Е.А. Соловьёв об истории Нейво-Алапаевского завода
Н-Алапаевский завод стоит на устье р. Алапаихи в р. Нейву, построен в 1704 году далеко не на новом месте, как проч. Уральския заводы, а до основания горнаго завода были уже селения, где жили пашенныя крестьяне, которыя владели за десятинную подать землями, отдавая государству 1/10 часть своего урожая, как говорится в Пермской летописи, для прокормления служилых людей.
Завод построен был государством [*зачёркнуто - "казной"] и продан был Майору Гурьеву за 9000 рублей, а последний перепродал Саве Яковлеву, почему мы до Октябрьскаго переворота и видели клейма на железе наследников Сергея Саввича Яковлева. Яковлевское железо славилось листовое кровельное, тут же вырабатывалось экипажное, котельное и мелкосортное.
Население было смешанное, частью работали на пашне, а большинство в заводах, и многия не могли назвать себя - крестьянин он или рабочий, потому что он проводил несколько часов в заводе и ещё столько же времени проводил с своей семьё на пашне.
Пашни разрабатывались после 61 года поблизости селения в пасессионной даче. Сколько было составлено протоколов о возстановлении нарушеннаго владения, сколько обывателей Алапаевска заплатило штрафов, сколько было арестовано за истребление лесов на этих разработках, но ни чего не могло удержать мастероваго, чтоб не облюбовать себе кусок землицы, который ему служил побочным промыслом к заводскому заработку. [38]
На почве землеустройства и вообще земельных споров у Алапаевцев была вечная тяжба с заводом. С начала освобождения крестьян из крепостной зависимости брались с крестьян выкупныя платежи (оброки), которыя потом Правительство отменило, а далее заводчики старались через Земство обложить крестьянския земли для оплаты налогом дороже с десятины, чем с ископаемым и под железными дорогами. Вся эта неурядица тянулась вплоть до Февральскаго переворота 1917 года.
Благодаря вечным тяжбам о земле, благодаря низкой заработанной плате были в восьмидесятых годах стихийныя забастовки на заводе, не кем не подготовленныя. Хотя в старое время и попадали из центра либеральныя мировыя посредники, учителя, но среди народной темноты не чего не могли сделать. Слышно даже, на это же учительство мужички шли с кольём, не веря ему, хотя он говорил и правду. Таким мировым посредником был Киреев, учителем А.П. Образцов. После этих народовольцев появились в городском училище учителя уже инаго покроя, это были Д.К. Решетов и А.Г. Лучинин. Первый из них был арестован, а второй, женившись на поповне, сам ушёл в попы.
Время это было назад тому лет 25-ть. В Нейво-Алапаевском заводе было жителей 8,9 тысяч, пивных лавок насчитывалось 32, трактиров 12-ть и 8 ренсковых погребов, [39] а школ всего одна церковно-приходская и одна трёх классная городская. Чем же было мастеровому заняться в свободное от работы время? Напиться и разодраться - первое было удовольствие. Вот как нам пришлось жить - грешно и смешно, даже преступно. Молодое поколение может нас, мастеровых, судить за всё это, но судить и обвинять нас, рабочих, не за что, а винить надо время - то проклятое прошлое, которое ещё и до сих пор нравится некоторым.
Учителя, как Решетов и Лучинин, видя всю нашу жизнь, начали устраивать с нами собеседования в 1900 и 1901 годах. Я помню, когда они прочитали мне первую брошурку "Что нужно знать и помнить каждому рабочему", вторую "Пауки и мухи" и третью "Кто чем живёт", и что же во мне закипело, куча гнева на заводскаго уставщика, мастера, смотрителя и даже Управляющаго, как В.Е. Грум-Грижимайло. Гнев этот был не у одного меня, а у каждаго, кто прочитал эти брошурки, и мы, рабочие, не могли думать о какой-то тогда смещении Государственной власти, а просто хотели добиться увеличения заработанной платы и укорочения рабочаго дня или другими различными чисто экономическими требованиями.
