Панов Александр Павлович - гроза офицеров и командиров. Ч.1
В БЮРО ПАРТКОЛЛЕКТИВА ВИЗ’а
От члена б/Красногвардейца Панова Александра Павловича.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Настоящим прошу Бюро Парт.коллектива ВИЗ’a войти с ходатайством перед вышестоящими Партийными Советскими Организациями о предоставлении мне персональной ВЦИКовской пенсии ввиду моего болезненного состояния, образовавшееся в годы гражданской героистической борьбы с контрреволюцией и в связи с ударной работой на фронте социалистического строительства. Для иллюстрации привожу небольшую характеристику моего пройденного жизненного пути:
Я сын рабочего, рождения 1897 г. С 12-ти летнего возраста батрачил, после работал на заводах Урала. В 1916 году в Июне взят в царскую армию и направлен на фронт в 1917 году в феврале м-це.
В дни существования Керенщины, будучи пулемётчиком на немецком фронте, за отказ открытия пулемётного огня для наступления на собратьев (немцев) и разбитие смертных женских батальонов командованием Керенщины - арестован и направлен в тыл на ст. Редица. Пробыв под строгим арестом 4 месяца, вновь направили в Кавказский корпус в числе 22-х матросов.
В Феврале м-це 1918 г. Кавказский корпус отступил за реку Двину до ст. Зилань.
Во время отступления мы разоружали и уничтожали всех против нас настроенных офицеров, и за издевательство над солдатами мною лично был снят с коня полковник ИОЛЬШИН и убит за гибель из-за него в реке Двине нескольких тысяч солдат.
В Марте 1918 г., получив распоряжение, эвакуировались в гор. РЖЕВ. По прибытии в г. Ржев получили приказ нач-ка пулем.команды КЛОЧИХИНА выступить на Никольский вокзал для встречи Польских юнкеров, едущих для разгрома Ржевских Советов. За это мною лично Начальник эшелона был убит из нагана за отказ сдаться. После н/командованием был отдан приказ открыть пулемётную, ружейную и артиллерийскую стрельбу по юнкерам, только после этого эшелон юнкеров сдался и был разоружён.
В период демобилизации войск в 1918 году в Апреле м-це нас 60 человек влилось в Красногвардейский отряд матроса ПУЗАНОВА, с которым мы поехали на ликвидацию кулацких восстаний в Сибири через Рыбинск, Вятку, Пермь, Екатеринбург. В пути я заболел и был оставлен в Екатеринбурге. По выздоровлении в Июне м-це вернулся в Ирбитский завод и сразу вступил в отряд Черных пулемётчиком, где пришлось организовать отдельный пулемётный взвод в числе 24 человек из молодёжи и старых фронтовиков Ирбитского завода, до этого не знавших пулемётного дела. 12-ти дневное обучение с пулемётом в ограде завода дало возможность выступить в бой. [51]
Получив приказ от тов. КАНГЕЛАРИ НЕМЕДЛЕННО выступить в д. Горык и разбить белогвардейскую банду, которая была организована из деревенских кулаков и офицерских чинов Царской армии. Приказ командира немедленно был выполнен, мы выступили в бой и белогвардейская банда была разбита. Здесь в бою погибли рабочие красногвардейцы Панов Александр и Казанцев Иван 15-летнего возраста. После вернулись в Ирбитский завод.
Командиром полка был отдан приказ наступать на дер. Ахтанову, где организовалась белогвардейская банда с целью обойти Ирбитский завод и разбить наш отряд.
Я был вызван командиром полка ЧЕРНЫХ к себе а кабинет, где он дал приказ забрать с собою 2 пулемёта и немедленно очистить белогвардейскую банду из дер. Антоновой.
Я забираю наилучших пулемётчиков 6 человек, направляюсь в деревню Антонову и вступаю в бой.
В результате белогвардейская банда была уничтожена, и взято как трофеи - 2 пулемёта. В бою погибли замечательные бойцы Клюкин Василий Александр., Терентьев Кузьма Николаевич и 2-е раненных - Вахрушев Степан Григорьевич и Якушев Степан Дмитриевич.
После успешного боя получаем приказ вернуться в Ирбитский завод.
Через 3 дня получаем новое распоряжение - занять позицию под селом Шмаковским, что и сделано. В 12 часов ночи принимаем натиск белогвардейцев, и в результате сражения белогвардейщина была отбита, через несколько минут со стороны белогвардейцев был открыт артиллерийский огонь. Одним из снарядов был сбит мой пулемёт и убит 2-й номер Клюкин Иван Семён., получившего 8 ранений.
Не обращая внимания на жестокий огонь противника, я взял 2-й пулемёт, перенёс на 2-ю площадку и вновь стал ожидать, когда белогвардейские цепи подойдут ко мне ближе. Получив приказ по цепи, что наши заходят с левого фланга в тыл к белым с целью прижать их к реке […], ни в какой степени не ослабляя средину.
Вдруг поднялась стрельба, белогвардейская банда [не] расстерялась и бросилась в контратаку прямо на меня. Пулемёт был под прикрытием, я сделал соответствующую выдержку, допустив их на расстояние в 20 сажен, открыв огонь - сразу их всех срезал. После чего они по нам открыли артиллерийский огонь, у нас был убит пулемётчик, один из отважных пулемётчиков тов. Коростелёв Павел Дмитриевич. На этом бой был прекращён. После этого я получаю приказ смениться и приехать в штаб полка с рапортом о ходе действий к тов. ЧЕРНЫХ.
Через 3 дня получаем новый приказ отступить до города Тагила.
Я собираю к себе в квартиру соратников и сообщаю о приказе об отступлении. Ни один из бойцов дома не остался. После сбора тронулись.
