ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКОВ ОРГАНИЗАЦИИ УРАЛЬСКОЙ МОЛОДЁЖНОЙ БОЕВОЙ СОТНИ. Ч.4.
Часть 1
Часть 2
Часть 3
П.З. Ермаков и Н.Г. Толмачёв
ПЛЕСКУНОВ - Сухтели. В Сухтелях мы, конечно, были окружены. Почему в Сухтелях случились такие крупные события. Перестрелка. Здесь надо иметь в виду два обстоятельства: во-первых, было совершенно ясно и мы знали, что Верхне-Уральск является очагом, базой восстания, что основные силы Дутова сконцентрированы именно в Верхне-Уральске. До Верхне-Уральска осталось ещё, примерно, 50 клм., два перехода. Но у нас не было патронов. Это т.т. быстро вспомнят, что вопрос обстоял именно так, что у нас патронов не было, что у нас на какого бойца буквально приходилось чуть ли по одной обойме или по 120 патронов. Конечно, дорогой мы немного порасходовались, п.что перестрелки были с казачьими разъездами и в Сухтелях мы оказались в таком положении, когда у нас не было патронов. Решиться на такой крупный поход, как взятие Верхне-Уральска с таким небольшим количеством патронов, конечно, командование, видимо, не могло. Я помню, я сам стоял на посту в станице. Мы держали два поста, - с левой и с правой стороны станицы. Я помню, в снежных сугробах был пост в стороне Верхне-Уральска. И когда мы стояли на часах, мы увидели приближающегося всадника. Это был, конечно, видимо, один из дутовских разведчиков. Причем, когда мы его увидели, он приближался к станице. Мы действительно несколько раз выстрелили, и тот, и я, но ни тот, ни другой не попали. Казак очень быстро повернул назад и умчался. Эти стычки были, и мы патроны расходовали, и расходовали напрасно. Иногда, и не надо было стрелять, а мы палили. Это доказывало отсутствие выдержки в этот момент у нас. Поэтому основной причиной отхода назад нужно считать отсутствие патронов.
Весь этот путь мы действительно проделали в санях. Дальше, когда мы будем обсуждать следующий момент, там мы были уже верхами. Мы создали красную конницу. В распоряжении сотни имелось несколько лошадей. Часть сотни шла пешком.
Мне здесь хотелось бы остановиться вот на каком моменте - это общая социально-классовая оценка выступления Дутова. Конечно, это нам в общей связи безусловно понадобится. У меня было на этот счёт два выступления на Землячестве в ПДК. Т.т. будут этот вопрос обсуждать. Можно, конечно, и эту сторону обсудить. Два основных момента надо вставить - первый момент: национализация земли. [68]
Тов.ВОЛОВ. - Я думаю, этот вопрос не стоит затрагивать.
Тов.ПЛЕСКУНОВ - Декрет о национализации земли. Момент, когда казачество лишилось привилегированного положения. И второй момент, который можно отдельными фактами подтвердить, этот момент выхода из империалистической войны, чего в основном масса казачества, видимо, не хотела. Так что с этим первым периодом мы можем сейчас покончить.
Возьмём второй период. На бое под Чёрной речкой т.т.уже много останавливались. Шло несколько сотен. Рвались навстречу наступавшим цепям казаков, но нашу сотню сдерживали, это для меня ясно. Нашу молодёжную сотню не только в этом бою, но и в других боях сдерживали. Настроение высшего командования и, по-видимому, общее настроение в дружинах было такое, что к молодёжи нужно относиться более внимательно в этом отношении, и нас буквально сдерживали. Из нашей сотни несколько человек побежало. Цепь мы создали самовольно. Мы во время боя под Чёрной речкой были оставлены в прикрытии. Мы были рассыпаны по обоим сторонам нашего обоза, по одной стороне и по другой стороне. Мы лежали в цепи, причём многие действительно делали попытки вскочить и побежать вперёд по направлению к наступающим цепям казаков, но нас действительно сдерживали. Поэтому, если так строго разбираться, мы в атаку не шли, нас не пустили. А другой отряд наш непосредственно в атаку. У нас потерь вообще очень мало, несколько человек, в то время, как там были колоссальные потери. На нас наступали казаки не более 500-600 чел., а в цепи за опушкой леса и в самом лесу действительно их было очень много. Поэтому в бою под Чёрной речкой наша молодёжная сотня сыграла роль заслона, роль прикрытия. Она рвалась непосредственно в атаку. Её не пускали, вот что у меня отложилось [69] в памяти непосредственно о бое под Чёрной речкой. Бой продолжался в течение нескольких часов. Правильно т.т. говорят, что решающую роль сыграла наша артиллерия, что картечь, которую мы взяли, решила исход этого боя. Когда мы после окончания боя пришли и взяли самую Чёрную речку, - это был на самом деле ручеёк, а не речка. По существу, это балка. Поэтому они и выбрали это место, что оно в природном отношении было исключительно благоприятно. Опушка леса. Мы, естественно, должны были пройти всем отрядом, мы растянулись на несколько вёрст. Колоссальный обоз. Примерно в 12 клм. от Троицка. Мы действительно видели убитых. Кто преобладал среди этих убитых. Бородачи, старики и золото-погонцы, в буквальном смысле этого слова.
Затем - приезд в Троицк. Мы разместились. У нас несколько т.т. тоже были прострелены. В частности, у Петро Типикина тужурка, полушубок, шапка. (ТИПИКИН: это не идёт в счёт).
Это идёт в счёт как факт, который мы действительно не можем опускать вообще при общей работе над историей сотни. Так что у некоторых т.т. следы от этой перестрелки остались.
Тов.ТИПИКИН. - Здесь есть несколько моментов. Прежде всего, первый момент - это, по сути дела, не глубокой принципиальности вопрос - куда ехали. Не стоит о нём совершенно здесь спорить. Правда, были слухи о том, что поедем в Ленинград на помощь против немцев. Потом было окончательное решение. По этому вопросу мы будем спорить бесполезно. Мрачковский может точно сказать. Очевидно, этот вопрос мы уточним. Руководители Областного Комитета Партии это, безусловно, знают.
Я хочу отметить несколько моментов. Прежде всего, несмотря на то, что сотню оберегали, у нас во время этого похода да и вообще во время всего похода к нам [70] относились очень хорошо, бережно. Были такие моменты, когда сотня в этом походе всё-таки играла большую роль. На неё возлагали очень большие надежды, в смысле того, что в составе этой молодёжной сотни были люди, которые действительно могли умереть так, как умирает горячая молодёжь. Из-за этого нас очень много и сдерживали, потому что большинство из состава нашей сотни были ребята от 14-16-17-18 лет. У нас был 14-летний Фёдор Плесунов, Павел Завьялов или Быков. Молодёжь была самой основной опорой. Почему на молодёжь возлагали такие надежды. Приведу такой пример: я не знаю, знает ли кто-нибудь о нём. Когда мы первый раз приехали в Троицк, там были сведения, когда там был пойман шпион, что один из помощников Дутова, полковник Петров, находится в Троицке. Мне, Савве Белых, Георгию и Панову было поручено это дело проследить и этого полковника выудить. Почему И.М.Малышев опирался на молодёжь, потому что это были ребята верные. Мы это дело проследили. Нашли. Нагрянули на квартиру, но мы нашли там только погоны и фотографическую карточку. Мы через окраину города проследили этого полковника, но он скрылся, на самом деле он был там. Это привожу как пример, чтобы показать, насколько любило и ценило молодёжь наше руководство.