И в 1905 году, помню, мы, рабочие, как собаки с цепи сорвались - давай то, давай другое, и обвиняли во всём заводскую администрацию, за что даже начались дикия расправы: то вытаскивание на тачке из завода, то как мастеру Трусову отрезали голову и Управителю Адольф всадили пулю в плечо. А жандармерия и полиция, следя за всем [40] этим, нарочно разжигала страсти в рабочих, и, помню, в 1905 году начались провокационныя пожары в самом Алапаевске, в куренях и окрестных заводах, как Верхней и Нижней Синячихах, Нейво-Шайтанском заводе. За эти пожары в 1906 году Екатеринбургский Окружной Суд в г. Ирбити судил Алапаевских рабочих. В числе 27 человек был и я на скмье подсудимых как организатор преступнаго сообщества шайки поджигателей. Но сухой помёт трудно к стене прилепить, и обвинить не удалось не одного, только лишь держали под следствием 16 месяцов. В эти 16 месяцов я побывал в шести тюрьмах: в Нижне-Туринской Николаевской одиночке, Пермской башне, Екатеринбургской, Камышловской и Ирбитской.
Выше я уже говорил, что недовольство рабочих и вечныя земельныя тяжбы Алапаевцев заставляли организоваться в партию, но в какую, рабочие и сами не понимали. Тут были посланы из Екатеринбурга первыя с.р., а позднее с.д. Из с.р. помню перваго профессионала-работника Василия Семёновича Киселёва, котораго в 1903 году Казанская судебная палата осудила как подстрекателя к погрому на Тягунском руднике на четыре года в арестанския роты.
С.д. начали работу в то же время. Первыми работниками явились учащаяся молодёж из технических училищ, которыя учились в Кунгуре, Н-Тагиле и Екатеринбурги. Эта молодёж, выезжая на летние каникулы, привозили нелегальщину - книжки и заграничную газетку "Искра". [41]
Работа этими техниками велась подпольно. Алапаевск разбит был на районы, районы на кружки. Во главе каждаго района и каждаго кружка состоял организатор, маломальски подготовленный товарищ. Все эти ячейки об"единял Алапаевский комитет р.с.д. партии, а позднее повелась работа и в деревнях, но много было провалов и много арестов среди наших партийных товарищей. И в деревню в 1905 и 1906 годах было небезопасно вести работу, потому что каждый деревенский поп был куда хуже жандарма, писал жандармскому ротмистру донос, и народная темнота сицилиста боялась, как какой-то проказы, старалась так же доносить или попу, или уряднику, а последния, если увидали на обложке брошуры наш лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь", и тут пропал человек за распространение этой литературы.
В 1907 году осуждены Судебной палатой Леонид Максимович Белов, Анна Степановна Богданова и Анна Александровна Чернавина и сосланы в Томскую губернию без срока. Первый вернулся домой на Урал (в Ревдинский завод), а Богданова и Чернавина в Москве, один Белов только в Сибири [зачёркнуто после Чернавиной - "до сих пор в Сибири, и все они, кажется, остались меньшевиками или безпартийными"].
Сосланы они были только потому, что первый был техник Кунгуряк, Богданова как учительница, окончившая не Епархиальное училище, а гимназию и вышедшая из крестьян, последняя живала во Франции, почему их больше и боялись, чем рядоваго рабочаго. Рабочих в то время бросят в Николаевскую Нижне-Туринскую тюрьму, отстегает знаменитый старший надзиратель Евстюнин или Кожин, продержат в тюрьме два-три месяца, тем и дело кончится, весь и суд тут. [42]
Работа велась устно в заводах, на рудниках, на мельницах среди крестьян, и выпускались листовки, отпечатанныя на гиктографах. Гиктографы были чуть не у каждаго кружка, и сейчас ещё сохранились те работники, которыя работали в подполье на этих гиктографах. Одного из таких работников в июле месяце н.г. убили дезертиры между В.-Синячихинском заводом и д. Мысами, когда он ехал к месту своей службы в Топорковский район Начальником милиции (Евгений Иванович Рудаков).
Работа была хотя и в зачаточном состоянии, но чем больше было опасности, тем больше на неё напирала наша молодёж. Помнится, кто ехал в деревню с брошурами, прокламациями, кто работал на гиктографе, кто оболочки для бомб приготовлял, кто приобретал с рудников динамит. И работы всё казалось мало. Вся молодёж готовилась к массовому выступлению. Горячия головы из нашей партии переходили в партию с.р. только из-за того, что у с.р. рекомендовался единичный террор.и переход из партии с.д. об"яснялся ещё тем, что учение Карла Маркса было выпущено с большинством иностранных слов, которыя рабочему поддавались трудно, а у с.р. литература была далеко проще изложена и популярнее. И в ихней же партии говорилось о земле, вообще аграрный вопрос у них был заманчивым, [43] что и интересовало нашего обывателя (не рабочаго, не крестьянина).