В 3 часа вечера 20 Сентября двинулись через Ф[…] Санец, через Тогринский [Егоршинский?] переезд, где и погрузились в вагоны. Прибыли в Тагил 21 сентября 1918 г. вечером, получили приказ рассыпаться в цепи около станции у винного завода. Только что расставились в цепь, появились белогвардейские цепи, с которыми мы тот-час же вступили в перестрелку из пулемётов. Поднялась и винтовочная стрельба, белогвардейские цепи были отбиты. Убитыми в бою оказались: Панов Василий Фёдорович, Гусев Григорий и Коробкин Пётр. [52]
22 Сентября в 8 час. утра поднялась артиллерийская стрельба с броневиков, а спереди появились белогвардейские цепи. Завязалось большое сражение, которое шло до 7 час. вечера. Расстояние около 4-х километров переходило из рук в руки и в результате белогвардейцы были разбиты на голову в шли по трупам, как по кочкам. В бою убиты наши партизаны - брат Панов Иван Александрович - 17 лет, Новосёловых Григория и Михаила, Панова Петра, Лызлова Фёдора, которые были тут-же похоронены.
В этом-же бою был ранен наш доблестный тов. КАНГЕЛАРИ - пом. командира полка. После боя Тагил был занят нами 26-го сентября.
Получаем приказ пойти в наступление на деревню Горбунову и во что бы то ни стало разбить 27 Камышловский полк, который был сформирован в Екатеринбурге из юнкеров и белогвардейщины. Нами этот полк был разбит на голову, а оставшихся в живых забрали в плен. В этом бою убит наш боец комсомолец Плишкин Сергей Григорьевич, знаменитый матрос командир батальона т. Пузанов А. Гавр. и ряд товарищей. После окончания боя я получил приказ выступать на заставу на Лисью гору. Простояв тут до 27 Сентября до 11 час. утра как я узнал потом - был приказ об отступлении из Тагила, но до меня приказ не был доведён. Не зная, в чём дело, я простоял на заставе до сдачи Тагила белым. Впоследствии ординарец командира полка Панов предложил мне сняться с заставы. Я распоряжения устного не послушал и продолжал стоять на заставе. Звоню по телефону в штаб полка, но оттуда стали отвечать не наши, а белогвардейцы. Только тогда мною взводу дано было распоряжение уходить с заставы. Только снялись с заставы, встретил белогвардейскую разведку в числе 6 всадников, хорошо вооружённых. Мною они были отбиты из Люйса и после этого уже стали отступать до С. Лая. По прибытии в Лая получаю приказ повести наступление на д. Балакину совместно с 1-м батальоном в числе 3-х пулемётов. Результат боя оказался неудачен. Нас окружили, и мне пришлось отбиваться, чтоб спасти пулемёты и вытащить всех раненных. Бой продолжался 6 часов. После боя отступили благополучно. Из убитых остался один т. Казанцев - рабочий Ленинграда.
Получив новый приказ отступать на Кушву и Кын в помощь Лысьвенскому отряду и принять бой в Кыновском заводе. Бой продолжался в течении 2-х суток. В бою оказались убитыми - Грошев, рабочий Ирбитского завода, матрос Упоров - Ирбитского завода, матрос Наумов - рабочий Ирбитского завода, и ранили лошадь под начальником эскадрона - АНЧУТИНЫМ Павлом Никандров.
После чего последовало распоряжение - лошадь пристрелить, дабы она не мучилась. Её покрыли красным ковром. После нашего отступления этот знаменитый конь героя остался на территории белых. В результате этого мы рассвирепели и, как львы, ринулись на разведку белогвардейцев, разбили и взяли 2-х белогвардейцев в плен вместе с лошадьми, и их доставили в штаб полка. Из них один оказался бывший поручик и второй его ординарец. Поручик был расстрелян самим Нач. эскадрона Павлом Никандровичем АНЧУТИНЫМ, а ординарец был взят тов. Анчутиным к себе в отряд.
После окончания боя получив приказ из штаба бригады нашему полку отступить в село Александровское, где также вступили в бой. [53]
Нa ст. Выя мне лично непосредственно от Нач. Эскадрона Павла Никандровича был получен приказ зайти в тыл к противнику вместе с эскадроном с одним пулемётом для освобождения китайского батальона, окружённого белыми. Недоезжая метров 80 до полотна железно-дорожной линии, мы встретились в белогвардейскими лыжниками и завязали сражение, и тем самым дали возможность китайскому батальону выйдти, хотя и с потерями. Но шедший эшелон с нашими раненными отбить не могли, он попал в плен к белым, в числе раненых в этом эшалоне попал наш командир батальона тов. Шверник и взводный командир Панов. Будучи захваченными они живые в руки белых не дались и застрелились из наганов, а Швецов Ефим Саввич, 56-летний старичёк, находясь в этом эшалоне, сумел в последствии сбежать и вернуться к нам в часть.
В этом бою пали молодые отважные бойцы Панов Иван Семён., Якушев Степан Григорьевич.
После этого боя получаем приказ отступить на село Григорьевское на пополнение нашего полка.
После 42 дневного отдыха - снова получаем приказ отступить до местечка Канибора. Недоходя до Канибора, получили сведения, что оно взято белыми. Мы прошли вправо мимо Канибора до дер. Алешицы и выставили заставы. По приказу командира полка тов. Журавлёва Фёдора Васильевича в 3 часа утра 25 декабря - повести наступление на Канисборы, что было и сделано. Ровно в 3 часа в Канисборах раздался церковный звон, прибегает к нам секретарь тов. Панов А.С. и сообщает, что из Канисбора вышли лыжники в белых халатах и от него находятся 5-10 километров.
На основании донесения срочно послали разведку, узнать, какие имеются силы противника.
Установили, что белых идёт целый батальон - наш отряд быстро рассыпался в цель, приняв боевой порядок с новыми мобилизованными бойцами.
Одновременно, для связи послали ординарца Ключина Анисима Павловича известить о наступлении противника, чтоб эскадрон под командой Анчутина ударил с фланга по противнику. Но в это время дорога уже была перехвачена белыми и выставлена ими застава.
Наш доблестный боец тов. Ключин был захвачен белыми в плен и сожжён на костре живым.
Узнав об этом в штабе полка через одного пленника рядового, который сказал: "Ваш ординарец сожжён этим", - указав на попавшаго в плен офицера нач-ка белогвардейской заставы. Этот офицер расстрелян членом Следственной комиссии ЛОГИНОВЫМ Неофитом.
Во время сражения с белыми наше пополнение из мобилизованных ударились в бегство - прямо целиком по снегу, но бежать было невозможно, снег достигал метровой глубины.
