Из Рассказов Облачной страны: Мирные люди-11
В обратный путь
Намма, следователь Полотняного приказа
Ходоки с юга
Барышня Намма
Таро, возчик Наммы
Урасака, отец Таро
За время своего пребывания в Столице южане в первый раз зашли в дом Намма - чтобы попрощаться. С подобающей любознательностью всё осмотрели, особенно хозяйственные постройки. Похвалили колодец. Старик напугал госпожу Намму, заглянув на женскую половину. Хуже всего, что барышню после этого было уже не удержать. Ходила за ними хвостом по всей усадьбе, дёргала за подолы и всё объясняла.
Господин средний советник расспросил-таки дикарей о своём брате. И передал для него послание и гостинцы. В письме всячески заверяет, что ходоки в городе не позорили родной край и о начальстве ничего неподобающего не говорили. Скорее всего, это и вправду так, раз уж им выделили и монаха с Колесом, и Государеву грамоту.
- И Зеркало, - добавляет южанин. - На всякий случай.
Получается: тайна насчёт Государевой новой женитьбы известна в Столице уже каждому, а скоро дойдёт и до запроливных земель. С семейством второй государыни надобно дружить…
Не хотелось бы, чтобы по дороге и дома южане заодно болтали и про бога в Облачной Роще. На монаха, приданного им, в какой-то мере можно положиться: это не Нэхамбо, чего Намма опасался, а какой-то молчальник родом с запада. Но, блюдя свой зарок, он не сможет и прекратить неуместные разговоры мирян…
Следователь решился прямо спросить об этом. Старик через переводчика отвечал:
- А борцовский бог пока занят. К новому обличию привыкает. Как освоится, говорят, наши места сам навестит. Наши силачи того стоят, чтоб подивиться!
Можно подумать, южанин сам видел бога в разных образах. Хотя - кто его знает…
Ещё дикари подходили к воловьим стойлам, толковали с Таро. Рю в это время нарочито смотрела в другую сторону. Дед спросил о том, о сём, а потом затребовал:
- Есть кто старший твоего рода? Чтоб по крови. Отец, дядя…
Таро начал было что-то мямлить. Всё-таки южанин - кажется, жрец, не надо бы… Однако барышня Намма проговорилась:
- Есть. Только больной.
- Говорит?
- Иногда. Но громко.
- Пойдем к нему.
Отец Таро, прежний наммин возчик Урасака, больше двух лет уже хворает после ранения. Столичные лекари говорили: поживёт ещё, но к работе не годится.
О чём с ним беседовали южане, следователь не слышал, а барышня пересказать не сумела. Только передала, что дикарь Урасаку гладил.
Но когда южане уже наладились в путь, Урасака неожиданно вышел во двор, и не просто попрощаться. Спросил:
- Подвезти, может? Я с господином договорюсь насчёт возка. Давно вожжей не держал.
Следователь Намма только бровь поднял, услышав, как бывший возчик говорит - словно в прежние времена, без того присвиста, который у него последние годы каждому слову вторил.
- Не надо, - ответил толмач. - Мы лучше пешими пойдём.
Урасака нахмурился, тоже по-старому: не в укор ли его волам это говорится? Но потом кивнул. Подумал - и поклонился в пояс. И разогнулся после этого легко.
- В общем, будем ждать! - говорит. А чего ждать - не объяснил. И отправился в стойла - проверять лично, всё ли в порядке.
Рю собралась проводить свою родню до городских ворот. Барышня Намма дикарей учтиво напутствовала:
- Не забудьте! В другой раз - жужубы!
Зеркало
Госпожа Хатидзё
Барышня Ямадо, её подруга
Братья барышни, Правый и Левый военные советники
Монахи храма Облачной Рощи
Облачный Богатырь
Не то чтобы подруга моя, Пересмешница, часто приглашала меня в гости. Но уж раз у неё объявился загадочный поклонник - такое надо обсудить лично! Тем более что дома дел мало - супруг в храме, Рэй днями тоже там, южане уехали, а господин Полынник своих людей наконец-то отозвал. А господин посол печалится, и я ему надоедать не хочу.