Работа у с.д. партии началась горячо на заводах Алапаевском, Верхне-Синячихинском, Ирбитском, и связь была как с Н-Тагильским и Режевским заводами - всюду пахло меньшевизмом [*на полях отметка - Нет] до приезда т. Толмачёва в Алапаевск в июле месяце 1917 года.
Т. Толмачёв, я помню, приехал в Алапаевск к нашему заводскому бухгалтеру [А.]И. Дугину, и наша организация целиком перешла в партию большовиков Коммунистов. Вот тут-то и бесились не только наши обыватели, но и с.р., которыя говорили: "Что же у нас будет хорошаго, когда у нас в Алапаевске Волостной Старшина, Начальник милиции все большовики, все они пляшут по дудке Совета р.д.
В Совете р.д. первым ещё до создания Волостнаго Земства был председатель Г.П. Абрамов, секретарём я. Не буду говорить, как создалось из Волостнаго правления Волостная Земская управа, потому что тут было Советом всё подготовлено, и также почти было всё подготовлено к переходу от Волостнаго Земства к Советам. Первый состав Совета почти остался весь тот же, который был и в Земстве, только лишь вышли правыя эс-эры, как И.Г. Морозов и С.Г. Шаньгин. Первым председателем Совета был избран А.А. Смольников, вторым перевыбран Г.П. Абрамов, который и был до отступления из Алапаевска председателем.
На третьи перевыборы явилось народу уже очень немного, как первыя двои выборы в Совет. А чем это об"яснялось? Да очень просто - выборы происходили летом после Дутовскаго выступления в Оренбургской губернии [44] и во время выступления Автомобилистов в Невьянском заводе, и когда мелкая буржуазия почувствовала себя Совет.властью обиженной контрибуциями и ликвидацией частной торговли, крестьянство большия надежды возлагало на офицерство, собравшееся в Ирбити и Туринске, с нами не шли.
В 1918 году Алапаевцам пришлось драться с белым офицерством на Ирбитском тракту, Ирбитскому заводскому пролетариату пришлось драться у себя дома, а в тоже время держали фронты на ст. Богданович и около Режевскаго завода. В наших отрядах было также много стараго офицерства, которое нам изменило, а изменники эти: В.М. Путилин, В.И. Соколов, М.И. Абрамов, [Плескачевский], Обухов, Суворов, Таланкин, Шмаков. Драка шла кругом в Синячихе, Н-Шайтанском заводе, Арамашевой, а в то время в Н-Тагильске уже отрезали путь нашим красным войскам, и волею судеб пришлось рабочим Алапаевскаго округа отступить.
27 сентября 1918 года вошли [белинькия?], и они нащупали все к-ты деревенской бедноты, все порастреляли, расстреляли и оставшихся эс-эров. Много пало жертвою белаго террора невинных. Из допроса члена белой следственной комиссии М.И. Кабакова выясняется, что расстреляно всего в Алапаевске Алапаевских рабочих и крестьянской бедноты из окрестных волостей около 600 человек.
По приходе обратно чрез 9 месяцев на Урал красных войск делали попытки раскопать те шахты, куда сбрасывались расстрелянныя, [45] но извлечь из двух шахт не предоставлялось возможным своих расстрелянных товарищей, а собрали из одиночных могил и похоронили десятка полтора в общую могилу на площади Октябрьской революции.
В 1920 году в Алапаевском уезде начало подготовляться возстание дезертиров под руководством стараго офицерства, как капитана Тюнина, Блюмштейна, Василья Толмачёва, но они предупредили нас своими выступлениями в Топорковском районе, убив сначала около д. Камелька инструктора Отдела Управления и шесть милиционеров, а в июне убили Начальника Милиции Топорковскаго района Евгенья Ивановича Рудакова с женой. Часть преступников выловлено и 10 человек по приговору трибунала расстреляно, дезертиров явилось добровольно больше 150 человек, многия из них отдали оружие. И кажется бы, пожар уже потушен, но далеко нет: самыя-то вожаки и не пойманы. А дело всё в Топорковском районе всё в том, что тут среди крестьянства ужасная темнота и фанатизм, потому что кругом этого района живут ханжи монахи и монашки в пяти монастырях. Пока эти ханжи будут проживать тут, и [богодулы?] с котомками ходить тут, то трудно будет привить идеалы коммунизма.
