ЮГОСЛАВСКОЕ КИНО - "женская трилогия". Часть III.

[unclezhora]

Вашему вниманию предлагается давно анонсированная реценизия на завершение нововолновой «женской трилогии», фильм режиссера Владимира Тадея по сценарию Гордана Михича «Желтуха» («Жута») 1973 года. Обманчиво веселый фильмец из жизни социалистических проституток.

1. Фильм «Желтуха», это, конечно, изделие совсем иной весовой категории, чем «Мертвый и белый» и «Ресторанная певичка». На первый взгляд это такой вполне «уютненький» фильм, сентиментальная производственная драма с хеппи-эндом. Типа отечественных поделок с Гундаревой и/или Муравьевой. Причем скорее первой, чем второй - «Сладкая женщина» и «Одиноким предоставляется общежитие», но не «Самая обаятельная и привлекательная». «СОИП»-то, пожалуй, покруче будет! Ну про проституток, да. Но именно в ключе советских производственных женских мелодрам.
2. Никакого секса и эротики, естественно. В ориентированной на женщин производственной мелодраме им не место. Получается, таким образом, что проституция у нас есть, а секса - нет. Возникает резонный вопрос:  в чем тогда смысл проституирования себя главными героинями? А пес его знает! Кто и зачем обращается к услугам панельных тружениц, из фильма понять решительно невозможно. Вот героини стоят на панели и чего-то ждут. В следующем кадре они, усталые, но довольные, пьянствуют в кабаке. Цензура тоже довольна. Что имело место быть в отсутствующих сценах, половозрелый зритель должен типа догадаться сам. Зато случайно забредшим на сеанс детям на вопрос, чем занимается «тётя», можно ответить, что «тётя» пьет и гуляет. И это будет правдой.   
3. Помимо феерических в своей абсурдности цензурных умолчаний, кино примечательно, во-первых, тем, что является логическим завершением нововолновой женской трилогии по сценариям Гордана Михича.  И, во-вторых, потрясающим актерским составом. В фильме отметились деятели, о которых не посты в жж надо писать, а полноценные монографии, причем речь идет не об исполнительницах главных ролей, а, прежде всего, о персонажах второго плана. Но обо всем по порядку.
4. Главные героини - Жута (Желтуха) и Буба (Блоха) в исполнении как всегда замечательных Р. Сокич и В. Чукич. Вера Чукич мало изменилась с тех пор, как мы расстались с нею в каком-то придорожном кабаке (речь идет о фильме «И Бог создал ресторанную певичку», если кто не понял). Можно даже сказать, что ее персонаж в «Желтухе» воплощает один из возможных вариантов концовки «Певички». Не захотев возвращаться из столицы в провинцию, Сека решает остаться в Белграде, пусть и не в качестве проституированной певички, а в качестве панельной девушки, которая еще иногда и поет. Разница, в общем-то, невелика. Ради такого дела Сека переименовывает себя в Бубу.
5. Но и опустившись на самое дно жизни, Сека-Буба мнит себя созданием замечательным и исключительным, искренне верит в свой творческий потенциал и большое будущее. А что приходиться на дороге дальнобойщикам отдаваться, так это «временные трудности». Моральная деградация не бывает временной, но подобного рода пассажирки редко об этом задумываются… Совершенно не случайно, в напарницы себе героиня Веры Чукич выбирает наивную забитую провинциальную дурочку Желтуху - на ее фоне блядская эмансипе Буба смотрится особенно выигрышно.
6. Жанр фильма подразумевает хеппи-энд для всех, в том числе для стервы и интриганки Бубы. Ее ангажируют итальянцы, предлагают выступать в кабаре на той стороне Адриатического моря - петь боснийские сердалинки и демонстрировать танец живота. Возможность оказания клиентам интимных услуг подразумевается. По сути - та же ресторанная певичка. Только в Италии. А работать по кабакам в Италии это почти также круто, как записать пластинку в Югославии. Горан Брегович начинал с итальянских кабаков - и как поднялся! Засим мы оставляем Бубу, западло мне еще что-то о ней писать.
7. Другое дело собственно Желтуха, героиня Ружицы Сокич. Желтуха новый для нас персонаж, подобных ей героинь не было ни в «Мертвом и белом», ни в «Ресторанной певичке». Наивная дурнушка не из деревни даже (сербские селяне как раз довольно ушлые ребята), а из какой-то Богом забытой слободки с абсурдопедическим названием, типа Пасулянские Ливады или Великий Мокрый Луг. Она абсолютно не способна к самостоятельной деятельности, к проявлению хоть какой-то инициативы хоть в чем-то. Она всецело зависит от мужчин, которые принимают за нее все решения в ее бедной унылой жизни. При этом она ничего ни от кого не ждет и ни на что не претендует. Желтуха искренне влюблена в своего мерзавца-сутенера (Вуле, персонаж Александра Гаврича) и безропотно исполняет все его прихоти. Она готова ждать его двое суток там, где он сказал ждать, зная, в глубине души, что он не придет… Один лишь раз Желтуха отказывается выполнять его распоряжения, когда Вуле обманом склоняет ее к свальному греху с неграми (единственная ситуация в фильме, имеющая явный мочеполовой подтекст). Впрочем, за бегство от скучающих в столице социалистической Югославии ангольских дипломатов Желтуха потом долго извиняется перед своим «покровителем».
