нарядом ДПС для проверки документов.
Сотрудники ДПС, проверив документы, позвонили в OВД Кировского района.
Через несколько минут подъехали оперативники Безугленко Р. и Соболев E.,
они забрали сотовые телефоны и досмотрели мой автомобиль.
Ничего не обнаружив, приказали проследовать с ними для допроса в ОВД.
Когда мы в сопровождении оперативников прибыли в ОВД Кировского района,
нас с женой развели по разным кабинетам, телефоны унесли на проверку.
Впервые в жизни к моей персоне был проявлен интерес со стороны
правоохранительных органов. Я законопослушный гражданин, который никогда
не привлекался даже к административной ответственности, был спокоен и
не испытывал никакого страха (а зря, как показали последующие события)… В
течение шести часов со мной вели беседу сотрудники различных ведомств:
ФСБ, УСБ, ОРЧ. Никаких протоколов не велось. Наконец нас отпустили и
вернули телефоны.
Через два дня, 7 июня, когда я собирался на работу в ночную смену
(и.о. начальника станции Кабарга), для проведения обыска прибыли пятеро
сотрудников из Уссурийского ОВД и ОРЧ-4. Ничего интересного не
обнаружили, поэтому изъяли системный блок компьютера и старые сотовые
телефоны.
Предупредили, что повезут в ОВД для дачи показаний. Меня усадили на
переднее пассажирское сидение в автомобиль с тонированными стёклами.
Как только тронулась машина, сидевший за мной оперативник из г.
Уссурийска по фамилии Резник, неожиданно крепко обхватил мою шею левой
рукой, а правой стал наносить сильные удары по голове, приговаривая,
чтобы я не вздумал ссылаться на 51 статью Конституции (которая позволяет
не свидетельствовать против себя и близких родственников), а давал
показания.
Допрос проводил следователь Богданов А.В., я честно сказал, что
местонахождение брата мне неизвестно, ни о каких действиях и намерениях
он мне ничего и никогда не сообщал, видимся мы редко в виду моей
занятости работой, учёбой и семейной жизнью. Около 22 часов, подписав
протокол, я вышел из Kировского ОВД.
Однако через четыре часа меня, закованного в наручники за спиной,
снова привезли в Kировское ОВД. Оперативник Соболев E., заломив мне
назад руки, бегом отвёл на третий этаж в пустой кабинет, подвёл лицом к
стене и несколько раз ударил головой об стену. Следом зашли ещё 7
полицаев (Алпатов, Лекарев, Пирог, Храпов, Тевяшов, Меженский,
Безугленко) и закрыли дверь на ключ.
Развернули спиной к стене, и Соболев продолжал бить головой об стену,
а Алпатов стал наносить удары по телу. Подскочивший Безугленко наотмашь
ударил локтём в кадык, чтобы я не мог кричать. Так продолжалось
некоторое время: один бил головой об стену, другой наносил удары по
корпусу.
Я упал, и к делу подключились остальные. Меня подняли и стали
избивать уже ввосьмером по кругу. Когда я падал, поднимали и били снова.
При этом ничего не объясняли и ничего у меня не спрашивали, били молча.
Очередной раз, когда я повалился на пол, стали пинать и прыгать на мне.
Потом надели наручники еще и на ноги. Соболев принёс верёвку, которую
протянули между наручниками на ногах и руках, застёгнутых за спиной.
Лекарев и Соболев, взявшись за концы верёвки, подняли меня и держали
какое-то время на весу, потом на «раз, два, три» резко подняли меня
вверх и резко бросили на пол. Поднимали и бросали, пока я не потерял
сознание… Эта пытка у сотрудников правоохранительных органов называется
«ласточка».