Ноябрь 1921 г. Е. Соловьёв [46]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.128.Л.38-46.
Завод построен был государством [*зачёркнуто - "казной"] и продан был Майору Гурьеву за 9000 рублей, а последний перепродал Саве Яковлеву, почему мы до Октябрьскаго переворота и видели клейма на железе наследников Сергея Саввича Яковлева. Яковлевское железо славилось листовое кровельное, тут же вырабатывалось экипажное, котельное и мелкосортное.
Население было смешанное, частью работали на пашне, а большинство в заводах, и многия не могли назвать себя - крестьянин он или рабочий, потому что он проводил несколько часов в заводе и ещё столько же времени проводил с своей семьё на пашне.
Пашни разрабатывались после 61 года поблизости селения в пасессионной даче. Сколько было составлено протоколов о возстановлении нарушеннаго владения, сколько обывателей Алапаевска заплатило штрафов, сколько было арестовано за истребление лесов на этих разработках, но ни чего не могло удержать мастероваго, чтоб не облюбовать себе кусок землицы, который ему служил побочным промыслом к заводскому заработку. [38]
На почве землеустройства и вообще земельных споров у Алапаевцев была вечная тяжба с заводом. С начала освобождения крестьян из крепостной зависимости брались с крестьян выкупныя платежи (оброки), которыя потом Правительство отменило, а далее заводчики старались через Земство обложить крестьянския земли для оплаты налогом дороже с десятины, чем с ископаемым и под железными дорогами. Вся эта неурядица тянулась вплоть до Февральскаго переворота 1917 года.
Благодаря вечным тяжбам о земле, благодаря низкой заработанной плате были в восьмидесятых годах стихийныя забастовки на заводе, не кем не подготовленныя. Хотя в старое время и попадали из центра либеральныя мировыя посредники, учителя, но среди народной темноты не чего не могли сделать. Слышно даже, на это же учительство мужички шли с кольём, не веря ему, хотя он говорил и правду. Таким мировым посредником был Киреев, учителем А.П. Образцов. После этих народовольцев появились в городском училище учителя уже инаго покроя, это были Д.К. Решетов и А.Г. Лучинин. Первый из них был арестован, а второй, женившись на поповне, сам ушёл в попы.
Время это было назад тому лет 25-ть. В Нейво-Алапаевском заводе было жителей 8,9 тысяч, пивных лавок насчитывалось 32, трактиров 12-ть и 8 ренсковых погребов, [39] а школ всего одна церковно-приходская и одна трёх классная городская. Чем же было мастеровому заняться в свободное от работы время? Напиться и разодраться - первое было удовольствие. Вот как нам пришлось жить - грешно и смешно, даже преступно. Молодое поколение может нас, мастеровых, судить за всё это, но судить и обвинять нас, рабочих, не за что, а винить надо время - то проклятое прошлое, которое ещё и до сих пор нравится некоторым.
Учителя, как Решетов и Лучинин, видя всю нашу жизнь, начали устраивать с нами собеседования в 1900 и 1901 годах. Я помню, когда они прочитали мне первую брошурку "Что нужно знать и помнить каждому рабочему", вторую "Пауки и мухи" и третью "Кто чем живёт", и что же во мне закипело, куча гнева на заводскаго уставщика, мастера, смотрителя и даже Управляющаго, как В.Е. Грум-Грижимайло. Гнев этот был не у одного меня, а у каждаго, кто прочитал эти брошурки, и мы, рабочие, не могли думать о какой-то тогда смещении Государственной власти, а просто хотели добиться увеличения заработанной платы и укорочения рабочаго дня или другими различными чисто экономическими требованиями.
И в 1905 году, помню, мы, рабочие, как собаки с цепи сорвались - давай то, давай другое, и обвиняли во всём заводскую администрацию, за что даже начались дикия расправы: то вытаскивание на тачке из завода, то как мастеру Трусову отрезали голову и Управителю Адольф всадили пулю в плечо. А жандармерия и полиция, следя за всем [40] этим, нарочно разжигала страсти в рабочих, и, помню, в 1905 году начались провокационныя пожары в самом Алапаевске, в куренях и окрестных заводах, как Верхней и Нижней Синячихах, Нейво-Шайтанском заводе. За эти пожары в 1906 году Екатеринбургский Окружной Суд в г. Ирбити судил Алапаевских рабочих. В числе 27 человек был и я на скмье подсудимых как организатор преступнаго сообщества шайки поджигателей. Но сухой помёт трудно к стене прилепить, и обвинить не удалось не одного, только лишь держали под следствием 16 месяцов. В эти 16 месяцов я побывал в шести тюрьмах: в Нижне-Туринской Николаевской одиночке, Пермской башне, Екатеринбургской, Камышловской и Ирбитской.