Поклонник, между прочим, понятливый: раз его с такими стихами не отвергли сразу, значит, чем-то он привлёк внимание. Он, времени не теряя, побывал в Подгорной усадьбе лично. Ночью, в дом не заходил, но со двора потолковал с Пересмешницей. Разглядеть она его толком не сумела, но видела: высокий, и вправду совсем молодой, ходит с большущей собакой. Даже на свидание! Это барышне Ямадо повезло ещё, что её братья сами собак не держат, иначе бы тайной встречи точно не получилось.
Господа военные советники, кажется, не то чтоб ничего не знали. Во всяком случае, спали в ту ночь крепко. И очень кстати.
А по голосу кавалер каков? - спрашиваю. Пересмешница:
- Не знаю. По-моему, влюбленные так не говорят. Скорее уж, сообщники по какому-нибудь заговору. Господин следователь не упоминал, какие нынче заговоры плетутся в Столице?
Нет, батюшка ничего такого не говорил. А братцу я обещала помалкивать. Трудно!
- А тебе самой он нравится? - любопытствую опять.
- Как сказать…
Барышня Ямадо берёт зеркало, смотрится в него. Ничуть она не уродина, что бы там ни болтали её братья! Поправляет волосы, задумчиво произносит:
- Боюсь я, нрав мой порочен. И порок - в том, что я не могу сама влюбиться. Только ответить взаимностью.
До чего мы всё-таки похожи с Пересмешницей! Даже обидно:
- Я, наверно, тоже не могу. Но уж зато как начну отвечать…
Может, веди я себя иначе, Рэй бы считал: всё это у нас не более чем… А так - проникся ответственностью. Как за жену.
Хотя не знаю. Сколько я ни видела супругов - все они вели себя совсем по-разному. Батюшка с матушкой переделывали друг друга под выбранные ими образцы. Матушка со своим нынешним мужем, господином Гээном, играют в задорных волокит. Батюшка с нынешней своей женою - заботлив и ласков, а она - кротка и чувствительна. Господин распорядитель нуждается не в женщине, а в верном сподвижнике - ну, или в ком-то, для кого ему самому не зазорно быть сподвижником. У всех по-своему. А как у Пересмешницы будет, если у них с этим господином всё сложится-таки?
Тут слышим со двора медный звон. Выглянули - видим: от ворот идут трое монахов. Двоих я знаю, господин Хатидзё их когда-то приводил к нам обедать. Самый старый из братии храма Унрин - и тамошний главный похоронщик. А третьего вся Столица знает, поскольку это Нэхамбо. Шагают медленно и будто бы очень стараются не оглядываться.
- Странно, - говорит Пересмешница. - По-моему, господа военные советники их не приглашали.
Мы потихоньку перебрались в главный дом, послушать, что будет. Сидим за перегородкой.
Нэхамбо держит в обеих руках большой ларец. Объявляет:
- Имею преподнести господам… Дар Подгорному дому от обители Облачной рощи.
Военные советники переглядываются, почтительно принимают дар. В четыре руки раскрывают ларец и вынимают оттуда свиток - в локоть шириною, красиво перевязанный. Разворачивают не торопясь, вглядываются. От нас не видно, что там написано. Но на лицах у Пересмешницыных братьев, по-моему - вежливое недоумение.
Старенький монах из рукава достаёт грамоту. Передаёт её похоронщику. Нэхамбо говорит:
- При сём свитке подобает возгласить песнь о деяниях Светлого Фудо, защитника Закона.
Старик ударяет посохом об пол. Похоронщик начинает читать нараспев. Красиво, но ничего не понятно.
Воеводы, кажется, тоже слов не разбирают. Слушают до конца, благо песнь не длинная. Зовут слугу: надо в ответ оделить монахов. Одеялами, тюфяками и старым платьем, что им обычно подносят, ежели не съестное.
Мало ли за какие заслуги храм Унрин решил порадовать дом Ямадо книгой и чтением. Но раз такой случай - могли бы и гостей позвать для торжественности. Я-то не в счёт…
- Я выгляну, - шепчет Пересмешница, когда монахи уходят. - Или книгу заберу посмотреть, или братцев от неё спроважу. И полюбуемся. Потому что сдаётся мне: это работа твоего китайского мастера!
Ну, да: свиток с картинками. Со слов очевидца. А Закон тут при чём?