Когда мы были в Сухтелях, нашей сотне дали целый ряд районов для охраны, целый участок фронта и, несмотря на то, что было тревожное состояние, это было поручено сотне. И когда мы отступали из Сухтелей, мы не на лошадях отступали. Мы наоборот постановили отделаться от лишних лошадей и взяли сами необходимые подводы для того, чтобы погрузить военное снаряжение. И остальные части, в особенности наша сотня, вышли и пошли порядком и мы вышли [71] так наз.арьергардом, и возчиков мы освободили в станице. Их там казаки задержали. И мы шли обратно не четверо суток, а гораздо меньше. Мы хотели сделать первую остановку в Степной. Из Степной мы шли этот переход без ночёвки, а в Степную мы пришли ночью и, когда было обнаружено, что казаки захватили этих возчиков, и когда мы стали входить в саму станицу, то казачий раз"езд оттуда выехал, это нас подстегнуло. Обрадовались тому, что мы получим свежих лошадей, мы посели на лошадей и двинулись дальше ночью. Поэтому мы сильно утомились, когда подходили к Берлинской, - мы не спали с лишком двое суток.
Характерный момент под Чёрной речкой. Когда мы уже отступали из Берлинской, нас обстреливали, и наша сотня была одной из последних, но потом была одна из сотен второй дружины брошена на прикрытие нашего обхода с пулемётом Кольт. Когда наши первые части, авангард, под Чёрной речкой соприкоснулись с казачьим раз"ездом, параллельно, клм. в трёх, это было видно простым глазом, находилась конница казаков. Мы ехали по дороге, а клм. на три с левой стороны ехал казачий раз"езд, сотни две, на лошадях, и он всё время пытался обогнать. Мы думали, что на нас будут наседать, и мы почувствовали, что где-то впереди готовится заезд. И он действительно ехал впереди. И когда начались первые выстрелы, я помню такой момент: я говорил с П.Ермаковым и И.Малышевым: чувствуя настроением ребят, я говорил, что нашу сотню надо двинуть вперёд. И.М. говорит: "Петро, мы вперёд бросили уж достаточно сил". Может быть, он говорил дипломатически. Но оказалось, что главный удар был на нас. Были брошены сперва две сотни нашей дружины и две сотни первой дружины. Потом туда потребовали подкрепления. Тут и снабжение, и обоз, и артиллерия - и была оставлена на прикрытие только одна наша сотня, [72] и ещё одна сотня, котор. прикрывала сзади. И в тот момент, когда максимальное количество дружин пробивалось около балки, казаки повели атаку с левого фланга на нашу артиллерию. Поражение пулемётным огнем уже здесь было. Когда у нас первые выстрелы пулемётные начались, одного товарища из нашей сотни ранило в живот. Тут тов. Циркунов проезжал на лошади в кошёвке. Поражение было в том месте, где мы стояли. Я запрещал ложиться из этих соображений: если вы ложитесь - поражение в живот, если вы стоите - пуля попадает в ноги. Лучше быть раненым в ноги, чем в более опасное место, в голову.
Когда казаки с левого фланга повели наступления, наша сотня, прикрывая артиллерию, находилась лицом к лицу с опасностью. Я помню, я строго запрещал стрелять. Попытки стрелять были, но мы воздерживались. Люди военные поймут, что конницу нельзя стрелять на далёком расстоянии, надо стрелять, когда она близко, и ты её бьёшь наверняка. В момент, когда атака была отбита, был, конечно, такой перерыв, что ребята соскочили, побежали с "ура" вперёд, когда конница была достаточно повёрнута обратно. Когда стали возвращаться обратно, со всех концов молодёжь шла с рассказами, как и что.
Я хотел отметить, что к сотне относились очень бережно, но в тоже время, несмотря на это, наша сотня в целом ряде моментов и под Чёрной речкой находилась на самом опасном участке. Если бы даже конница была более организованна, то наша сотня первая была бы под ударом. Я скажу, что тактика самих казаков - вообще трусливая тактика. Они нас всё время брали измором, но открытого боя не принимали. Первый бой мы получили под Чёрной речкой. И они действовали налётом.
В момент, когда мы шли от Черной речки до Троицка, мы [73] были. настолько утомлены, настолько были в измученном состоянии, тогда я беседовал с Мрачковским, мы шли около лошадей и говорили, что сейчас достаточно 100-50 человек казаков и нас не будет. Ночь, как на зло, была такая тёмная, что в отряде ничего не было видно. Если бы казаки повторили атаку, они могли бы очень напортить. Но тактика их была очень трусливая.
Я останавливаюсь коротко на данном этапе для того, чтобы восстановить в памяти отдельные моменты. Дальше - вы дополните. Когда мы приехали в Троицк второй раз, мы задержались достаточное время. Какие мы выполняли задачи. Прежде всего, второй дружине было поручено разоружить ряд станиц, лежащих с левой стороны от станции. Я не могу точно восстановить, какие станицы. Дружина тогда разделилась. Наша дружина разоружила две станицы, это была одна из операций во время стоянки здесь. Затем, после этого момента у нас в отрядах появилось такое настроение, что воевать после этого опыта с Чёрной речкой нецелесообразно. Не пора ли возвращаться обратно в Свердловск. Такие настроения коснулись и некоторых рядов нашего молодёжного отряда. Было такое состояние, что вот - повоевали и хватит. И даже мы этот вопрос решали на собрании. Кто хочет дальше оставаться, кто хочет - может уезжать обратно, и действительно, целый ряд т.т., меньшинство, исключительное меньшинство, которые, кажется, даже уехали. И после этого было решение сотни о том, чтобы их исключить из отряда и из союза и сообщить об этом в печати.
Почему были эти настроения. Они получились таким образом, что дома не обеспечены семьи, что плохое [74] материальное положение. Настроение было нездоровое. В связи с этим, у нас было тогда решено послать целый ряд т.т. в Свердловск и на месте посмотреть, как живут семьи, как у них дело налаживается. Я туда поехал, Мовшинзон, Горнов, Баранов. Обратно мы ехали так: я, Баранов, Мовшинзон, Горнов и догнали наш отряд в Париже. Здесь вы осветите этот участок, когда вы оставались на месте. За меня остался Савва Белых и помощником ему выделили Ерёмина.
Какое состояние я застал в Париже. Уже в момент второго похода в Троицк прибыл Блюхер. Тогда разделились силы следующим образом: Блюхер взял общее командование, он был назначен командующим восточным фронтом. Когда было выяснено, что в тот момент, когда мы отступили из Сухтелей, Каширин с рабочими Белорецкого завода выбил из Верхне-Уральска Дутова, и он отступил до станицы Красницкой и потом в Сухтели, откуда мы ушли. По плану, разработанному главным командованием, была задача - пойти на Верхне-Уральск. Наши дружины первая и вторая пошли для манёвра - отрезать наступление Дутова, и путь был такой: на Карталы, Париж и ряд станиц.
