Как Кузьмича жадность сгубила или Самара - родина эфедрина :-)
Хво́йник, или эфе́дра (лат. Éphedra) - род кустарников класса Гнетовые, единственный род своего семейства Хво́йниковые, или Эфедровые (Ephedraceae) и своего порядка Хво́йниковые, или Эфедровые (Ephedrales).
Ещё одно название хвойника - «кузьмичова трава» (иногда :-)используется написание «кузьмичёва трава»); такое название связано с именем крестьянина, народного лекаря из Самары Фёдора Кузьмича Муховникова (по другим данным его фамилия Муховиков), который в 1870-х и 1880-х годах активно популяризировал применение растения в медицинских целях.[3] Иногда под названием «кузьмичова трава» понимают только один вид из этого рода - хвойник двуколосковый (Ephedra distachya).
Википедия
Два слова о „кузьмичёвской траве".
Секрет лечения известного знахаря самарского крестьянина Кузьмича, так долго эксплуатировавшего страждущее человечество, стал известен едва ли не всему миру. Таким образом, слава его, как лекаря, померла навсегда, и от этой славы остались только „кузьмичевская трава" и сотни тысяч, которые успел нажить бедный крестьянин от своих пациентов за время своей лекарской практики. Теперь мы знаем, что Кузьмич лечил настоем травы, известной в науке под именем „эфедры" (ephedra vulgaris).
Едва ли мы ошибемся, если скажем, что честь открытия, собственно, этой травы, принадлежит самарскому лесничему (и доныне здравствующему) Н. Партанскому, который, кажется, первый и применил на себе действе эфедры. Еще и теперь находятся потребители, которые покупают у самарских рекламистов траву за 3 р. ф., когда она в аптеках стоит 10 к.
(Демьянов Г.П. «Иллюстрированный путеводитель по Волге от Твери до Астрахани» 1898 г.)
А вот что пишет сам Партанский об истории Кузьмича:
«…Лет 20-ть тому назад, в Бузулукском узде, Самарской губернии, мало по малу стал распространяться слух, что крестьянин с. Виловатого Федор Кузьмич Муховиков дает отвар какой то травы страдающим от ревматизма и хроническаго расстройства пищеварения, что лечение его чрезвычайно успешно и что слава знахаря распространяется с каждым днём: к нему обращаются уже не одни только соседи крестьяне, но окрестные помещики и купечество из г. Бузулука, все больные остаются довольны результатами лечения и многие свидетельствуют о поразительно благотворном действии кузьмичёвского средства в таких закоренелых болезнях, против которых оказались бессильными многочисленные аптекарские микстуры.
Фёдор Кузьмич, или как привыкли его называть в здешней губернии просто Кузьмич, неграмотный крестьянин, в то время ни с кого не брал денег за лечение, за то многим и отказывал, говоря прямо:- „моё лекарство тебе не поможет; лечись у докторов!"
После открытия Оренбургской железной дороги, прошедшей в 5ти верстах от с. Виловатаго, известность Кузьмича стала быстро распространяться за пределы Самарской губернии; к нему поехали больные со всех сторон Росси, а вначале 80-х годов у него нередко бывали иностранные пациенты-французы, немцы и даже англичане (От одного англичанина Кузьмич получает пожизненную пенсию в 300 руб. ежегодно)
Для того, чтобы иметь некоторое понятие о количестве посетителей Кузьмича, следует указать на число пассажирских билетов, выдававшихся в то время до станции Марычёвка, в торговом отношении не имеющей и по настоящее время ровно никакого значения. Число билетов неопровержимо доказывает, что к Кузьмичу из одной Самары в год проезжало больных более 10,000 человек. На станции г. Бузулука, уездного города с 20-ти тысячным населением, ожидало пассажирского поезда 5-10, много 15 извозчиков, тогда как в Марычевке в тоже время стояло 30-40 крестьянских подвод для доставки посетителей Кузьмича.
Такая широкая известность и обширная практика не могли не повлиять на характер Виловатовскаго знахаря: прежде всего, для удовлетворения громадного требования лекарства, Кузьмичу пришлось делать значительные денежные затраты на сбор достаточного количества травы, которую ему привозили из окрестностей Уральска, на подводах.