Видя, что положение напряжённое - я вынужден был дать распоряжение Панову Ивану Павловичу, Рожину Василию Александр., Усову Ивану Лаврентьевичу, Коробкину Павлу не отступать ни на шаг, отстреливаться, задерживать белых, тем самым дать возможность отступать нашим мобилизованным, которых бы белогвардейские лыжники могли догнать и изрубить. [54]
Белые, видя, что нас тут остался только один пулемётный взвод стали преследовать взвод, чтобы захватить в плен. Но не дожидая захвата, мы решили отступать по другой дороге по направлению к крестьянскому полку, где мы его предполагали застать в условленном месте. Под"езжая к деревне, на окраине оказался пост, который нас пытался задержать. Мною была дана команда пулемётчикам проезжать немедленно. Пост отскочил в сторону. Бойцы мои проскакали, я ехал сзади верхом. Спросил их, чей тут пост, мне сказали, что белых, я выстрелил из нагана в одного на белых и убил его.
Когда белогвардейские части, расположенные в селе, услышали выстрел, из крайней избы выскочило 5 человек - мы оказались среди белых. Я дал команду: "Не теряйся", - сам сел за пулемёт и начал пробивать дорогу. Получилась паника у белых, благодаря чему нам удалось проскакать село, занятое белыми.
Выехав за село, установили, что 2 пулемётчика Смирнов и Казанцев были ранены, также ранена лошадь, которая ещё могла бежать. В поле оказалось две дороги, обе в противоположную сторону, чем нам надо. Мы поехали дорогой в сторону расположения наших войск. Навстречу попался нам крестьянин, ехавший на лошади с сеном, мною было сделано предложение ему - выпрячь лошадь и следовать вместе с нами, показав дорогу до д. Симанят.
По словам этого мужика до этой деревни 32 клм. вместо 8 клм. Фактически, крестьянин сказал, что лошадь его не пройдёт такое расстояние. Когда я ему сказал, что если твоя лошадь не дойдёт, то и ты от нас тоже не уйдёшь. Крестьянин испугался и согласился вести короткой дорогой по тропинкам через лесную чащу. Вскоре он довёл нас в деревню Симанята. Мы за эту услугу расчитали его деньгами, дали пару белья и красноармейский полушубок, а с ним отослали на имя командира белогвардейской части письмо с призывом сдаться частям Красной Армии.
После этого я явился со взводом и пулемётами в часть своего полка. Все были нам рады, ибо считали, что мы погибли. Но когда все узнали, что мы прорвались через белогвардейские отряды и вышли из тыла противника невредимыми, то все торжествовали героизмом пулемётчиков, сохранивших пулемёты.
7 января в 6 час. утра было ещё темно - получаем новый приказ наступать на село Дворецкое, где были сосредоточены главные силы белогвардейцев. По фронту было отдано распоряжение во что-бы то ни стало оттянуть назад силы противника. Мы в это время были в селе […], обсуждая приказ о новом выступлении и в это время был нами замечен в мародёрстве командир 3-го батальона ОГОРОДНИКОВ, который без согласия хозяйки (солдатка, муж которой был в плену в Германии) увёл от неё лошадь. В это время уже существовал приказ - за грабежи расстреливать. Красноармейцы и партизаны негодовали, осуждая этот поступок. Гражданка была предупреждена, что лошадь вернут, а командир, взявший лошадь будет наказан. Но лошадь 7 Января вернуть ей не могли, т.к. лошадь находилась далеко в тылу, а мы пошли в бой.
Недоходя с километр до с. Дворецка перед нами показалась белогвардейская цепь, которая держала направление с полей на опушку леса. Но мы опередили их. Белогвардейские войска были стянуты в лог около Дворецка в лессном массиве до 15-20 га, откуда они и распределяли свои силы. Вот здесь-то и завязался ожесточённый бой. В 8-9 часов утра началась с обоих сторон перестрелка. Со стороны противника послышались крики "УРА". Они кричали так-же: "Бросай оружие", - это было в 40-50 шагах от нас. [55]
Я дал приказ пулемётчикам открыть огонь по наступающему противнику, и через 2-3 минуты их цепь была срезана, по нам был открыт орудийный огонь. Наши ряды стали убывать. Из моих пулемётчиков - наводчика Калашникова убило на пулемёте №1, троих номеров ранило. Заменить выбывших было не кем. В это время сам лёг к пулемёту, и неоказывая себя белым, через некоторое время артиллерийский огонь стих. Показались несколько идущих одна за другой белогвардейских цепей, состоящих из юнкеров, штурмовиков с нашивками треугольников на левых рукавах, в средине поля нарисованы две накрест бедровые кости, а по средине человеческий череп.
Подпустив к себе ближе эти цепи, положив рядом с собой два запасных тела пулемёта, и первую цепь встретил огнём в расстоянии от меня 35 метров и одной лентой всех уложил. Эту цель заменила вторая на этом-же расстоянии - я пустил вторую ленту. Точно также легла и вторая. Тогда по мне открыли ружейный огонь, в щит пулемёта ударило 2-3 пули, мне дали сигнал, что пулемёты начинает поражать противник, я прекратил стрельбу, имея задачей увести их в заграждение. В это время ружейной стрельбы с нашей стороны было мало. С левого фланга работало только два пулемёта и с правого - три пулемёта.
В дальнейшем мне передали до цепи, что с правого фланга пулемётчиков убило и ранило - пулемёты их работать отказались. У нашей пехоты стало мало пулемётов, т.к. на правом фланге отказались работать три пулемёта из-за потери людского состава.
В это время прибыл Анчутинский эскадрон и предупредил меня о новой атаке с правого фланга. Белогвардейские цепи одна за другой в числе 12 - шли прямо на меня, зная о том, что их цель сделать прорыв и зайдти в тыл нашим соседним бригадам и тем самым разбить наши части.
Я сбросил с себя полушубок и остался в одной гимнастерке при 30° морозе и в буран, помянув мысленно всех своих родных и рассвирепев - я сказал: "Ну, тварь, ползи! Все равно не уйдём". Я открыл пулеметный огонь, набивные малинки патронов работали прекрасно, меня завалили пулемётными лентами. В то же время мы срезали одну цепь, её сменяет вторая цепь противника, таким образом сменилось 12 цепей противника и все уложены на поле битвы в 30-40 метрах от меня, срезанные с одного прицела.