Но более характерный момент, когда мы пришли в Бриенск. В этом походе было определённое решение, что мы должны торопиться и этот поход мы делали гораздо более форсированно, чем первый наш поход. Учитывая все недостатки, этот поход был сделан очень быстро, и быстро потому, что казаки не рассчитывали, что мы так быстро продвинемся. Были случаи, что мы к вечеру заходим в станицу, а казаки утром взяли лошадей. Мы шли буквально по пятам казаков. Мы - на измученных лошадях. Нам даже нельзя было менять лошадей. Если бы мы имели возможность лучше себя снабжать в смысле подвод, мы бы догнали гораздо скорее. Под [75] Бриенском казаки не ожидали, что мы их так скоро догоним и устроили ночёвку, и когда наш первый разведчик заехал в Бриенск, то встретился с казаками. Таким образом, когда мы почувствовали, что здесь казаки, здесь был боевой порядок. Артиллерия стала действовать более организованно. Нас в этот момент, как и всегда, хотели поберечь, и мы стали вести разговоры с Малышевым о том, чтобы нас тоже бросили в цепь. Малышев мне категорически приказал: "Ты должен вести свои силы к этой деревушке и ждать моего особого распоряжения, никуда ты со своими силами двигаться не можешь". Расположение Бриенска было очень оригинальное. Во-первых, с колокольни нас обстреливали. Затем, станицу обложили, но один путь не был обложен - как раз к Адамовке, т.е. путь отступления. Там были балки, горы и от гор дорога, по которой отступали. Я настаивал перед Десятовым, который командовал после Ермакова, чтобы занять эту сопку с пулемётом, чтобы отрезать путь. Он говорил, что мы обойдем. Я решил, не взирая ни на что, самочинно сняться и пойти на сопку. Я повёл свою сотню. Может быть, инстинктивно стратегически мы были не такие мудрые люди, но мы взяли правильный путь. Казаки стали нас обстреливать с колокольни, когда мы стали входить с балки на горку. И пули всё время щелкали, и чтобы не было поражения, я велел итти гуськом, по одному перебегать по загорочку на эту сопку, и поставил вопрос, чтобы немедленно бросить пулемёт. Мы шли с винтовками. И когда мы только что появились на горке, казаки стали выезжать по направлению к Адамовке. Состав был с нами, не отступали. Наши молодёжные ребята все шли в куче. Мы двигались партизанно, не подчинившись распоряжению, а когда мы были на горе, появился Десятов, и когда казаки почти выехали, горсточка людей выехала, только тогда стали тащить пулемёт. Значит, установка молодёжной сотни были более [76] правильнее. Потом притащили пулемёт, но было поздно, потому что пришлось стрелять в хвост.
В этот момент наша сотня принимала такое же участие, как и все остальные сотни, но опять-таки - момент был такой, что, благодаря инстинкту молодого угара, мы брали опасные места. И если бы нас не сдерживали в этом резерве, а мы бы сразу подошли, как мы настаивали, мы бы закрыли выход, и тогда бы Дутов не бежал в Тургайскую область, а остался бы в Бриенске.
После этого момента дутовцы гнали, что есть силы. Выехало их оттуда немного - 10-12 подвод. Это максимум. Даже меньше.
БАРАНОВ. - Примерно, 400 офицеров, 400 казаков.
ЮРОВСКАЯ. - Наши снаряды не разрывались.
ТИПИКИН. - Наши снаряды не разрывались. Когда мы зашли на сопку, мы стреляли из винтовок. Десятов поймал двух казаков, хотел расстрелять, но потом отвели их в штаб. Когда мы ехали после этого боя и выбития Дутова под Бриенском, казаки более не останавливались. Они гнали, как сумасшедшие. Правда, по дороге, когда мы шли к Адамовке, нам попадались отдельные трупы расстреленных людей. Нам попался раненый офицер. Мы его захватили, потом его расстреляли. Они оставили тяжело раненых в станице Адамовка - это хохлацкая деревушка. Нас там встретили очень хорошо. В Адамовку приехал Блюхер. Был военный совет, все начальники дружин, сотен. И было решено, что Блюхер остаётся со своим отрядом на месте в этом районе, а Уральская дружина может ехать домой, война кончилась, и зажить мирной жизнью.
Насчет тургайского наступления. У части ребят было настроение, что надо кончить войну, но большинство стояло на том, что надо преследовать Дутова, и здесь вопрос национальной политики сыграл большую роль. Наше командование решило, что [77] если бы мы пошли дальше преследовать Дутова, мы бы вошли в Тургайскую область. И было решено, что в Тургай мы не пойдём. Если мы в казачьих районах вели борьбу с контрреволюционным казачеством и устанавливали советы, то обострять отношения с киргизами не решились. И было запрошено мнение соответствующих парторганизаций. Блюхер остался, а мы вернулись обратно и поехали прямым сообщением в Свердловск.
ЮРОВСКАЯ. - Толмачев голосовал таким образом: кто за домой.
ТИПИКИН. - Наша сотня из Адамовки поехала домой, и мы перед утром второго мая были в Свердловске. По возвращении обратно, когда мы вернулись в Свердловск, ребята наши из области раз"ехались по домам. Но наш Екатеринбургский отряд распущен не был и та ячейка, тот состав, который был первоначальным сколочен, такой же состав остался с оружием в руках в Свердловске.
Я помню один момент, когда мы брали отдельные поручения. Во-первых, охрана нашего горсовета. Мы там провели целую ночь. Ерёмин сочинил стихотворение, стоя на балконе. Затем, часть т.т. была в охране Николая Второго. Так что мы все находились под оружием, и в момент чехо-словацкого восстания это основное ядро красногвардейцев комсомольцев, когда было оповещено о восстании ы Челябинске, я помню, когда пришли вечером в штаб, то застали состав в полном вооружении, с сумками, бинтами, карболками. И здесь у нас было такое принципиальное решение, как говорится, снова собрать свои силы и снова организованным путём пойти опять, таким образом, как бы повторён наш первый опыт. Но получилось, когда мы послали телеграмму, в этот момент восстание в Невьянске и часть ребят, которая по нашим телеграммам действительно приехала в Свердловск, [78] была вынуждена принять участие в ликвидации этого восстания. Поэтому получилось так, что часть т.т. поехала на Западный фронт и на Восточный.
ЮРОВСКАЯ. - Все поехали на Западный.
ТИПИКИН. - На восточном я был. Я выехал с первым авиционным отрядом к Мрачковскому.
Попутно с этим, как мы отмечали, по этой канве Вы будете дополнять и детализировать отдельные моменты, - надо отметить один момент - интересный момент первого похода. Ты, Лев должен сказать, в каком состоянии была тогда наша организация в Свердловске. Это очень важно. И затем какова была организация после возвращения. Я помню один момент, когда мы окончательно и бесповоротно решили порвать с анархистами. В здании городского комитета, где мы окончательно изгнали анархистов и сказали, что мы раз навсегда политически порываем с вами - это был наш последний этап борьбы с левыми элементами, загибщиками в рядах нашего соц. союза молодёжи.