Барышня выходит. Заглядывает с другой стороны в свиток, что лежит перед господами советниками. Пытается разобрать, что нарисовано, хоть и вверх ногами.
А с господами Ямадо что-то не ладно. Глядят не на сестру и не в свиток, а в зеркало. Пересмешница так с ним и прибежала… В зеркале, должно быть, отражается книга, но отсюда не разобрать.
Правый советник, не отрывая глаз от зеркала, тянется рукой себе за плечо. Только непонятно, зачем: лука-то и колчана при нём нет, конечно. Левый советник так же, не глядя, перехватывает его руку. Так и сидят, как дураки. Окаменелые.
Какие у них лица, от меня не видно. Но Пересмешница на них смотрит - и кажется, здорово напугана. Дёрнулась было прочь - но старший брат другой рукой сжал её кисть на ручке зеркала: не пускает. Теперь все трое сцеплены. И молчат. Очень долго.
Наконец Левый советник склоняет голову - тяжело, словно у него груз на плечах. Поворачивает руку Пересмешницы вместе с зеркалом прочь от книги: теперь оно обращено куда-то к дверям, где монахи стояли. Оба продолжают смотреть в него; Пересмешница вся изогнулась - тоже заглядывает.
Брат её отпустил. Оба военных советника встают, кланяются в сторону пустых дверей. Распрямляются. Левый говорит надтреснутым голосом:
- Ты прав, воевода. Не будем усугублять потери. Послезавтра мы присягнем Государю Облачной страны.
Застывает надолго. Потом оба очень осторожно опускаются на циновки. Пересмешница боком идёт обратно за перегородку. Без книги.
- Что там? - спрашиваю.
- Здесь был наш враг. Очень древний. Ему надо всех нас погубить, всё Подгорье. Только он теперь к Закону милосердному обратился, передаёт: убивать, мол, пока не стану, только на картине покажу, как я с вам обойтись хочу.
Голос у неё тоже какой-то странный. Похоже, этот свиток мне сегодня лучше бы не смотреть.
Всё сходится
Госпожа Хатидзё
Рэй, китаец
Ночью Рэй не пришёл. Только на следующее утро явился с тачкой. Ему часть награды в Облачной роще выдали сразу рисом, да и то вон сколько ждать пришлось. Остальное - расписками. До урожая велели погодить.
Очень доволен: добытчик!
- Я теперь долго дома буду. Хорошо!
Я так небрежно спрашиваю:
- Это тебе за картину с Фудо заплатили?
- Да. А ты уже знаешь?
- Я её саму не видела. Только как её подносили.
Опешил:
- Уже? Без меня?
- Знаешь, господам Ямадо всяко было бы не до тебя.
- Почему Ямадо? Ямадо - прежний заказ! Этот - в храм!
- И вовсе не в храм. А тебе что сказали: это кому свиток?
Уселся, чтобы рассказать:
- Тут необычно. Я о таком раньше только слышал. Явился дух. Вещал: не упокоится, пока не увидит посрамления своих супостатов. Он с ними тысячу лет назад воевал, а теперь они в чести у Государя… Стали думать, что делать, и придумали: нарисовать на картине, как он врагов посрамляет, и поместить картину в его кумирне. Чтобы видел. Так и сделали, и чудеса перестали. Но у нас не бывает, чтобы сам дух стоял за плечом. И советы давал, как рисовать. В основном глупые.
- Ага, - говорю. - Теперь я, кажется, понимаю. «Дух» - это Облачный Богатырь, о ком столько разговоров?
- Ну да.
- Так его супостаты - это и есть Подгорный род Ямадо. Они ведь не всегда были вместе со Властителем Земель, их когда-то покоряли. Он им то ли напомнить про то решил, то ли напугать. Так что свиток им и подарили.
Рэй чешет в затылке:
- Ой. Наверно, глупо спрашивать: понравилось?
- Я бы сказала так: произвело сокрушительное впечатление. То есть не сразу, сперва они смотрели в твою книгу, слушали, как монахи славят защитника Закона и думали, на что это им намекают. А потом они разглядели, как картина отражается в зеркале. И вот тогда - да! Прямо оцепенели.
- Погоди. Почему - в зеркале?