Со стороны противника были орудии, но нашему правому флангу в то-же время немалую роль сиграл героический всем известный эскадрон Анчутина. Сам Анчутин во время боя был ранен, но с позиции не ушёл и был впереди всех, раз"езжая на коне перед своим отрядом и командовал по фронту: "Держись, товарищи! Добьём остатки белых и прорвёмся вперед".
После этого наши бойцы ринулись с лавиной вперёд с громким криком "УРА", но уже белые лежали грудами убитыми и раненными, а некоторые, занесённые снегом, кричали: "Братишки, спасите". Нами часть была подобрана, а контрреволюционные золотопогонники были расстреляны.
После этого славного боя 8 Января в 8-9 час. утра получаем приказ командира полка ЖУРАВЛЁВА пойдти в тыл на отдых и формирование полка.
При уходе с позиции на отдых - я и мои пулемётчики ушли после всех - нас сменил крестьянский полк. [56]
При возвращении с фронта и проезжая через дер. Шеину встречаем беглеца-дезертира фронта командира батальона Огородникова, проезжающего на лошади, отобранной у солдатки. Ему я предложил с лошади слезти, передать её пулемётчику Коробину, дабы отвести её обратно солдатке.
Огородников сказал мне: "Вы мной распоряжаться не можете", - вынимает из кабура наган, наставляет на меня. Я не растерялся, изловчился и без всяких задержек произвёл первым в него выстрел, и он убитым упал на землю, тогда лошадь была взята и возвращена обратно солдатке.
Прибыв на отдых в село Вороны, мы там простояли 15 дней. После этого нас вновь направили на фронт под село Еловики. Прибыв в село Еловики б/Пермской губернии - получили новый приказ сделать остановку и дождаться 1-й батальон, который находился в тылу у белых.
В Марте месяце числа 15-20 в 8 часов утра приезжает с заставы пулемётчик ПАНОВ Фёдор Ел., доложил, что к н/заставе со стороны противника пришло 2 человека - они, остановившись в 380 метрах, подняв руки вверх, а ближе не подходят. Дайте распоряжение, что делать. Я сел на свою лошадь, под"ехал к заставе, вижу, что к двум подошедшим противникам прибыла целая колонна в числе до 400 человек вооружённых винтовками и пулемётами, которые стояли, как на параде.
Тут к заставе подошёл командир тов. УПОРОВ Иван Иванович, который в этом селе стоял один со своим батальоном, а штаб полка находился в тылу в 5 километрах в деревне.
Я задаю вопрос УПОРОВУ: "Что ты думаешь предпринимать, и что за отряд стоит". Он говорит: "Это наш батальон выходит из тыла противника". Я выругал его, сказав: "Нет, это белый отряд".
Тогда я решил как-бы это узнать? Сидя на коне, закричал: "Давайте 2-х человек на средину поля". Они выслали их, а с нашей стороны никто нейдёт. Я рассердился, пришпорил своего коня и подскочил к колонне. Из колонны выходит с наганом в руках офицер. Я не расстерялся, спросил какого полка? Он ответил: 1-2 б-ны 8 Бийского полка. Я, говоря: "Что ты стоишь, иди вперёд - там наши", - а сам завернулся и поскакал галопом в гору, чувствую, что вот-вот меня ожгёт пулей. Но офицер не произвёл ни одного выстрела, продолжая стоять на месте и давая рукой знать, чтобы колонна рассыпалась в цепь.
Вернувшись к заставе, где были выставлены мои 3 пулемёта. Ещё раз настойчиво спросил УПОРОВА: "Что будешь предпринимать, тут белые растерявшись". Он говорит: "Командование снимаю, делай, как хочешь".
Я соскочил с коня, лёг к пулемёту и с командовал своим: "По наступающей колонне неприятеля огонь", - и три пулемёта заработало. Отважные и меткие стрелки УСОВ Иван Лаврентьев и РОЖИН Вас. Алекс. и я сам - эту колонну из пулемётов расстрепали в пух и прах. Противник тогда начал стрелять, но это было безполезно.
В моем взводе оказались все целы, а командир батальона УПОРОВ убежал со всем отрядом к месту прибывания штаба полка в другую деревню. Там он сказал в штабе, что Павловича взяли и всех пулемётчиков с пулемётами в плен.
После окончания стрельбы, видя, что у меня осталось только 3 ленты, т.е. 750 штук патрон. Я сообразил, что так уверенно идти на Еловики всем отрядом мы не могли, т.к. впереди есть обход. [57]
Тогда я забрал пулемёты и тронулся по направлению к штабу полка, проехав до средины пути, вижу, сзади бегут два наших бойца - РОЖИН С.К. и Евдокимов Пав. - рабочие Тагильского завода. Они окрикнули меня: "Павлович - посади". Я остановил лошадей и дождался их, а они запыхались и чуть не падают от усталости. Посадил бойцов к себе в сани, продолжил ехать дальше. В"езжая в конец деревни Еловики, вижу, впереди лыжная белогвардейская разведка человек до 15, которая вышла из леса. Я повернул пулемёт, взял прицел и запустил ленту, также бросил 3 бомбы, и прорвались через цепь противника. Кто остался в живых из белых - сделали залп и перебили заднюю ногу у коня казачка, который ещё 80-100 метров проскакал на трёх ногах до опушки леса, а потом пал.
В это время пулемёт был переброшен на другую лошадь, а казачка оставили, и сами последовали к штабу полка с. Егакуры.
Я доложил командиру полка т. ЖУРАВЛЁВУ о случившемся и о том, что командир батальона Упоров со своим отрядом сбежал.
Командир полка тов. ЖУРАВЛЁВ вызывает командира эскадрона т. АНЧУТИНА и предложил ему срочно выехать и выяснить, какие есть у противника силы.
АНЧУТИН сейчас-же со своим эскадроном в 25 всадников вместе со мною выехали в Еловики и на краю деревни вступили в бой с белогвардейцами. Но силы противника были настолько велики, что мы вынуждены были вернуться обратно без всяких потерь.
После этого мы отступили до д. Талвонов, Глазовский уезд Вятской губернии. Вот здесь в бою меня ранили снарядом в 13 местах.