Тов.ГОРНОВ. - После возвращения из Сухтелей заняли сначала квартиры в городе, затем снова переселились в вагоны. Отсюда делали две вылазки. Отправляли убитых и раненых. Через день, примерно, после этого, мне представляется так, что дали выход чувству - именно - ряд нытиков, стонавших от трудностей, а нас уже вши начали заедать, вышибали из отряда. И одновременно, поскольку речь уже шла о семьях, более стойкие т.т. говорили о том, что семьи у них живут плохо, беспокоились о семьях, и одновременно с постановлением об исключении из отряда постановили отправить делегатов в Свердловск. Были выбраны 4 человека. Они уже записаны, которые поехали. Я тоже ездил в Свердловск. Провёл там день-два, не помню точно. Получил четыре карабина и выехал обратно. [79]
В Троицке явился в штаб. Он стоял на колесах. Нам указали направление, куда ушёл отряд, и мы поехали его догонять. До станции Картыли ехали поездом, затем от станицы Полетаевской на лошадях, ехали на одной-двух бричках, уже на колёсах. Мне кажется, по какому-то поводу стреляли, - или приняли кого-то за казаков, но стреляли, обновляли свои карабины. В Парижской встретились. Встреча была отпразднована торжественными пельменями с тараканами. Затем гнались дальше. Этот период П.А. рассказал довольно подробно. И в конце концов пришли к Бриенску. Этот период рассказан.
Отмечу эпизод, рассказанный Пашей Пименовым. Он был в конной разведке. Конная разведка выбралась в Бриенск одной из первых. В них стреляли со всех сторон. Они отстреливались, потом начали вламываться в дом, из которого шла стрельба, и совершенно не обратили внимания, что напротив церкви в богатом доме стоит запряжённый тарантас и около тарантаса стоит человек в офицерской шинели. Это был Дутов. Он у них под носом сел на лошадь и уехал.
Тов. ЮРОВСКАЯ. - А снаряд, который был пущен нашей артиллерией, упал около брички и не разорвался. Говорят, он здесь был найден.
Тов. ГОРНОВ. - Относительно Адамовки - второй анекдот этого периода. Как раз в нашей хате стоял Дутов, и хозяйка хаты, украинка, его ругала в лицо, не знала, что это Дутов. Но настроение у Дутова было уже совсем другое. Никакой репрессии не последовало, он заплатил ей царскими деньгами 25 руб. за постой.
Относительно понтона и почему мы остановились.
Т.т. нас остановило от дальнейшей погони не только политика, но и разлив реки. Дутовцев здесь было, во-первых, очень мало. [80] После Бриенска они рассосались, и вместе с Дутовым было человек 50-60 всего на всего в Адамовке. Остальная масса рассосалась кругом. Они легко переправились, и весна дело своё делала. Речка прибыла. Мне помнится, ее название - Джарлы. В этой деревне были сложены брёвна для постройки церкви, из этих бревен пытались сделать мост. Набросали их - мост унесло. Об этом, кажется, Петро говорил, и, в конце концов, остались ни при чем. Положение было такое, что через речку пройти было нельзя. Противник выиграл много времени, а командованию уже известно, что на том берегу находятся братья Каширины с конными отрядами, и поскольку у противника крупной силы уже не было, и было решено поручить Кашириным поймать самого Дутова, а наш отряд, так как операция была закончена, распустить. О митинге, на котором голосовалось о том, чтобы итти домой, не помню. Митинг, по-моему, был торжественный по случаю завершения кампании. (Голос: нет).
Один штрих для возвращения: приехали мы в Челябинск 30-го утром. Мне эта дата запомнилась потому, что от Троицка я стоял в карауле на паровозе как железнодорожник с винтовкой: стоял около машиниста всю ночь. Приехал ранним утром. Меня сменили. Я спал. Затем часов в 11 пошёл умываться на вокзал, вы взяли и уехали без меня. Я побежал за вами, но, к сожалению, поезд не остановился. Я остался тут ночевать. На следующий день утром, первого мая, из Челябинска ходил вместе с другими в город демонстрировать. Они пели песни. Первого числа я в три уехал и второго утром был в Свердловске. Причем второго утром, как приехал, около вокзала был митинг, [81] причём помню, что Мрачковский одел штатскую шинель и дёрнул руку под козырёк к штатской шляпе.
Один интересный момент такого порядка: восстание чехо-словаков, было, по-моему, 28 мая. Мы сами себе позволили перешли на казарменное положение и часть стояла у горсовета, у дома окт. революции. На верху, на балконе стоял пулемёт. Я уже сделался пулемётчиком. Так чётко запомнилось: когда был новый призыв к рабочим - вступать в отряд против чехов, уже утром, это было в начале июня, вышли на балкон несколько человек, и так слева, Борисовские, кучка пехоты. Вооружённые рабочие кучками идут, некоторые с песнями, некоторые без песни. Десяток, и второй десяток. Справа подтягиваются. Прекрасное утро. С одной стороны, помню, подтягиваются рабочие к совету. На следующий день после - призыв к выступлению. Затем выезжали Малышев с Мрачковским, выехало человек 6. Я лично остался по-прежнему кочегарить, у меня тут были другие соображения. С кочегарством, между прочим, был на броневике в поезде у самодельного броневика, сделанного мотовилих. заводом. Вновь повстречался на этом броневике со своими ребятами на станции Кауровка. Свердловск был сдан 25 июня, а числа 15, вскоре после смерти Малышева западный участок северного уральского фронта - там было немного латышей, немного эстонцев, они бросили фронт.
ЮРОВСКАЯ. - Не так было это дело.
ГОРНОВ. - Это был очень важный эпизод. Я был под Кузино. Я говорю с точки зрения, можно сказать, железнодорожника того времени. Я выехал до Шали. Дорогой повёл на Кузино. Кузино было запружено красноармейцами, [82] демобилизованными частями, говорившими или на латышском, или на эстонском языке. Ни того, ни другого я не понимаю. В чём дело. Чехи наступают, чехи находятся в дружинах. Части бросили фронт. Пришли на Кузино. Я ещё доехал до Шали, затем вернулся обратно. На последнем раз"езде перед Кузино нам говорят, что проехать нельзя. Кузино занято чехами. Эшелон этот стоял уже на раз"езде. Акулов здесь оказался, кажется, Пермский, кот. пришел убедиться в этом. Взял паровоз и поехал на Кузино. Кузино оказалось совершенно пустым. Я хотел поджечь станцию. Мне не дали. И хорошо сделали. Противник подходит, на станции никого нет. Трогаемся дальше. Станция совершенно пуста. Жители говорят: "Никаких чехов тут нет". Трогаемся дальше. 7 клм. - станция Кауровка. Выезжаем из выемки - перед нами стоит эшелон. Значит, чехи. Но это оказалась партийная дружина, во главе с Вайнеровым, который через несколько часов погиб под Кузино. В этом эшелоне был Пашка Быков, Абрам Лев, о чём я и хочу сказать.