Чтобы покрыть свои расходы, он перестал стесняться в приеме вознаграждения от больных, и хотя постоянно отказывался от денег, но уже с удовольствием подбирал оставленные на столе свёрточки кредиток и с очевидною радостью распечатывал денежные письма, получаемые с каждою приходящею почтою.
Принятие добровольных приношений не могло скомпрометировать Кузьмича на столько, как повредила его репутации явившаяся у него самоуверенность и убеждение в обладании универсальным средством от всевозможных болезней (кроме сифилиса), а затем распущенная кем то молва о внезапной смерти знахаря еще более повлияла на уменьшение числа его пациентов. Вследствие-ли самообольщения, или-же просто из развывшегося корыстолюбия, Кузьмич стал лечить всевозможные болезни. даже и такие, против которых человеческое искусство и всякие средства оказываются вполне бессильными (чахотка, рак, аневризм и т. под.); всем без разбора, он давал четвертные бутылки одного и того же отвара, но приготовленного уже наскоро и сильно разбавленного водою. Некоторые из крестьян-односельцев уверяют, что когда у Кузьмича истощался запас лекарственной травы, то он не стеснялся добавлять к ней, более чем на половину, обыкновенного степного пырейного сена.
Таким образом, Кузьмич отчасти сам создал причину охлаждения веры больных в чудодейственную силу его лекарства, отчасти в этом ему помогли усердные люди, может быть, умышленно распространившие ложную весть о его смерти. Во всяком случае, теперь посетителей Кузьмича насчитывают в год не тысячами, а только сотнями; за то его лекарство снова стало оказывать несомненную пользу, как было ранее, в начале его знахарской деятельности.
Как бы то ни было, далеко облетавшая известность Кузьмича-явление далеко не дюжинное. Что ни будь влекло же к нему десятки тысяч народу; за что ни будь давали-же ему деньги, из которых у простого неграмотного крестьянина составился капиталец около 100.000 рублей,-а такому обеспечению могут позавидовать многие из следующих и вполне уважаемых докторов; наконец, как-бы злые языки ни толковали о шарлатанстве Кузьмича, но факты, вроде пожизненной пенсии в 300 руб., всё-таки на стороне Кузьмича, а не против него.
Было бы крайне неестественно предполагать, что не найдется ни одного любознательного человека, который-бы попытался разоблачить кузьмичёвскую тайну. И действительно, таких любопытных было много, особенно в 1882 году. Некоторые из них поселились на лето в с. Виловатовом и шаг за шагом выслеживали знахаря. Соглядатайство это было до крайности бесцеремонно и крайне надоело Кузьмичу, так что он, наконец, придумал маневр, который сразу избавил его от назойливых наблюдателей.
Дело было так: однажды утром между дачниками с. Виловатого разнесся слух, что сыновья Кузьмича, крадучись, через гумна, огороды и задние ворота, притащили целые вороха какой-то травы с ярко-красными цветами, во дворе, под навесом, повязали её в пучки и унесли в избу. Действительно, трава была развешена не только на чердаке, под крышею, но также и в жилой избе и даже в сенях. Похитить её не представляло труда. Трава раскрадывалась на перебой, развозилась по всей России и, по испытании оказалась самою обыкновенною травою, не имеющею никаких осязательных целебных свойств.
Таким образом, были вовлечены в обман не только одни легковерные виловатовские дачники, но и некоторые провинциальные органы печати. Прежде всех „Казанский Биржевой Листок" опубликовал, что трава, доставленная от Ф. К. Муховикова, по исследованию профессора Сорокина, оказалась плакуном (Lythrum salicaria) и что отвар этой травы, в народной медицине употребляется "от тоски, когда на сердце тяжело". Затем это известие было перепечатано в № 178 „Самарского Справочного Листка", и о кузьмичёвском лекарстве замолкли, а знахарю не предстояло более надобности вывешиваться пучки ярко красного плакуна для отвода глаз любопытной публики: его секрет остался секретом.»
(Календарь и памятная книжка Самарской губернии на 1890 год)
Вот такой получился копипаст сто 120летней давности)