Часть 2
От члена б/Красногвардейца Панова Александра Павловича.
ЗАЯВЛЕНИЕ
Настоящим прошу Бюро Парт.коллектива ВИЗ’a войти с ходатайством перед вышестоящими Партийными Советскими Организациями о предоставлении мне персональной ВЦИКовской пенсии ввиду моего болезненного состояния, образовавшееся в годы гражданской героистической борьбы с контрреволюцией и в связи с ударной работой на фронте социалистического строительства. Для иллюстрации привожу небольшую характеристику моего пройденного жизненного пути:
Я сын рабочего, рождения 1897 г. С 12-ти летнего возраста батрачил, после работал на заводах Урала. В 1916 году в Июне взят в царскую армию и направлен на фронт в 1917 году в феврале м-це.
В дни существования Керенщины, будучи пулемётчиком на немецком фронте, за отказ открытия пулемётного огня для наступления на собратьев (немцев) и разбитие смертных женских батальонов командованием Керенщины - арестован и направлен в тыл на ст. Редица. Пробыв под строгим арестом 4 месяца, вновь направили в Кавказский корпус в числе 22-х матросов.
В Феврале м-це 1918 г. Кавказский корпус отступил за реку Двину до ст. Зилань.
Во время отступления мы разоружали и уничтожали всех против нас настроенных офицеров, и за издевательство над солдатами мною лично был снят с коня полковник ИОЛЬШИН и убит за гибель из-за него в реке Двине нескольких тысяч солдат.
В Марте 1918 г., получив распоряжение, эвакуировались в гор. РЖЕВ. По прибытии в г. Ржев получили приказ нач-ка пулем.команды КЛОЧИХИНА выступить на Никольский вокзал для встречи Польских юнкеров, едущих для разгрома Ржевских Советов. За это мною лично Начальник эшелона был убит из нагана за отказ сдаться. После н/командованием был отдан приказ открыть пулемётную, ружейную и артиллерийскую стрельбу по юнкерам, только после этого эшелон юнкеров сдался и был разоружён.
В период демобилизации войск в 1918 году в Апреле м-це нас 60 человек влилось в Красногвардейский отряд матроса ПУЗАНОВА, с которым мы поехали на ликвидацию кулацких восстаний в Сибири через Рыбинск, Вятку, Пермь, Екатеринбург. В пути я заболел и был оставлен в Екатеринбурге. По выздоровлении в Июне м-це вернулся в Ирбитский завод и сразу вступил в отряд Черных пулемётчиком, где пришлось организовать отдельный пулемётный взвод в числе 24 человек из молодёжи и старых фронтовиков Ирбитского завода, до этого не знавших пулемётного дела. 12-ти дневное обучение с пулемётом в ограде завода дало возможность выступить в бой. [51]
Получив приказ от тов. КАНГЕЛАРИ НЕМЕДЛЕННО выступить в д. Горык и разбить белогвардейскую банду, которая была организована из деревенских кулаков и офицерских чинов Царской армии. Приказ командира немедленно был выполнен, мы выступили в бой и белогвардейская банда была разбита. Здесь в бою погибли рабочие красногвардейцы Панов Александр и Казанцев Иван 15-летнего возраста. После вернулись в Ирбитский завод.
Командиром полка был отдан приказ наступать на дер. Ахтанову, где организовалась белогвардейская банда с целью обойти Ирбитский завод и разбить наш отряд.
Я был вызван командиром полка ЧЕРНЫХ к себе а кабинет, где он дал приказ забрать с собою 2 пулемёта и немедленно очистить белогвардейскую банду из дер. Антоновой.
Я забираю наилучших пулемётчиков 6 человек, направляюсь в деревню Антонову и вступаю в бой.
В результате белогвардейская банда была уничтожена, и взято как трофеи - 2 пулемёта. В бою погибли замечательные бойцы Клюкин Василий Александр., Терентьев Кузьма Николаевич и 2-е раненных - Вахрушев Степан Григорьевич и Якушев Степан Дмитриевич.
После успешного боя получаем приказ вернуться в Ирбитский завод.
Через 3 дня получаем новое распоряжение - занять позицию под селом Шмаковским, что и сделано. В 12 часов ночи принимаем натиск белогвардейцев, и в результате сражения белогвардейщина была отбита, через несколько минут со стороны белогвардейцев был открыт артиллерийский огонь. Одним из снарядов был сбит мой пулемёт и убит 2-й номер Клюкин Иван Семён., получившего 8 ранений.
Не обращая внимания на жестокий огонь противника, я взял 2-й пулемёт, перенёс на 2-ю площадку и вновь стал ожидать, когда белогвардейские цепи подойдут ко мне ближе. Получив приказ по цепи, что наши заходят с левого фланга в тыл к белым с целью прижать их к реке […], ни в какой степени не ослабляя средину.
Вдруг поднялась стрельба, белогвардейская банда [не] расстерялась и бросилась в контратаку прямо на меня. Пулемёт был под прикрытием, я сделал соответствующую выдержку, допустив их на расстояние в 20 сажен, открыв огонь - сразу их всех срезал. После чего они по нам открыли артиллерийский огонь, у нас был убит пулемётчик, один из отважных пулемётчиков тов. Коростелёв Павел Дмитриевич. На этом бой был прекращён. После этого я получаю приказ смениться и приехать в штаб полка с рапортом о ходе действий к тов. ЧЕРНЫХ.
Через 3 дня получаем новый приказ отступить до города Тагила.
Я собираю к себе в квартиру соратников и сообщаю о приказе об отступлении. Ни один из бойцов дома не остался. После сбора тронулись.
В 3 часа вечера 20 Сентября двинулись через Ф[…] Санец, через Тогринский [Егоршинский?] переезд, где и погрузились в вагоны. Прибыли в Тагил 21 сентября 1918 г. вечером, получили приказ рассыпаться в цепи около станции у винного завода. Только что расставились в цепь, появились белогвардейские цепи, с которыми мы тот-час же вступили в перестрелку из пулемётов. Поднялась и винтовочная стрельба, белогвардейские цепи были отбиты. Убитыми в бою оказались: Панов Василий Фёдорович, Гусев Григорий и Коробкин Пётр. [52]
22 Сентября в 8 час. утра поднялась артиллерийская стрельба с броневиков, а спереди появились белогвардейские цепи. Завязалось большое сражение, которое шло до 7 час. вечера. Расстояние около 4-х километров переходило из рук в руки и в результате белогвардейцы были разбиты на голову в шли по трупам, как по кочкам. В бою убиты наши партизаны - брат Панов Иван Александрович - 17 лет, Новосёловых Григория и Михаила, Панова Петра, Лызлова Фёдора, которые были тут-же похоронены.