Часть 5
Часть 2
Часть 3
П.З. Ермаков и Н.Г. Толмачёв
ПЛЕСКУНОВ - Сухтели. В Сухтелях мы, конечно, были окружены. Почему в Сухтелях случились такие крупные события. Перестрелка. Здесь надо иметь в виду два обстоятельства: во-первых, было совершенно ясно и мы знали, что Верхне-Уральск является очагом, базой восстания, что основные силы Дутова сконцентрированы именно в Верхне-Уральске. До Верхне-Уральска осталось ещё, примерно, 50 клм., два перехода. Но у нас не было патронов. Это т.т. быстро вспомнят, что вопрос обстоял именно так, что у нас патронов не было, что у нас на какого бойца буквально приходилось чуть ли по одной обойме или по 120 патронов. Конечно, дорогой мы немного порасходовались, п.что перестрелки были с казачьими разъездами и в Сухтелях мы оказались в таком положении, когда у нас не было патронов. Решиться на такой крупный поход, как взятие Верхне-Уральска с таким небольшим количеством патронов, конечно, командование, видимо, не могло. Я помню, я сам стоял на посту в станице. Мы держали два поста, - с левой и с правой стороны станицы. Я помню, в снежных сугробах был пост в стороне Верхне-Уральска. И когда мы стояли на часах, мы увидели приближающегося всадника. Это был, конечно, видимо, один из дутовских разведчиков. Причем, когда мы его увидели, он приближался к станице. Мы действительно несколько раз выстрелили, и тот, и я, но ни тот, ни другой не попали. Казак очень быстро повернул назад и умчался. Эти стычки были, и мы патроны расходовали, и расходовали напрасно. Иногда, и не надо было стрелять, а мы палили. Это доказывало отсутствие выдержки в этот момент у нас. Поэтому основной причиной отхода назад нужно считать отсутствие патронов.
Весь этот путь мы действительно проделали в санях. Дальше, когда мы будем обсуждать следующий момент, там мы были уже верхами. Мы создали красную конницу. В распоряжении сотни имелось несколько лошадей. Часть сотни шла пешком.
Мне здесь хотелось бы остановиться вот на каком моменте - это общая социально-классовая оценка выступления Дутова. Конечно, это нам в общей связи безусловно понадобится. У меня было на этот счёт два выступления на Землячестве в ПДК. Т.т. будут этот вопрос обсуждать. Можно, конечно, и эту сторону обсудить. Два основных момента надо вставить - первый момент: национализация земли. [68]
Тов.ВОЛОВ. - Я думаю, этот вопрос не стоит затрагивать.
Тов.ПЛЕСКУНОВ - Декрет о национализации земли. Момент, когда казачество лишилось привилегированного положения. И второй момент, который можно отдельными фактами подтвердить, этот момент выхода из империалистической войны, чего в основном масса казачества, видимо, не хотела. Так что с этим первым периодом мы можем сейчас покончить.
Возьмём второй период. На бое под Чёрной речкой т.т.уже много останавливались. Шло несколько сотен. Рвались навстречу наступавшим цепям казаков, но нашу сотню сдерживали, это для меня ясно. Нашу молодёжную сотню не только в этом бою, но и в других боях сдерживали. Настроение высшего командования и, по-видимому, общее настроение в дружинах было такое, что к молодёжи нужно относиться более внимательно в этом отношении, и нас буквально сдерживали. Из нашей сотни несколько человек побежало. Цепь мы создали самовольно. Мы во время боя под Чёрной речкой были оставлены в прикрытии. Мы были рассыпаны по обоим сторонам нашего обоза, по одной стороне и по другой стороне. Мы лежали в цепи, причём многие действительно делали попытки вскочить и побежать вперёд по направлению к наступающим цепям казаков, но нас действительно сдерживали. Поэтому, если так строго разбираться, мы в атаку не шли, нас не пустили. А другой отряд наш непосредственно в атаку. У нас потерь вообще очень мало, несколько человек, в то время, как там были колоссальные потери. На нас наступали казаки не более 500-600 чел., а в цепи за опушкой леса и в самом лесу действительно их было очень много. Поэтому в бою под Чёрной речкой наша молодёжная сотня сыграла роль заслона, роль прикрытия. Она рвалась непосредственно в атаку. Её не пускали, вот что у меня отложилось [69] в памяти непосредственно о бое под Чёрной речкой. Бой продолжался в течение нескольких часов. Правильно т.т. говорят, что решающую роль сыграла наша артиллерия, что картечь, которую мы взяли, решила исход этого боя. Когда мы после окончания боя пришли и взяли самую Чёрную речку, - это был на самом деле ручеёк, а не речка. По существу, это балка. Поэтому они и выбрали это место, что оно в природном отношении было исключительно благоприятно. Опушка леса. Мы, естественно, должны были пройти всем отрядом, мы растянулись на несколько вёрст. Колоссальный обоз. Примерно в 12 клм. от Троицка. Мы действительно видели убитых. Кто преобладал среди этих убитых. Бородачи, старики и золото-погонцы, в буквальном смысле этого слова.
Затем - приезд в Троицк. Мы разместились. У нас несколько т.т. тоже были прострелены. В частности, у Петро Типикина тужурка, полушубок, шапка. (ТИПИКИН: это не идёт в счёт).
Это идёт в счёт как факт, который мы действительно не можем опускать вообще при общей работе над историей сотни. Так что у некоторых т.т. следы от этой перестрелки остались.
Тов.ТИПИКИН. - Здесь есть несколько моментов. Прежде всего, первый момент - это, по сути дела, не глубокой принципиальности вопрос - куда ехали. Не стоит о нём совершенно здесь спорить. Правда, были слухи о том, что поедем в Ленинград на помощь против немцев. Потом было окончательное решение. По этому вопросу мы будем спорить бесполезно. Мрачковский может точно сказать. Очевидно, этот вопрос мы уточним. Руководители Областного Комитета Партии это, безусловно, знают.
Я хочу отметить несколько моментов. Прежде всего, несмотря на то, что сотню оберегали, у нас во время этого похода да и вообще во время всего похода к нам [70] относились очень хорошо, бережно. Были такие моменты, когда сотня в этом походе всё-таки играла большую роль. На неё возлагали очень большие надежды, в смысле того, что в составе этой молодёжной сотни были люди, которые действительно могли умереть так, как умирает горячая молодёжь. Из-за этого нас очень много и сдерживали, потому что большинство из состава нашей сотни были ребята от 14-16-17-18 лет. У нас был 14-летний Фёдор Плесунов, Павел Завьялов или Быков. Молодёжь была самой основной опорой. Почему на молодёжь возлагали такие надежды. Приведу такой пример: я не знаю, знает ли кто-нибудь о нём. Когда мы первый раз приехали в Троицк, там были сведения, когда там был пойман шпион, что один из помощников Дутова, полковник Петров, находится в Троицке. Мне, Савве Белых, Георгию и Панову было поручено это дело проследить и этого полковника выудить. Почему И.М.Малышев опирался на молодёжь, потому что это были ребята верные. Мы это дело проследили. Нашли. Нагрянули на квартиру, но мы нашли там только погоны и фотографическую карточку. Мы через окраину города проследили этого полковника, но он скрылся, на самом деле он был там. Это привожу как пример, чтобы показать, насколько любило и ценило молодёжь наше руководство.