Потом перевернули на спину, и оперативник Пирог достал из пакета
медицинские перчатки, противогаз и две пачки папирос. Надев перчатки, он
надел мне противогаз. Безугленко сел на меня сверху, закурил папиросу и
стал вдувать дым в патрубок, перекрывая шланг, чтобы я вдыхал весь дым,
одновременно бил кулаком в грудь, чтобы сбить дыхание. При этом я
по-прежнему находился в связанном положении. Папироса за папиросой,
папироса за папиросой…
Несколько раз я терял сознание. С меня снимали противогаз, приводили в
чувство, и издевательства продолжались вновь и вновь. Так как я не
курю, то от табачного дыма у меня была рвота в противогаз. Эта пытка у
наших доблестных сотрудников правоохранительных органов называется
«слоник»…
Я потерял счёт времени… Рано утром сняли противогаз, меня приподняли и
посадили к стене, надели на голову мешок. Оперативники сказали, что я
должен запомнить и повторить на допросе информацию, которую сейчас
продиктуют.
Они несколько раз продиктовали нужные им показания, которые я
повторял, и которые, заучив, мне предстояло повторить при допросе на
камеру. Если я не мог понять или повторить, что мне говорили, тогда
кто-нибудь из них пинал меня в пах или по голове.
Полицай Алпатов, перед самим допросом ещё раз предупредил: «Не дай
бог, если ты возьмёшь 51 статью или станешь тупить, то всё повторится и
тебя ждёт ещё более ужасная ночь. Даже если ты сдохнешь здесь от
сердечной недостаточности, нам всё равно ничего не будет. Так что не
упрямься и помни, что то же самое можем совершить с твоей женой, которая
находится сейчас в фойе ОВД».
Эти угрозы я воспринимал вполне реальными, потому что этой ночью испытал всё на себе. Подчёркиваю: это был допрос свидетеля!!!
И смотрите обсуждение в комментах
Я расскажу историю, произошедшую лично со мной в застенках приморских
правоохранительных органов, попытаюсь раскрыть уловки, которыми
пользуются сотрудники милиции-полиции для выбивания нужных им показаний,
расскажу как могут невиновного человека после соответствующей обработки
допросить свидетелем, затем перевести в разряд подозреваемого и
посадить на судебную скамью уже в качестве обвиняемого…
В начале лета 2010 г. мой младший брат и его друзья были объявлены в
розыск. Для нас, родственников «Приморских партизан», это было, как гром
среди ясного неба, так как не было никаких явных признаков того, что
наши близкие выйдут защищать свои идеалы с оружием в руках.
С братом у меня тёплые родственные отношения, но виделись мы редко
ввиду моей занятости, да и жили мы разными жизнями. В свои дела он меня
никогда не посвящал, круг общения у нас был разный. Он был холост, а у
меня жена и ребёнок. Я учился заочно в Приморском институте
железнодорожного транспорта, находящемся в Уссурийске, и работал и.о.
начальника ж/д станции Кабарга в 35 км от п. Кировского.
5 июня мы с женой возвращались домой от её родителей из соседнего
села, куда отвезли на каникулы дочь. Все населённые пункты и дороги были
заполнены ОМОНом, спецназом, на обочине дорог стояли бронетранспортёры…
По дороге были остановлены нарядом ДПС для проверки документов.
Сотрудники ДПС, проверив документы, позвонили в OВД Кировского района.
Через несколько минут подъехали оперативники Безугленко Р. и Соболев E.,
они забрали сотовые телефоны и досмотрели мой автомобиль.
Ничего не обнаружив, приказали проследовать с ними для допроса в ОВД.
Когда мы в сопровождении оперативников прибыли в ОВД Кировского района,
нас с женой развели по разным кабинетам, телефоны унесли на проверку.
Впервые в жизни к моей персоне был проявлен интерес со стороны
правоохранительных органов. Я законопослушный гражданин, который никогда
не привлекался даже к административной ответственности, был спокоен и
не испытывал никакого страха (а зря, как показали последующие события)… В
течение шести часов со мной вели беседу сотрудники различных ведомств:
ФСБ, УСБ, ОРЧ. Никаких протоколов не велось. Наконец нас отпустили и
вернули телефоны.
Через два дня, 7 июня, когда я собирался на работу в ночную смену
(и.о. начальника станции Кабарга), для проведения обыска прибыли пятеро
сотрудников из Уссурийского ОВД и ОРЧ-4. Ничего интересного не
обнаружили, поэтому изъяли системный блок компьютера и старые сотовые
телефоны.
Предупредили, что повезут в ОВД для дачи показаний. Меня усадили на
переднее пассажирское сидение в автомобиль с тонированными стёклами.