В этом-же бою был ранен наш доблестный тов. КАНГЕЛАРИ - пом. командира полка. После боя Тагил был занят нами 26-го сентября.
Получаем приказ пойти в наступление на деревню Горбунову и во что бы то ни стало разбить 27 Камышловский полк, который был сформирован в Екатеринбурге из юнкеров и белогвардейщины. Нами этот полк был разбит на голову, а оставшихся в живых забрали в плен. В этом бою убит наш боец комсомолец Плишкин Сергей Григорьевич, знаменитый матрос командир батальона т. Пузанов А. Гавр. и ряд товарищей. После окончания боя я получил приказ выступать на заставу на Лисью гору. Простояв тут до 27 Сентября до 11 час. утра как я узнал потом - был приказ об отступлении из Тагила, но до меня приказ не был доведён. Не зная, в чём дело, я простоял на заставе до сдачи Тагила белым. Впоследствии ординарец командира полка Панов предложил мне сняться с заставы. Я распоряжения устного не послушал и продолжал стоять на заставе. Звоню по телефону в штаб полка, но оттуда стали отвечать не наши, а белогвардейцы. Только тогда мною взводу дано было распоряжение уходить с заставы. Только снялись с заставы, встретил белогвардейскую разведку в числе 6 всадников, хорошо вооружённых. Мною они были отбиты из Люйса и после этого уже стали отступать до С. Лая. По прибытии в Лая получаю приказ повести наступление на д. Балакину совместно с 1-м батальоном в числе 3-х пулемётов. Результат боя оказался неудачен. Нас окружили, и мне пришлось отбиваться, чтоб спасти пулемёты и вытащить всех раненных. Бой продолжался 6 часов. После боя отступили благополучно. Из убитых остался один т. Казанцев - рабочий Ленинграда.
Получив новый приказ отступать на Кушву и Кын в помощь Лысьвенскому отряду и принять бой в Кыновском заводе. Бой продолжался в течении 2-х суток. В бою оказались убитыми - Грошев, рабочий Ирбитского завода, матрос Упоров - Ирбитского завода, матрос Наумов - рабочий Ирбитского завода, и ранили лошадь под начальником эскадрона - АНЧУТИНЫМ Павлом Никандров.
После чего последовало распоряжение - лошадь пристрелить, дабы она не мучилась. Её покрыли красным ковром. После нашего отступления этот знаменитый конь героя остался на территории белых. В результате этого мы рассвирепели и, как львы, ринулись на разведку белогвардейцев, разбили и взяли 2-х белогвардейцев в плен вместе с лошадьми, и их доставили в штаб полка. Из них один оказался бывший поручик и второй его ординарец. Поручик был расстрелян самим Нач. эскадрона Павлом Никандровичем АНЧУТИНЫМ, а ординарец был взят тов. Анчутиным к себе в отряд.
После окончания боя получив приказ из штаба бригады нашему полку отступить в село Александровское, где также вступили в бой. [53]
Нa ст. Выя мне лично непосредственно от Нач. Эскадрона Павла Никандровича был получен приказ зайти в тыл к противнику вместе с эскадроном с одним пулемётом для освобождения китайского батальона, окружённого белыми. Недоезжая метров 80 до полотна железно-дорожной линии, мы встретились в белогвардейскими лыжниками и завязали сражение, и тем самым дали возможность китайскому батальону выйдти, хотя и с потерями. Но шедший эшелон с нашими раненными отбить не могли, он попал в плен к белым, в числе раненых в этом эшалоне попал наш командир батальона тов. Шверник и взводный командир Панов. Будучи захваченными они живые в руки белых не дались и застрелились из наганов, а Швецов Ефим Саввич, 56-летний старичёк, находясь в этом эшалоне, сумел в последствии сбежать и вернуться к нам в часть.
В этом бою пали молодые отважные бойцы Панов Иван Семён., Якушев Степан Григорьевич.
После этого боя получаем приказ отступить на село Григорьевское на пополнение нашего полка.
После 42 дневного отдыха - снова получаем приказ отступить до местечка Канибора. Недоходя до Канибора, получили сведения, что оно взято белыми. Мы прошли вправо мимо Канибора до дер. Алешицы и выставили заставы. По приказу командира полка тов. Журавлёва Фёдора Васильевича в 3 часа утра 25 декабря - повести наступление на Канисборы, что было и сделано. Ровно в 3 часа в Канисборах раздался церковный звон, прибегает к нам секретарь тов. Панов А.С. и сообщает, что из Канисбора вышли лыжники в белых халатах и от него находятся 5-10 километров.
На основании донесения срочно послали разведку, узнать, какие имеются силы противника.
Установили, что белых идёт целый батальон - наш отряд быстро рассыпался в цель, приняв боевой порядок с новыми мобилизованными бойцами.
Одновременно, для связи послали ординарца Ключина Анисима Павловича известить о наступлении противника, чтоб эскадрон под командой Анчутина ударил с фланга по противнику. Но в это время дорога уже была перехвачена белыми и выставлена ими застава.
Наш доблестный боец тов. Ключин был захвачен белыми в плен и сожжён на костре живым.
Узнав об этом в штабе полка через одного пленника рядового, который сказал: "Ваш ординарец сожжён этим", - указав на попавшаго в плен офицера нач-ка белогвардейской заставы. Этот офицер расстрелян членом Следственной комиссии ЛОГИНОВЫМ Неофитом.
Во время сражения с белыми наше пополнение из мобилизованных ударились в бегство - прямо целиком по снегу, но бежать было невозможно, снег достигал метровой глубины.