Когда мы были в Сухтелях, нашей сотне дали целый ряд районов для охраны, целый участок фронта и, несмотря на то, что было тревожное состояние, это было поручено сотне. И когда мы отступали из Сухтелей, мы не на лошадях отступали. Мы наоборот постановили отделаться от лишних лошадей и взяли сами необходимые подводы для того, чтобы погрузить военное снаряжение. И остальные части, в особенности наша сотня, вышли и пошли порядком и мы вышли [71] так наз.арьергардом, и возчиков мы освободили в станице. Их там казаки задержали. И мы шли обратно не четверо суток, а гораздо меньше. Мы хотели сделать первую остановку в Степной. Из Степной мы шли этот переход без ночёвки, а в Степную мы пришли ночью и, когда было обнаружено, что казаки захватили этих возчиков, и когда мы стали входить в саму станицу, то казачий раз"езд оттуда выехал, это нас подстегнуло. Обрадовались тому, что мы получим свежих лошадей, мы посели на лошадей и двинулись дальше ночью. Поэтому мы сильно утомились, когда подходили к Берлинской, - мы не спали с лишком двое суток.
Характерный момент под Чёрной речкой. Когда мы уже отступали из Берлинской, нас обстреливали, и наша сотня была одной из последних, но потом была одна из сотен второй дружины брошена на прикрытие нашего обхода с пулемётом Кольт. Когда наши первые части, авангард, под Чёрной речкой соприкоснулись с казачьим раз"ездом, параллельно, клм. в трёх, это было видно простым глазом, находилась конница казаков. Мы ехали по дороге, а клм. на три с левой стороны ехал казачий раз"езд, сотни две, на лошадях, и он всё время пытался обогнать. Мы думали, что на нас будут наседать, и мы почувствовали, что где-то впереди готовится заезд. И он действительно ехал впереди. И когда начались первые выстрелы, я помню такой момент: я говорил с П.Ермаковым и И.Малышевым: чувствуя настроением ребят, я говорил, что нашу сотню надо двинуть вперёд. И.М. говорит: "Петро, мы вперёд бросили уж достаточно сил". Может быть, он говорил дипломатически. Но оказалось, что главный удар был на нас. Были брошены сперва две сотни нашей дружины и две сотни первой дружины. Потом туда потребовали подкрепления. Тут и снабжение, и обоз, и артиллерия - и была оставлена на прикрытие только одна наша сотня, [72] и ещё одна сотня, котор. прикрывала сзади. И в тот момент, когда максимальное количество дружин пробивалось около балки, казаки повели атаку с левого фланга на нашу артиллерию. Поражение пулемётным огнем уже здесь было. Когда у нас первые выстрелы пулемётные начались, одного товарища из нашей сотни ранило в живот. Тут тов. Циркунов проезжал на лошади в кошёвке. Поражение было в том месте, где мы стояли. Я запрещал ложиться из этих соображений: если вы ложитесь - поражение в живот, если вы стоите - пуля попадает в ноги. Лучше быть раненым в ноги, чем в более опасное место, в голову.
Когда казаки с левого фланга повели наступления, наша сотня, прикрывая артиллерию, находилась лицом к лицу с опасностью. Я помню, я строго запрещал стрелять. Попытки стрелять были, но мы воздерживались. Люди военные поймут, что конницу нельзя стрелять на далёком расстоянии, надо стрелять, когда она близко, и ты её бьёшь наверняка. В момент, когда атака была отбита, был, конечно, такой перерыв, что ребята соскочили, побежали с "ура" вперёд, когда конница была достаточно повёрнута обратно. Когда стали возвращаться обратно, со всех концов молодёжь шла с рассказами, как и что.
Я хотел отметить, что к сотне относились очень бережно, но в тоже время, несмотря на это, наша сотня в целом ряде моментов и под Чёрной речкой находилась на самом опасном участке. Если бы даже конница была более организованна, то наша сотня первая была бы под ударом. Я скажу, что тактика самих казаков - вообще трусливая тактика. Они нас всё время брали измором, но открытого боя не принимали. Первый бой мы получили под Чёрной речкой. И они действовали налётом.
В момент, когда мы шли от Черной речки до Троицка, мы [73] были. настолько утомлены, настолько были в измученном состоянии, тогда я беседовал с Мрачковским, мы шли около лошадей и говорили, что сейчас достаточно 100-50 человек казаков и нас не будет. Ночь, как на зло, была такая тёмная, что в отряде ничего не было видно. Если бы казаки повторили атаку, они могли бы очень напортить. Но тактика их была очень трусливая.
Я останавливаюсь коротко на данном этапе для того, чтобы восстановить в памяти отдельные моменты. Дальше - вы дополните. Когда мы приехали в Троицк второй раз, мы задержались достаточное время. Какие мы выполняли задачи. Прежде всего, второй дружине было поручено разоружить ряд станиц, лежащих с левой стороны от станции. Я не могу точно восстановить, какие станицы. Дружина тогда разделилась. Наша дружина разоружила две станицы, это была одна из операций во время стоянки здесь. Затем, после этого момента у нас в отрядах появилось такое настроение, что воевать после этого опыта с Чёрной речкой нецелесообразно. Не пора ли возвращаться обратно в Свердловск. Такие настроения коснулись и некоторых рядов нашего молодёжного отряда. Было такое состояние, что вот - повоевали и хватит. И даже мы этот вопрос решали на собрании. Кто хочет дальше оставаться, кто хочет - может уезжать обратно, и действительно, целый ряд т.т., меньшинство, исключительное меньшинство, которые, кажется, даже уехали. И после этого было решение сотни о том, чтобы их исключить из отряда и из союза и сообщить об этом в печати.
Почему были эти настроения. Они получились таким образом, что дома не обеспечены семьи, что плохое [74] материальное положение. Настроение было нездоровое. В связи с этим, у нас было тогда решено послать целый ряд т.т. в Свердловск и на месте посмотреть, как живут семьи, как у них дело налаживается. Я туда поехал, Мовшинзон, Горнов, Баранов. Обратно мы ехали так: я, Баранов, Мовшинзон, Горнов и догнали наш отряд в Париже. Здесь вы осветите этот участок, когда вы оставались на месте. За меня остался Савва Белых и помощником ему выделили Ерёмина.
Какое состояние я застал в Париже. Уже в момент второго похода в Троицк прибыл Блюхер. Тогда разделились силы следующим образом: Блюхер взял общее командование, он был назначен командующим восточным фронтом. Когда было выяснено, что в тот момент, когда мы отступили из Сухтелей, Каширин с рабочими Белорецкого завода выбил из Верхне-Уральска Дутова, и он отступил до станицы Красницкой и потом в Сухтели, откуда мы ушли. По плану, разработанному главным командованием, была задача - пойти на Верхне-Уральск. Наши дружины первая и вторая пошли для манёвра - отрезать наступление Дутова, и путь был такой: на Карталы, Париж и ряд станиц.