Тут, наверное, лучше бы жрец объяснил, но попробую, как я поняла:
- У Подгорного рода Зеркало - главная святыня. Для них все зеркала - это Зеркало Солнечной Ткачихи. Ну, как для нас, для Конопляного дома - вервие. Если б Ямадо были из древних Государевых сподвижников, они бы, наверно, звались не Подгорными, а Зеркальщиками. Или Зеркальниками, не знаю. И всю правду они видят именно в зеркале.
- Так, - сердито встрепенулся Рэй. - То есть в зеркале - правда? А на свитке - неправда? Так и было задумано?
- Так они ж разные. На твоем свитке - правда Облачная. А в Зеркале - Подгорная. Им так понятнее. Наверно.
- Это хорошо, - подумав, заключает Рэй, - что получилась-таки Облачная правда. Я же говорил, что слон - нужен!
- Кто-кто?
- Э, сейчас покажу!
Берет бумажку, рисует быстро. Носатое и зубастое чудище. Летает в облаках.
- Теперь понятно?
- Да, - говорю, - конечно.
Он вдруг пригорюнился:
- Но вообще это не очень хорошо получается. Я на них работал. Они разочлись по-хорошему. Первые заказчики мои тут. А потом я же их стращаю…
Так вот, значит, где он тогда пропадал.
- Ничего не нехорошо, - отвечаю. - Недаром эти братья Ямадо моему батюшке нравятся. Будь они просто Подгорцы - да, наверное, их удар хватил бы… Но они ж военные, и службу знают. Их стращают - а они вступают в переговоры. Потому что сам этот Облачный Богатырь вроде бы тоже там был. В зеркале.
- И до чего договорились? - как-то очень осторожно осведомляется Рэй.
- Как всегда: окончательные соглашения отложены, будут завтра заключаться во Дворце. О мире и покорности. И, как всегда, мы ничего не увидим: кто ж нас туда пустит!
Я помолчала для важности и добавляю:
- Но сдаётся мне, что теперь у моей лучшей подруги, барышни Ямадо, завёлся там, во Дворце, надёжнейший источник!
Мирные люди
Люди Подгорного дома
Вчера получили картину и встретились с Богатырём. Завтра во дворце - пляска Великого Примирения. А сегодня в доме Ямадо - семейный совет. Господа, их родичи, даже монах Нэхамбо, хотя он и числится вышедшим из дома.
Письмоводитель Ваки заглядывает в записную дощечку:
- Государевых охранных грамот роздано на нынешний день - двадцать шесть. Солнечное Зеркало дано для защиты восемнадцати святилищам. Колесо Закона в храме Унрин, для сравнения, получили тридцать местных молелен.
- Уже тридцать одна, - тихонько уточняет Нэхамбо.
Ваки продолжает:
- Теперь посмотрим на соискателей. Запросов насчет грамот - шестьдесят восемь. И еще три непроверенных: пришлось выслать гонцов на места, выяснять, что там за поместья. Молений о Зеркале имеется пока без ответа - девяносто три. Все эти случаи ещё надобно рассмотреть, но, по опыту, где-то не меньше трети должны оказаться достойными. Снова сравним с Облачной рощей. У вас, - оглядывается Ваки на монаха, - очередь примерно в сотню желающих?
- Около того. У нас… Как говорится, от сострадания Будды никто не укроется. Заминка в другом: Унрин проверки не рассылает, зато к каждому Колесу теперь прилагает монаха в сопровождение. Людей не хватает.
- Соотношение радует, - замечает Правый советник. - А особенно отрадно, что во всех трех местах просят защиты. Защиты, а не предписания разорить соседей.
- Ну, это если они для своей земли покровительства ищут, - бурчит Нэхамбо. - А не для той чужой, на которую уже разлакомились.
- Так затем и проверяем, - отвечает Подгорец из Земельной палаты. Ему тоже завтра танцевать во дворце.
- И всё-таки главное - что покровительства ищут в Столице. А не полагаются на то, что каждый сам управится и со своей землёю, и с соседской, - заключает Левый советник. - Это - лучшая защита от распри и смуты.
- Разве что бог… - чуть дрогнувшим голосом начинает его брат, но Левый отрицательно колышет рукавом:
- Всё равно. Как мы вчера видели, Облачный Богатырь выбрал себе долю воеводы, а не единоборца. Воевода же без войск не опасен. А войска у него сейчас нет. И у наших богов - тоже нет. Мы чиновники, а не воины. И это наше большое счастье.