Видя, что положение напряжённое - я вынужден был дать распоряжение Панову Ивану Павловичу, Рожину Василию Александр., Усову Ивану Лаврентьевичу, Коробкину Павлу не отступать ни на шаг, отстреливаться, задерживать белых, тем самым дать возможность отступать нашим мобилизованным, которых бы белогвардейские лыжники могли догнать и изрубить. [54]
Белые, видя, что нас тут остался только один пулемётный взвод стали преследовать взвод, чтобы захватить в плен. Но не дожидая захвата, мы решили отступать по другой дороге по направлению к крестьянскому полку, где мы его предполагали застать в условленном месте. Под"езжая к деревне, на окраине оказался пост, который нас пытался задержать. Мною была дана команда пулемётчикам проезжать немедленно. Пост отскочил в сторону. Бойцы мои проскакали, я ехал сзади верхом. Спросил их, чей тут пост, мне сказали, что белых, я выстрелил из нагана в одного на белых и убил его.
Когда белогвардейские части, расположенные в селе, услышали выстрел, из крайней избы выскочило 5 человек - мы оказались среди белых. Я дал команду: "Не теряйся", - сам сел за пулемёт и начал пробивать дорогу. Получилась паника у белых, благодаря чему нам удалось проскакать село, занятое белыми.
Выехав за село, установили, что 2 пулемётчика Смирнов и Казанцев были ранены, также ранена лошадь, которая ещё могла бежать. В поле оказалось две дороги, обе в противоположную сторону, чем нам надо. Мы поехали дорогой в сторону расположения наших войск. Навстречу попался нам крестьянин, ехавший на лошади с сеном, мною было сделано предложение ему - выпрячь лошадь и следовать вместе с нами, показав дорогу до д. Симанят.
По словам этого мужика до этой деревни 32 клм. вместо 8 клм. Фактически, крестьянин сказал, что лошадь его не пройдёт такое расстояние. Когда я ему сказал, что если твоя лошадь не дойдёт, то и ты от нас тоже не уйдёшь. Крестьянин испугался и согласился вести короткой дорогой по тропинкам через лесную чащу. Вскоре он довёл нас в деревню Симанята. Мы за эту услугу расчитали его деньгами, дали пару белья и красноармейский полушубок, а с ним отослали на имя командира белогвардейской части письмо с призывом сдаться частям Красной Армии.
После этого я явился со взводом и пулемётами в часть своего полка. Все были нам рады, ибо считали, что мы погибли. Но когда все узнали, что мы прорвались через белогвардейские отряды и вышли из тыла противника невредимыми, то все торжествовали героизмом пулемётчиков, сохранивших пулемёты.
7 января в 6 час. утра было ещё темно - получаем новый приказ наступать на село Дворецкое, где были сосредоточены главные силы белогвардейцев. По фронту было отдано распоряжение во что-бы то ни стало оттянуть назад силы противника. Мы в это время были в селе […], обсуждая приказ о новом выступлении и в это время был нами замечен в мародёрстве командир 3-го батальона ОГОРОДНИКОВ, который без согласия хозяйки (солдатка, муж которой был в плену в Германии) увёл от неё лошадь. В это время уже существовал приказ - за грабежи расстреливать. Красноармейцы и партизаны негодовали, осуждая этот поступок. Гражданка была предупреждена, что лошадь вернут, а командир, взявший лошадь будет наказан. Но лошадь 7 Января вернуть ей не могли, т.к. лошадь находилась далеко в тылу, а мы пошли в бой.
Недоходя с километр до с. Дворецка перед нами показалась белогвардейская цепь, которая держала направление с полей на опушку леса. Но мы опередили их. Белогвардейские войска были стянуты в лог около Дворецка в лессном массиве до 15-20 га, откуда они и распределяли свои силы. Вот здесь-то и завязался ожесточённый бой. В 8-9 часов утра началась с обоих сторон перестрелка. Со стороны противника послышались крики "УРА". Они кричали так-же: "Бросай оружие", - это было в 40-50 шагах от нас. [55]
Я дал приказ пулемётчикам открыть огонь по наступающему противнику, и через 2-3 минуты их цепь была срезана, по нам был открыт орудийный огонь. Наши ряды стали убывать. Из моих пулемётчиков - наводчика Калашникова убило на пулемёте №1, троих номеров ранило. Заменить выбывших было не кем. В это время сам лёг к пулемёту, и неоказывая себя белым, через некоторое время артиллерийский огонь стих. Показались несколько идущих одна за другой белогвардейских цепей, состоящих из юнкеров, штурмовиков с нашивками треугольников на левых рукавах, в средине поля нарисованы две накрест бедровые кости, а по средине человеческий череп.
Подпустив к себе ближе эти цепи, положив рядом с собой два запасных тела пулемёта, и первую цепь встретил огнём в расстоянии от меня 35 метров и одной лентой всех уложил. Эту цель заменила вторая на этом-же расстоянии - я пустил вторую ленту. Точно также легла и вторая. Тогда по мне открыли ружейный огонь, в щит пулемёта ударило 2-3 пули, мне дали сигнал, что пулемёты начинает поражать противник, я прекратил стрельбу, имея задачей увести их в заграждение. В это время ружейной стрельбы с нашей стороны было мало. С левого фланга работало только два пулемёта и с правого - три пулемёта.
В дальнейшем мне передали до цепи, что с правого фланга пулемётчиков убило и ранило - пулемёты их работать отказались. У нашей пехоты стало мало пулемётов, т.к. на правом фланге отказались работать три пулемёта из-за потери людского состава.
В это время прибыл Анчутинский эскадрон и предупредил меня о новой атаке с правого фланга. Белогвардейские цепи одна за другой в числе 12 - шли прямо на меня, зная о том, что их цель сделать прорыв и зайдти в тыл нашим соседним бригадам и тем самым разбить наши части.
Я сбросил с себя полушубок и остался в одной гимнастерке при 30° морозе и в буран, помянув мысленно всех своих родных и рассвирепев - я сказал: "Ну, тварь, ползи! Все равно не уйдём". Я открыл пулеметный огонь, набивные малинки патронов работали прекрасно, меня завалили пулемётными лентами. В то же время мы срезали одну цепь, её сменяет вторая цепь противника, таким образом сменилось 12 цепей противника и все уложены на поле битвы в 30-40 метрах от меня, срезанные с одного прицела.