Выше я уже говорил, что недовольство рабочих и вечныя земельныя тяжбы Алапаевцев заставляли организоваться в партию, но в какую, рабочие и сами не понимали. Тут были посланы из Екатеринбурга первыя с.р., а позднее с.д. Из с.р. помню перваго профессионала-работника Василия Семёновича Киселёва, котораго в 1903 году Казанская судебная палата осудила как подстрекателя к погрому на Тягунском руднике на четыре года в арестанския роты.
С.д. начали работу в то же время. Первыми работниками явились учащаяся молодёж из технических училищ, которыя учились в Кунгуре, Н-Тагиле и Екатеринбурги. Эта молодёж, выезжая на летние каникулы, привозили нелегальщину - книжки и заграничную газетку "Искра". [41]
Работа этими техниками велась подпольно. Алапаевск разбит был на районы, районы на кружки. Во главе каждаго района и каждаго кружка состоял организатор, маломальски подготовленный товарищ. Все эти ячейки об"единял Алапаевский комитет р.с.д. партии, а позднее повелась работа и в деревнях, но много было провалов и много арестов среди наших партийных товарищей. И в деревню в 1905 и 1906 годах было небезопасно вести работу, потому что каждый деревенский поп был куда хуже жандарма, писал жандармскому ротмистру донос, и народная темнота сицилиста боялась, как какой-то проказы, старалась так же доносить или попу, или уряднику, а последния, если увидали на обложке брошуры наш лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь", и тут пропал человек за распространение этой литературы.
В 1907 году осуждены Судебной палатой Леонид Максимович Белов, Анна Степановна Богданова и Анна Александровна Чернавина и сосланы в Томскую губернию без срока. Первый вернулся домой на Урал (в Ревдинский завод), а Богданова и Чернавина в Москве, один Белов только в Сибири [зачёркнуто после Чернавиной - "до сих пор в Сибири, и все они, кажется, остались меньшевиками или безпартийными"].
Сосланы они были только потому, что первый был техник Кунгуряк, Богданова как учительница, окончившая не Епархиальное училище, а гимназию и вышедшая из крестьян, последняя живала во Франции, почему их больше и боялись, чем рядоваго рабочаго. Рабочих в то время бросят в Николаевскую Нижне-Туринскую тюрьму, отстегает знаменитый старший надзиратель Евстюнин или Кожин, продержат в тюрьме два-три месяца, тем и дело кончится, весь и суд тут. [42]
Работа велась устно в заводах, на рудниках, на мельницах среди крестьян, и выпускались листовки, отпечатанныя на гиктографах. Гиктографы были чуть не у каждаго кружка, и сейчас ещё сохранились те работники, которыя работали в подполье на этих гиктографах. Одного из таких работников в июле месяце н.г. убили дезертиры между В.-Синячихинском заводом и д. Мысами, когда он ехал к месту своей службы в Топорковский район Начальником милиции (Евгений Иванович Рудаков).
Работа была хотя и в зачаточном состоянии, но чем больше было опасности, тем больше на неё напирала наша молодёж. Помнится, кто ехал в деревню с брошурами, прокламациями, кто работал на гиктографе, кто оболочки для бомб приготовлял, кто приобретал с рудников динамит. И работы всё казалось мало. Вся молодёж готовилась к массовому выступлению. Горячия головы из нашей партии переходили в партию с.р. только из-за того, что у с.р. рекомендовался единичный террор.и переход из партии с.д. об"яснялся ещё тем, что учение Карла Маркса было выпущено с большинством иностранных слов, которыя рабочему поддавались трудно, а у с.р. литература была далеко проще изложена и популярнее. И в ихней же партии говорилось о земле, вообще аграрный вопрос у них был заманчивым, [43] что и интересовало нашего обывателя (не рабочаго, не крестьянина).