8. Здесь необходимо упомянуть о работе гримеров, создавших из вполне привлекательной, полнокровной полнотельной Ружицы Сокич какое-то малохольное невесть что. Выглядит она как то самое мифологическое чучело гороховое: бледная, рябая, с совершенно безумного цвета волосами - палево-соломенными с оттенком медной проволоки. Голова Желтухи похожа на стог гнилого сена в закатных лучах. На полную луну в чаду московского смога летом 2010 г. На покрытый патиной времени ломоть выдержанного сыра Чеддер. Вот, на что она похожа.
9. Поэтические потуги Дяди Жоры в попытке описать цвет Желтухи не случайны. Режиссер Владимир Тадей, хорватский гастарбайтер проездом в Белграде, очень серьезно заморочился в этом фильме на предмет цвета. Товарищ явно внимательно смотрел «Джульетту и духи» Феллини и воспринял оный фильм, весьма спорный, скажем прямо, как руководство к действию. Феллини изначально собирался наделить белый цвет в своем фильме особой смысловой функцией, окружив Джульетту всеми возможными оттенками белого, в том числе и такими, различить которые смогут только эскимосы. Но потом переел ЛСД и переключился на какую-то другую, столь же завиральную идею. Ну да не о Феллини речь, а о его эпигоне Тадее.
10.  Тадей старательно окружает свою героиню объектами и субъектами желтого цвета. Машины, ботинки, сумочки, термосы, телефонные аппараты и еще куча всякой всячины имеет тот же цвет, что безумные волосы главной героини. А также Желтуха постоянно натыкается на маленьких девочек с такими же, как у нее волосами. Девочкам она до слез умиляется, на предметы, вроде бы, никак не реагирует. Красивая конечно штука эти самые желтые термосы. Но функционально совершенно ненужная. Чистый авторский выпендреж, который целевая аудитория - кассирши, сверловщицы и прочие прядильщицы-мотальщицы - вряд ли оценила.
11.  Композиционно фильм представляет собой хаотический поток воспоминаний главной героини, загремевшей в КПЗ за аморалку. В течение целой ночи Желтуха достает таких же, как она аморальщиков, а также дежурного ментовского прапорщика дурацкими историями из своей жизни. Прапорщика, а пропо, играет Бора Степанович, чахоточный пассажир из «Кто это там поет?». Он являет собой типичного мелкого замухрышистого бюрократа, педанта и скрытого садиста. Классический образчик анального типа личности, если по Фрейду. Наутро начальник отделения, симпатизирующий Желтухе, отпускает ее на все четыре стороны, а прапору толсто намекает, что ему неплохо бы с нею подружиться, начать оказывать знаки внимания, а там и жениться. «Ты же в очереди на квартиру стоишь?» - спрашивает шеф. Прапор Бора подтверждает. «Ну так женатому сотруднику мы сможем квартиру выделить много раньше, чем холостому… Понял?». «Понял. Разрешите исполнять?». «Исполняйте…». И прапорщик уводит Желтуху из отделения навстречу восходящему солнцу. Не смотря на то, что все это сопровождается сентиментально-оптимистичной музыкой, прапор Бора, в отличие от Желтухи, отнюдь не выглядит счастливым… И вот здесь мы подходим к самому интересному смысловому пласту фильма.
12.  Педерасты. В этом фильме полно педерастов. Осознанных и латентных, явных и скрывающихся, по жизни и по роли. Прямо даже не знаю, с кого из них начать… Пожалуй, так: Бора Степанович, Люба «Моль» Андрич, Том Готовац и на сладкое Александр Гаврич, единственная полновесная гей-икона сербского кино. Ну, про Бору я, собственно, все уже написал - мелкий бюрократишка, человек в футляре, анальный тип. Таким по жизни вообще никто не нужен, кроме кошки. Если в период пубертатной игры гормонов у них и бывают какие-то увлечения, то скорее представителями собственного пола, ибо женщины для подобных персонажей вообще инопланетные существа. Боре Степановичу, в силу определенных особенностей внешности, досталось незавидная участь - воплощать в сербском кино вот этих самых анальных типов. Развитие темы см. в прекрасном фильме «Облако бабочек» (1977 г., сценарий, вы не поверите, Гордана Михича), там Степанович совершает coming out из своего футляра, к вящей потехе зрителей.