Со стороны противника были орудии, но нашему правому флангу в то-же время немалую роль сиграл героический всем известный эскадрон Анчутина. Сам Анчутин во время боя был ранен, но с позиции не ушёл и был впереди всех, раз"езжая на коне перед своим отрядом и командовал по фронту: "Держись, товарищи! Добьём остатки белых и прорвёмся вперед".
После этого наши бойцы ринулись с лавиной вперёд с громким криком "УРА", но уже белые лежали грудами убитыми и раненными, а некоторые, занесённые снегом, кричали: "Братишки, спасите". Нами часть была подобрана, а контрреволюционные золотопогонники были расстреляны.
После этого славного боя 8 Января в 8-9 час. утра получаем приказ командира полка ЖУРАВЛЁВА пойдти в тыл на отдых и формирование полка.
При уходе с позиции на отдых - я и мои пулемётчики ушли после всех - нас сменил крестьянский полк. [56]
При возвращении с фронта и проезжая через дер. Шеину встречаем беглеца-дезертира фронта командира батальона Огородникова, проезжающего на лошади, отобранной у солдатки. Ему я предложил с лошади слезти, передать её пулемётчику Коробину, дабы отвести её обратно солдатке.
Огородников сказал мне: "Вы мной распоряжаться не можете", - вынимает из кабура наган, наставляет на меня. Я не растерялся, изловчился и без всяких задержек произвёл первым в него выстрел, и он убитым упал на землю, тогда лошадь была взята и возвращена обратно солдатке.
Прибыв на отдых в село Вороны, мы там простояли 15 дней. После этого нас вновь направили на фронт под село Еловики. Прибыв в село Еловики б/Пермской губернии - получили новый приказ сделать остановку и дождаться 1-й батальон, который находился в тылу у белых.
В Марте месяце числа 15-20 в 8 часов утра приезжает с заставы пулемётчик ПАНОВ Фёдор Ел., доложил, что к н/заставе со стороны противника пришло 2 человека - они, остановившись в 380 метрах, подняв руки вверх, а ближе не подходят. Дайте распоряжение, что делать. Я сел на свою лошадь, под"ехал к заставе, вижу, что к двум подошедшим противникам прибыла целая колонна в числе до 400 человек вооружённых винтовками и пулемётами, которые стояли, как на параде.
Тут к заставе подошёл командир тов. УПОРОВ Иван Иванович, который в этом селе стоял один со своим батальоном, а штаб полка находился в тылу в 5 километрах в деревне.
Я задаю вопрос УПОРОВУ: "Что ты думаешь предпринимать, и что за отряд стоит". Он говорит: "Это наш батальон выходит из тыла противника". Я выругал его, сказав: "Нет, это белый отряд".
Тогда я решил как-бы это узнать? Сидя на коне, закричал: "Давайте 2-х человек на средину поля". Они выслали их, а с нашей стороны никто нейдёт. Я рассердился, пришпорил своего коня и подскочил к колонне. Из колонны выходит с наганом в руках офицер. Я не расстерялся, спросил какого полка? Он ответил: 1-2 б-ны 8 Бийского полка. Я, говоря: "Что ты стоишь, иди вперёд - там наши", - а сам завернулся и поскакал галопом в гору, чувствую, что вот-вот меня ожгёт пулей. Но офицер не произвёл ни одного выстрела, продолжая стоять на месте и давая рукой знать, чтобы колонна рассыпалась в цепь.
Вернувшись к заставе, где были выставлены мои 3 пулемёта. Ещё раз настойчиво спросил УПОРОВА: "Что будешь предпринимать, тут белые растерявшись". Он говорит: "Командование снимаю, делай, как хочешь".
Я соскочил с коня, лёг к пулемёту и с командовал своим: "По наступающей колонне неприятеля огонь", - и три пулемёта заработало. Отважные и меткие стрелки УСОВ Иван Лаврентьев и РОЖИН Вас. Алекс. и я сам - эту колонну из пулемётов расстрепали в пух и прах. Противник тогда начал стрелять, но это было безполезно.
В моем взводе оказались все целы, а командир батальона УПОРОВ убежал со всем отрядом к месту прибывания штаба полка в другую деревню. Там он сказал в штабе, что Павловича взяли и всех пулемётчиков с пулемётами в плен.
После окончания стрельбы, видя, что у меня осталось только 3 ленты, т.е. 750 штук патрон. Я сообразил, что так уверенно идти на Еловики всем отрядом мы не могли, т.к. впереди есть обход. [57]
Тогда я забрал пулемёты и тронулся по направлению к штабу полка, проехав до средины пути, вижу, сзади бегут два наших бойца - РОЖИН С.К. и Евдокимов Пав. - рабочие Тагильского завода. Они окрикнули меня: "Павлович - посади". Я остановил лошадей и дождался их, а они запыхались и чуть не падают от усталости. Посадил бойцов к себе в сани, продолжил ехать дальше. В"езжая в конец деревни Еловики, вижу, впереди лыжная белогвардейская разведка человек до 15, которая вышла из леса. Я повернул пулемёт, взял прицел и запустил ленту, также бросил 3 бомбы, и прорвались через цепь противника. Кто остался в живых из белых - сделали залп и перебили заднюю ногу у коня казачка, который ещё 80-100 метров проскакал на трёх ногах до опушки леса, а потом пал.
В это время пулемёт был переброшен на другую лошадь, а казачка оставили, и сами последовали к штабу полка с. Егакуры.
Я доложил командиру полка т. ЖУРАВЛЁВУ о случившемся и о том, что командир батальона Упоров со своим отрядом сбежал.
Командир полка тов. ЖУРАВЛЁВ вызывает командира эскадрона т. АНЧУТИНА и предложил ему срочно выехать и выяснить, какие есть у противника силы.
АНЧУТИН сейчас-же со своим эскадроном в 25 всадников вместе со мною выехали в Еловики и на краю деревни вступили в бой с белогвардейцами. Но силы противника были настолько велики, что мы вынуждены были вернуться обратно без всяких потерь.
После этого мы отступили до д. Талвонов, Глазовский уезд Вятской губернии. Вот здесь в бою меня ранили снарядом в 13 местах.
Часть 2