Монах Нэхамбо улыбается:
- Картина еще чем хороша? Показано, сколько всего надо для боевых действий. Включая слона.
Братья переглядываются. Да, Нэхамбо-то в Зеркало вчера не глядел. Не видел, что слоны, и колесницы, и даже луки - необязательны. И хорошо, что не видел: на то он и монах.
- Сравнить с китайцами и прочими народами, - продолжает Нэхамбо, - так получается, что мы в Облачной стране мирные люди. Потому что ленивые: возиться неохота. Ещё грабить усердия хватает порою, а для большой войны - уже нет.
- Не только усердия, - говорит Левый советник. - Потому-то на наших военных складах всякий раз чего-то да не хватает. Чтобы никто не забывал: если завтра война, мы к ней совершенно не готовы. Чтобы наши служилые не возомнили себя воинами, а наши жрецы - героями.
Правый советник беспокойно поводит плечами под одеждой:
- Лишь бы последняя мысль не взбрела в голову Властителю земель.
- А это теперь уже сестрицына забота.
Обряд
Ёдзи, глава дома Полыни, жрец Обрядовой палаты
Властитель Земель
Его ближние жрецы и сановники
Люди Подгорного дома, исполнители танца Великого Примирения
Облачный Богатырь
Вокруг дворцового двора кольцом идут крытые переходы. На всех них сейчас сидят зрители. Сам Властитель Земель и его сподвижники.
Посередине двора - дощатый помост. На дальнем краю его большие круглые барабаны с узорами из облаков и языков пламени. Там же, возле барабанщиков, музыканты с дудками: прямыми, поперечными, многоствольными.
А перед ними четыре танцора. Красно-золотая парча, какую надевают только для пляски. Копья с цветными кистями, мечи в золоченых ножнах, шлемы из восемнадцати пластин каждый. Лица расписаны красными лучами. Иноземный танец, давно перенятый в Облачной державе для тех случаев, для каких нет родного обряда.
Одеяния жрецов и вельмож рядом с этим великолепием кажутся тусклыми. Белое, сливовое, лиловое. А ещё одного зрителя вовсе не видно, но господин Ёдзи знает: он здесь.
Нынешний Полынник ни разу не был на таком представлении с тех пор, как стал главою дома и ближним Государевым жрецом. И ни разу не наблюдал, каков этот бог, Богатырь, бывает при обряде. Страшно. Если что-то пойдет не так, нужно будет вмешаться, помочь Властителю Земель, а как - Ёдзи ещё не знает.
И остальные, кажется, не знают. Колокольник, Копейщик - так же напряжены. Обезьянец, главный по пляскам и игрищам, сидит на месте, но дрожью в мышцах повторяет каждое движение танцоров. И даже старый господин Асано не смотрит покойно из-под прикрытых век, как обычно - черные острые глаза широко открыты, и глядит он не на помост, а на правнука. А Государь безмятежен.
Всё-таки хорошо, что мы, Государевы сподвижники, не стали ждать, не положились на то, что всё уладится само собою. Что к Властителю Земель явились с своею тревогой - вместе, и сейчас тут тоже - вместе. И никто на другого свысока не смотрит. Потому что - не до того!
Помост в восемь шагов шириной. Почти всё искусство танцора - в том, чтобы двигаться на нём, не коснувшись других ни копьем, ни рукавом. Двигаться - шаг в шаг, замирать - миг в миг. Это и означает верность долгу: стараться жить в тесноте, точно в своем отсеке державной службы, когда со всех сторон такие же ячейки, и в каждой, на каждую надобность - свой человек. И не спесь, а покорность выражают эти золотые платья: слишком неповоротливы для бунта.
Жарко - от солнца, от тяжких одежд, от божьего взора. Но пока, кажется, всё идёт как надо. Подгорцы сходятся, разворачиваются, складывают копья попарно на помосте перед лицом Властителя Земель. Отступают на полтора шага.
И тут - господин Ёдзи не сразу понимает, что происходит. Слышит, как шумно и резко втягивает воздух Обезьянец. Видит, как Конопляник дернул взглядом - вслед за Государем. Потому что Государь уже не сидит на дворцовом крыльце - только что был там, а сейчас уже на помосте. Пятицветным облаком опадают вздувшиеся вокруг него одеяния. Невиданно. Не было такого в этом обряде!