Но более характерный момент, когда мы пришли в Бриенск. В этом походе было определённое решение, что мы должны торопиться и этот поход мы делали гораздо более форсированно, чем первый наш поход. Учитывая все недостатки, этот поход был сделан очень быстро, и быстро потому, что казаки не рассчитывали, что мы так быстро продвинемся. Были случаи, что мы к вечеру заходим в станицу, а казаки утром взяли лошадей. Мы шли буквально по пятам казаков. Мы - на измученных лошадях. Нам даже нельзя было менять лошадей. Если бы мы имели возможность лучше себя снабжать в смысле подвод, мы бы догнали гораздо скорее. Под [75] Бриенском казаки не ожидали, что мы их так скоро догоним и устроили ночёвку, и когда наш первый разведчик заехал в Бриенск, то встретился с казаками. Таким образом, когда мы почувствовали, что здесь казаки, здесь был боевой порядок. Артиллерия стала действовать более организованно. Нас в этот момент, как и всегда, хотели поберечь, и мы стали вести разговоры с Малышевым о том, чтобы нас тоже бросили в цепь. Малышев мне категорически приказал: "Ты должен вести свои силы к этой деревушке и ждать моего особого распоряжения, никуда ты со своими силами двигаться не можешь". Расположение Бриенска было очень оригинальное. Во-первых, с колокольни нас обстреливали. Затем, станицу обложили, но один путь не был обложен - как раз к Адамовке, т.е. путь отступления. Там были балки, горы и от гор дорога, по которой отступали. Я настаивал перед Десятовым, который командовал после Ермакова, чтобы занять эту сопку с пулемётом, чтобы отрезать путь. Он говорил, что мы обойдем. Я решил, не взирая ни на что, самочинно сняться и пойти на сопку. Я повёл свою сотню. Может быть, инстинктивно стратегически мы были не такие мудрые люди, но мы взяли правильный путь. Казаки стали нас обстреливать с колокольни, когда мы стали входить с балки на горку. И пули всё время щелкали, и чтобы не было поражения, я велел итти гуськом, по одному перебегать по загорочку на эту сопку, и поставил вопрос, чтобы немедленно бросить пулемёт. Мы шли с винтовками. И когда мы только что появились на горке, казаки стали выезжать по направлению к Адамовке. Состав был с нами, не отступали. Наши молодёжные ребята все шли в куче. Мы двигались партизанно, не подчинившись распоряжению, а когда мы были на горе, появился Десятов, и когда казаки почти выехали, горсточка людей выехала, только тогда стали тащить пулемёт. Значит, установка молодёжной сотни были более [76] правильнее. Потом притащили пулемёт, но было поздно, потому что пришлось стрелять в хвост.
В этот момент наша сотня принимала такое же участие, как и все остальные сотни, но опять-таки - момент был такой, что, благодаря инстинкту молодого угара, мы брали опасные места. И если бы нас не сдерживали в этом резерве, а мы бы сразу подошли, как мы настаивали, мы бы закрыли выход, и тогда бы Дутов не бежал в Тургайскую область, а остался бы в Бриенске.
После этого момента дутовцы гнали, что есть силы. Выехало их оттуда немного - 10-12 подвод. Это максимум. Даже меньше.
БАРАНОВ. - Примерно, 400 офицеров, 400 казаков.
ЮРОВСКАЯ. - Наши снаряды не разрывались.
ТИПИКИН. - Наши снаряды не разрывались. Когда мы зашли на сопку, мы стреляли из винтовок. Десятов поймал двух казаков, хотел расстрелять, но потом отвели их в штаб. Когда мы ехали после этого боя и выбития Дутова под Бриенском, казаки более не останавливались. Они гнали, как сумасшедшие. Правда, по дороге, когда мы шли к Адамовке, нам попадались отдельные трупы расстреленных людей. Нам попался раненый офицер. Мы его захватили, потом его расстреляли. Они оставили тяжело раненых в станице Адамовка - это хохлацкая деревушка. Нас там встретили очень хорошо. В Адамовку приехал Блюхер. Был военный совет, все начальники дружин, сотен. И было решено, что Блюхер остаётся со своим отрядом на месте в этом районе, а Уральская дружина может ехать домой, война кончилась, и зажить мирной жизнью.
Насчет тургайского наступления. У части ребят было настроение, что надо кончить войну, но большинство стояло на том, что надо преследовать Дутова, и здесь вопрос национальной политики сыграл большую роль. Наше командование решило, что [77] если бы мы пошли дальше преследовать Дутова, мы бы вошли в Тургайскую область. И было решено, что в Тургай мы не пойдём. Если мы в казачьих районах вели борьбу с контрреволюционным казачеством и устанавливали советы, то обострять отношения с киргизами не решились. И было запрошено мнение соответствующих парторганизаций. Блюхер остался, а мы вернулись обратно и поехали прямым сообщением в Свердловск.
ЮРОВСКАЯ. - Толмачев голосовал таким образом: кто за домой.
ТИПИКИН. - Наша сотня из Адамовки поехала домой, и мы перед утром второго мая были в Свердловске. По возвращении обратно, когда мы вернулись в Свердловск, ребята наши из области раз"ехались по домам. Но наш Екатеринбургский отряд распущен не был и та ячейка, тот состав, который был первоначальным сколочен, такой же состав остался с оружием в руках в Свердловске.
Я помню один момент, когда мы брали отдельные поручения. Во-первых, охрана нашего горсовета. Мы там провели целую ночь. Ерёмин сочинил стихотворение, стоя на балконе. Затем, часть т.т. была в охране Николая Второго. Так что мы все находились под оружием, и в момент чехо-словацкого восстания это основное ядро красногвардейцев комсомольцев, когда было оповещено о восстании ы Челябинске, я помню, когда пришли вечером в штаб, то застали состав в полном вооружении, с сумками, бинтами, карболками. И здесь у нас было такое принципиальное решение, как говорится, снова собрать свои силы и снова организованным путём пойти опять, таким образом, как бы повторён наш первый опыт. Но получилось, когда мы послали телеграмму, в этот момент восстание в Невьянске и часть ребят, которая по нашим телеграммам действительно приехала в Свердловск, [78] была вынуждена принять участие в ликвидации этого восстания. Поэтому получилось так, что часть т.т. поехала на Западный фронт и на Восточный.
ЮРОВСКАЯ. - Все поехали на Западный.
ТИПИКИН. - На восточном я был. Я выехал с первым авиционным отрядом к Мрачковскому.
Попутно с этим, как мы отмечали, по этой канве Вы будете дополнять и детализировать отдельные моменты, - надо отметить один момент - интересный момент первого похода. Ты, Лев должен сказать, в каком состоянии была тогда наша организация в Свердловске. Это очень важно. И затем какова была организация после возвращения. Я помню один момент, когда мы окончательно и бесповоротно решили порвать с анархистами. В здании городского комитета, где мы окончательно изгнали анархистов и сказали, что мы раз навсегда политически порываем с вами - это был наш последний этап борьбы с левыми элементами, загибщиками в рядах нашего соц. союза молодёжи.