Работа у с.д. партии началась горячо на заводах Алапаевском, Верхне-Синячихинском, Ирбитском, и связь была как с Н-Тагильским и Режевским заводами - всюду пахло меньшевизмом [*на полях отметка - Нет] до приезда т. Толмачёва в Алапаевск в июле месяце 1917 года.
Т. Толмачёв, я помню, приехал в Алапаевск к нашему заводскому бухгалтеру [А.]И. Дугину, и наша организация целиком перешла в партию большовиков Коммунистов. Вот тут-то и бесились не только наши обыватели, но и с.р., которыя говорили: "Что же у нас будет хорошаго, когда у нас в Алапаевске Волостной Старшина, Начальник милиции все большовики, все они пляшут по дудке Совета р.д.
В Совете р.д. первым ещё до создания Волостнаго Земства был председатель Г.П. Абрамов, секретарём я. Не буду говорить, как создалось из Волостнаго правления Волостная Земская управа, потому что тут было Советом всё подготовлено, и также почти было всё подготовлено к переходу от Волостнаго Земства к Советам. Первый состав Совета почти остался весь тот же, который был и в Земстве, только лишь вышли правыя эс-эры, как И.Г. Морозов и С.Г. Шаньгин. Первым председателем Совета был избран А.А. Смольников, вторым перевыбран Г.П. Абрамов, который и был до отступления из Алапаевска председателем.
На третьи перевыборы явилось народу уже очень немного, как первыя двои выборы в Совет. А чем это об"яснялось? Да очень просто - выборы происходили летом после Дутовскаго выступления в Оренбургской губернии [44] и во время выступления Автомобилистов в Невьянском заводе, и когда мелкая буржуазия почувствовала себя Совет.властью обиженной контрибуциями и ликвидацией частной торговли, крестьянство большия надежды возлагало на офицерство, собравшееся в Ирбити и Туринске, с нами не шли.
В 1918 году Алапаевцам пришлось драться с белым офицерством на Ирбитском тракту, Ирбитскому заводскому пролетариату пришлось драться у себя дома, а в тоже время держали фронты на ст. Богданович и около Режевскаго завода. В наших отрядах было также много стараго офицерства, которое нам изменило, а изменники эти: В.М. Путилин, В.И. Соколов, М.И. Абрамов, [Плескачевский], Обухов, Суворов, Таланкин, Шмаков. Драка шла кругом в Синячихе, Н-Шайтанском заводе, Арамашевой, а в то время в Н-Тагильске уже отрезали путь нашим красным войскам, и волею судеб пришлось рабочим Алапаевскаго округа отступить.
27 сентября 1918 года вошли [белинькия?], и они нащупали все к-ты деревенской бедноты, все порастреляли, расстреляли и оставшихся эс-эров. Много пало жертвою белаго террора невинных. Из допроса члена белой следственной комиссии М.И. Кабакова выясняется, что расстреляно всего в Алапаевске Алапаевских рабочих и крестьянской бедноты из окрестных волостей около 600 человек.
По приходе обратно чрез 9 месяцев на Урал красных войск делали попытки раскопать те шахты, куда сбрасывались расстрелянныя, [45] но извлечь из двух шахт не предоставлялось возможным своих расстрелянных товарищей, а собрали из одиночных могил и похоронили десятка полтора в общую могилу на площади Октябрьской революции.
В 1920 году в Алапаевском уезде начало подготовляться возстание дезертиров под руководством стараго офицерства, как капитана Тюнина, Блюмштейна, Василья Толмачёва, но они предупредили нас своими выступлениями в Топорковском районе, убив сначала около д. Камелька инструктора Отдела Управления и шесть милиционеров, а в июне убили Начальника Милиции Топорковскаго района Евгенья Ивановича Рудакова с женой. Часть преступников выловлено и 10 человек по приговору трибунала расстреляно, дезертиров явилось добровольно больше 150 человек, многия из них отдали оружие. И кажется бы, пожар уже потушен, но далеко нет: самыя-то вожаки и не пойманы. А дело всё в Топорковском районе всё в том, что тут среди крестьянства ужасная темнота и фанатизм, потому что кругом этого района живут ханжи монахи и монашки в пяти монастырях. Пока эти ханжи будут проживать тут, и [богодулы?] с котомками ходить тут, то трудно будет привить идеалы коммунизма.
Ноябрь 1921 г. Е. Соловьёв [46]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.128.Л.38-46.