Как только тронулась машина, сидевший за мной оперативник из г.
Уссурийска по фамилии Резник, неожиданно крепко обхватил мою шею левой
рукой, а правой стал наносить сильные удары по голове, приговаривая,
чтобы я не вздумал ссылаться на 51 статью Конституции (которая позволяет
не свидетельствовать против себя и близких родственников), а давал
показания.
Допрос проводил следователь Богданов А.В., я честно сказал, что
местонахождение брата мне неизвестно, ни о каких действиях и намерениях
он мне ничего и никогда не сообщал, видимся мы редко в виду моей
занятости работой, учёбой и семейной жизнью. Около 22 часов, подписав
протокол, я вышел из Kировского ОВД.
Однако через четыре часа меня, закованного в наручники за спиной,
снова привезли в Kировское ОВД. Оперативник Соболев E., заломив мне
назад руки, бегом отвёл на третий этаж в пустой кабинет, подвёл лицом к
стене и несколько раз ударил головой об стену. Следом зашли ещё 7
полицаев (Алпатов, Лекарев, Пирог, Храпов, Тевяшов, Меженский,
Безугленко) и закрыли дверь на ключ.
Развернули спиной к стене, и Соболев продолжал бить головой об стену,
а Алпатов стал наносить удары по телу. Подскочивший Безугленко наотмашь
ударил локтём в кадык, чтобы я не мог кричать. Так продолжалось
некоторое время: один бил головой об стену, другой наносил удары по
корпусу.
Я упал, и к делу подключились остальные. Меня подняли и стали
избивать уже ввосьмером по кругу. Когда я падал, поднимали и били снова.
При этом ничего не объясняли и ничего у меня не спрашивали, били молча.
Очередной раз, когда я повалился на пол, стали пинать и прыгать на мне.
Потом надели наручники еще и на ноги. Соболев принёс верёвку, которую
протянули между наручниками на ногах и руках, застёгнутых за спиной.
Лекарев и Соболев, взявшись за концы верёвки, подняли меня и держали
какое-то время на весу, потом на «раз, два, три» резко подняли меня
вверх и резко бросили на пол. Поднимали и бросали, пока я не потерял
сознание… Эта пытка у сотрудников правоохранительных органов называется
«ласточка».
Потом перевернули на спину, и оперативник Пирог достал из пакета
медицинские перчатки, противогаз и две пачки папирос. Надев перчатки, он
надел мне противогаз. Безугленко сел на меня сверху, закурил папиросу и
стал вдувать дым в патрубок, перекрывая шланг, чтобы я вдыхал весь дым,
одновременно бил кулаком в грудь, чтобы сбить дыхание. При этом я
по-прежнему находился в связанном положении. Папироса за папиросой,
папироса за папиросой…
Несколько раз я терял сознание. С меня снимали противогаз, приводили в
чувство, и издевательства продолжались вновь и вновь. Так как я не
курю, то от табачного дыма у меня была рвота в противогаз. Эта пытка у
наших доблестных сотрудников правоохранительных органов называется
«слоник»…
Я потерял счёт времени… Рано утром сняли противогаз, меня приподняли и
посадили к стене, надели на голову мешок. Оперативники сказали, что я
должен запомнить и повторить на допросе информацию, которую сейчас
продиктуют.
Они несколько раз продиктовали нужные им показания, которые я
повторял, и которые, заучив, мне предстояло повторить при допросе на
камеру. Если я не мог понять или повторить, что мне говорили, тогда
кто-нибудь из них пинал меня в пах или по голове.
Полицай Алпатов, перед самим допросом ещё раз предупредил: «Не дай
бог, если ты возьмёшь 51 статью или станешь тупить, то всё повторится и
тебя ждёт ещё более ужасная ночь. Даже если ты сдохнешь здесь от
сердечной недостаточности, нам всё равно ничего не будет. Так что не
упрямься и помни, что то же самое можем совершить с твоей женой, которая
находится сейчас в фойе ОВД».
Эти угрозы я воспринимал вполне реальными, потому что этой ночью испытал всё на себе. Подчёркиваю: это был допрос свидетеля!!!
И смотрите обсуждение в комментах