Тов.ГОРНОВ. - После возвращения из Сухтелей заняли сначала квартиры в городе, затем снова переселились в вагоны. Отсюда делали две вылазки. Отправляли убитых и раненых. Через день, примерно, после этого, мне представляется так, что дали выход чувству - именно - ряд нытиков, стонавших от трудностей, а нас уже вши начали заедать, вышибали из отряда. И одновременно, поскольку речь уже шла о семьях, более стойкие т.т. говорили о том, что семьи у них живут плохо, беспокоились о семьях, и одновременно с постановлением об исключении из отряда постановили отправить делегатов в Свердловск. Были выбраны 4 человека. Они уже записаны, которые поехали. Я тоже ездил в Свердловск. Провёл там день-два, не помню точно. Получил четыре карабина и выехал обратно. [79]
В Троицке явился в штаб. Он стоял на колесах. Нам указали направление, куда ушёл отряд, и мы поехали его догонять. До станции Картыли ехали поездом, затем от станицы Полетаевской на лошадях, ехали на одной-двух бричках, уже на колёсах. Мне кажется, по какому-то поводу стреляли, - или приняли кого-то за казаков, но стреляли, обновляли свои карабины. В Парижской встретились. Встреча была отпразднована торжественными пельменями с тараканами. Затем гнались дальше. Этот период П.А. рассказал довольно подробно. И в конце концов пришли к Бриенску. Этот период рассказан.
Отмечу эпизод, рассказанный Пашей Пименовым. Он был в конной разведке. Конная разведка выбралась в Бриенск одной из первых. В них стреляли со всех сторон. Они отстреливались, потом начали вламываться в дом, из которого шла стрельба, и совершенно не обратили внимания, что напротив церкви в богатом доме стоит запряжённый тарантас и около тарантаса стоит человек в офицерской шинели. Это был Дутов. Он у них под носом сел на лошадь и уехал.
Тов. ЮРОВСКАЯ. - А снаряд, который был пущен нашей артиллерией, упал около брички и не разорвался. Говорят, он здесь был найден.
Тов. ГОРНОВ. - Относительно Адамовки - второй анекдот этого периода. Как раз в нашей хате стоял Дутов, и хозяйка хаты, украинка, его ругала в лицо, не знала, что это Дутов. Но настроение у Дутова было уже совсем другое. Никакой репрессии не последовало, он заплатил ей царскими деньгами 25 руб. за постой.
Относительно понтона и почему мы остановились.
Т.т. нас остановило от дальнейшей погони не только политика, но и разлив реки. Дутовцев здесь было, во-первых, очень мало. [80] После Бриенска они рассосались, и вместе с Дутовым было человек 50-60 всего на всего в Адамовке. Остальная масса рассосалась кругом. Они легко переправились, и весна дело своё делала. Речка прибыла. Мне помнится, ее название - Джарлы. В этой деревне были сложены брёвна для постройки церкви, из этих бревен пытались сделать мост. Набросали их - мост унесло. Об этом, кажется, Петро говорил, и, в конце концов, остались ни при чем. Положение было такое, что через речку пройти было нельзя. Противник выиграл много времени, а командованию уже известно, что на том берегу находятся братья Каширины с конными отрядами, и поскольку у противника крупной силы уже не было, и было решено поручить Кашириным поймать самого Дутова, а наш отряд, так как операция была закончена, распустить. О митинге, на котором голосовалось о том, чтобы итти домой, не помню. Митинг, по-моему, был торжественный по случаю завершения кампании. (Голос: нет).
Один штрих для возвращения: приехали мы в Челябинск 30-го утром. Мне эта дата запомнилась потому, что от Троицка я стоял в карауле на паровозе как железнодорожник с винтовкой: стоял около машиниста всю ночь. Приехал ранним утром. Меня сменили. Я спал. Затем часов в 11 пошёл умываться на вокзал, вы взяли и уехали без меня. Я побежал за вами, но, к сожалению, поезд не остановился. Я остался тут ночевать. На следующий день утром, первого мая, из Челябинска ходил вместе с другими в город демонстрировать. Они пели песни. Первого числа я в три уехал и второго утром был в Свердловске. Причем второго утром, как приехал, около вокзала был митинг, [81] причём помню, что Мрачковский одел штатскую шинель и дёрнул руку под козырёк к штатской шляпе.
Один интересный момент такого порядка: восстание чехо-словаков, было, по-моему, 28 мая. Мы сами себе позволили перешли на казарменное положение и часть стояла у горсовета, у дома окт. революции. На верху, на балконе стоял пулемёт. Я уже сделался пулемётчиком. Так чётко запомнилось: когда был новый призыв к рабочим - вступать в отряд против чехов, уже утром, это было в начале июня, вышли на балкон несколько человек, и так слева, Борисовские, кучка пехоты. Вооружённые рабочие кучками идут, некоторые с песнями, некоторые без песни. Десяток, и второй десяток. Справа подтягиваются. Прекрасное утро. С одной стороны, помню, подтягиваются рабочие к совету. На следующий день после - призыв к выступлению. Затем выезжали Малышев с Мрачковским, выехало человек 6. Я лично остался по-прежнему кочегарить, у меня тут были другие соображения. С кочегарством, между прочим, был на броневике в поезде у самодельного броневика, сделанного мотовилих. заводом. Вновь повстречался на этом броневике со своими ребятами на станции Кауровка. Свердловск был сдан 25 июня, а числа 15, вскоре после смерти Малышева западный участок северного уральского фронта - там было немного латышей, немного эстонцев, они бросили фронт.
ЮРОВСКАЯ. - Не так было это дело.
ГОРНОВ. - Это был очень важный эпизод. Я был под Кузино. Я говорю с точки зрения, можно сказать, железнодорожника того времени. Я выехал до Шали. Дорогой повёл на Кузино. Кузино было запружено красноармейцами, [82] демобилизованными частями, говорившими или на латышском, или на эстонском языке. Ни того, ни другого я не понимаю. В чём дело. Чехи наступают, чехи находятся в дружинах. Части бросили фронт. Пришли на Кузино. Я ещё доехал до Шали, затем вернулся обратно. На последнем раз"езде перед Кузино нам говорят, что проехать нельзя. Кузино занято чехами. Эшелон этот стоял уже на раз"езде. Акулов здесь оказался, кажется, Пермский, кот. пришел убедиться в этом. Взял паровоз и поехал на Кузино. Кузино оказалось совершенно пустым. Я хотел поджечь станцию. Мне не дали. И хорошо сделали. Противник подходит, на станции никого нет. Трогаемся дальше. Станция совершенно пуста. Жители говорят: "Никаких чехов тут нет". Трогаемся дальше. 7 клм. - станция Кауровка. Выезжаем из выемки - перед нами стоит эшелон. Значит, чехи. Но это оказалась партийная дружина, во главе с Вайнеровым, который через несколько часов погиб под Кузино. В этом эшелоне был Пашка Быков, Абрам Лев, о чём я и хочу сказать.
Часть 5