13.  Люба «Моль» Андрич. Он как раз явный гей по фильму, но никак не по жизни, его случай - игра наперекор сложившемуся образу. Андрич воплощал роковых соблазнителей в ранних фильмах Макавеева (почтальон Мица в «Трагедии телефонистки»), мелькал на втором плане в фильмах Жики Павловича. В 1984 г. сыграл роль своей жизни в фильме «Моль», изобразив безумного придурка, который, неправильно истолковав слова врача, верит в то, что внутри его организма  завелась моль, и пытается ее вывести. В конечном итоге «Люба-Моль» становится звездой шоу-бизнеса, ибо таких придурков реально еще поискать. После этого фильма образ Моли прилип к Андричу, как Шурик к Демьяненко. Но в «Желтухе» он, повторимся, играет против типажа. Здесь он аморальщик-гей, нервный ломкий эстет в кашемировом свитере и болониевом плаще. «Ой, ну я вообще не знаю, что вам от меня надо, глупеньким людишкам! Ну решил ночью зайти в общественный туалет на вокзале, а что, нельзя что ли?». Прапор Бора отвечает - «инспектор утром разберется, можно или нельзя». И это правильно.
14.  Томислав «Том» Готовац. Человек и пароход. Кармический астральный близнец Марины Аврамович, вся жизнь которого - бесконечный шокирующий перформанс, причем главный материал перформанса - его собственное физическое тело. Готовац прославился еще в середине шестидесятых, в основном беготней в голом виде по улицам Загреба и купанием в таковом же виде в фонтане на главной городской площади. Чуть позже он в течение года не стригся и не брился, стал волосатым как четник и регулярно получал звездюлей от поборников хорватской независимости. Все это лишь затем, чтобы наголо обрить себя у дверей загребского горкома Союза коммунистов Югославии. Преображение дикого волосатого четникоподобного деятеля в лысый бильярдный шар шокировало публику поболе даже, чем беготня в голом виде. Отметим, что Готовац был агрессивно бисексуален, и свою половую всеядность также активно использовал для шокирования общественности. Также отметим, что Готовац наснимал кучу короткометражек, состоящих, в основном, из крупных планов различных частей его тела. Все его ужимки и приблуды вошли в фильм сербского режиссера Лазаря Стояновича «Пластиковый Иисус» с Готовцем в главной роли. Там есть и сбривание бороды, и бисексуальные эскапады, и вообще все, чем Готовац себя прославил. В фильме же «Желтуха» Готовац играет одного из аморальщиков, этакого пьяного митька с бородой и в тельнике, нечленораздельно что-то ревущего и порывающегося начистить кому-нибудь физиономию.      
15.  Александр Гаврич. Странный человек со странной судьбой, о котором я непременно напишу подробнее в рецензии на «Ромео и Джульетту» Йована Живановича - прОклятый фильм сербского кино. Пока же очень конспективно. Гаврич - звезда первого поколения партизанских боевиков, играл главные роли у Жики Митровича в цикле про Капитана Леши, храброго албанского пртизана-коммуниста. Внешность у него была вполне соответствующая, образцово-показательная внешность - густые брови, суровый взгляд, грудь колесом. Карьеру Гавричу подпортили слухи о его нетрадиционной ориентации. Как следствие, после периода всенародной славы в начале шестидесятых, в середине десятилетия у него наступает период эпизодических и второплановых ролей. Характерно то, что он отметился во всех фильмах «женской трилогии» в небольших, но знаковых ролях. В «Когда я буду мертвым и белым» Гаврич играет успешного эстрадного исполнителя в бобровой шубе и с золотыми перстнями (звали его, кажется, Дуле), ради которого Душка бросает Джимми Барку. В «Ресторанной певичке» он один из сослуживцев Баты Живоиновича, собственно, именно он заманивает Белу Секу на стройку и подвешивает ее в воздухе подъемным краном. То есть он своего рода трикстер, этакий теневик, который исподволь направляет течение событий по самому неблагоприятному руслу. В «Желтухе» же Гаврич имеет большую полноценную роль, а именно сутенера Вуле, в которого главная героиня беззаветно влюблена, хоть он ее и бьет, и всячески мальтретирует. Такие роли партийная цензура ему, видимо, играть не запрещала… Как бы то ни было, еще до выхода на экраны «Желтухи» Аца Гаврич погиб в автомобильной катастрофе. Говорят, что катастрофа была подстроена югославскими спецслужбами, которым надоел пламенный гей с внешностью героического партизана.    

Мдя, с чего начали и чем закончили… В общем, дорогие читатели (если ЖЖ вообще еще хоть кто-то читает!), следующая рецензия предсказуемо будет на упомянутую выше картину Йована Живановича «Любовь, как у Ромео и Джульетты…» (1966). Ждите.