Властитель Земель легко подхватывает с досок сложенное оружие. Взмётываются хвосты на копьях, взблескивают мечи. Государь вручает оружие обратно Подгорцам. Как своим людям. И не просто как своим людям: как родичам. Это движение Полынный жрец перепутать не может.
Облачный Богатырь, конечно, по-прежнему не видим. Но Ёдзи, кажется, слышит, как бог медленно выдыхает. И чует, как бог опускает огромную голову. Умиротворённо. Родич не может быть врагом. Не должен - и не может.
Повезло
Госпожа Хатидзё
Намма, следователь Полотняного приказа, её отец
Дзёхэй, друг Наммы
Рэй, китаец
Рю, воспитанница госпожи Хатидзё
Все сегодня только и говорят про то, что во дворец явится бог и это великая тайна. Смотреть можно только жрецам, а мирянам - по особому приглашению. Прочих чиновников даже на службу с утра не пустили, так что у батюшки нынче свободный день. И проводит он время на Восьмой улице.
У господина следователя новая забава. Заходит, глядит важно. Если на друга своего - то делает вид, будто вовсе не его пришел отвлекать от дел, а всего-то должен присмотреть за дочкой. Если на меня, то наоборот: я, мол, к господину послу. И только наш поддельщик грамот каждый раз, как видит его, сам вылезает и с материковой прямотою спрашивает:
- Господин следователь за мной?
Ты дошутишься, ворчит батюшка. Вот возьму и выпишу тебе предписание не покидать усадьбы. Как важному свидетелю.
Так а я чего добиваюсь! - ухмыляется Рэй.
Сидим, разговариваем, всё, как в старые времена. Будто и нет никакого господина распорядителя. Даже Рю в кои-то веки не смотрит исподлобья, а весела до неприличия. Это едва проводивши родню-то…
Батюшка с господином послом обсуждают две важные новости.
Первая - это то, что господин посол больше не посол! Посулили новое назначение: старшего помощника смотрителя Государева книгохранилища. Раз уж имеется китайский опыт в этом деле. Можно было бы опасаться, что теперь мой братец уж и вовсе от нас вылезать не будет в неприсутственные часы, но тут - вторая новость. Садаёри тоже получил что-то вроде нового назначения, только вот должности такой нет. Будет не то чтобы советником, а так - частным образом высказывать Государю свои опасения. В тайне - по крайней мере, от тех, кого следует опасаться.
- Так что заточения в усадьбе не выйдет, - говорит господин Дзёхэй. - Как только приступлю к новым обязанностям, переписчик будет необходим. Государь мудро предположил: если в старые времена от нас на материк посылали столь… чудесные книги, то что же в ответ присылали нам? Потребуется знаток китайских почерков!
Рэй кивает с видом: рад быть полезным. Если надо, так я вам изготовлю наидревнейшие письмена императорских первопредков. Или ещё какую святыню в этом духе.
Всё-таки с господином Дзёхэем ему тоже повезло.
На ночь глядя, как водится, мне приносят записку от супруга. Ни господин Унрин, ни сам он во дворце не были, конечно. Но уже знают: пляска прошла успешно. Всё вроде как обошлось. Богатырь, стало быть, ночует у Властителя Земель, а господин распорядитель - в Облачной роще. Обычное письмо, и новости вроде бы добрые, а получилось как-то грустно. Бога слишком скоро жрецы забрали? Или просто чудеса кончились, и опять надо возвращаться к податным, земельным и прочим таким хлопотам? Но, конечно, даже горевать он предпочитает вне дома. Ну и ладно.
А утром приходит письмо от Пересмешницы, да какое! И пересказать его некому. Батюшка ушёл на службу: чудеса чудесами, но два дня кряду Полотняный приказ простаивать не может. Господин Дзёхэй отправился уточнять свои будущие обязанности и Рэя с собою утащил - знакомить с другими письмоводителями. Матушка и мачеха - у себя по домам сидят, одна с мужем, другая - с моей сестрёнкой. Братец то ли в должности, то ли высказывает опасения. Господин распорядитель - в монастыре. Зато Рю - тут!
- Слушай, Рю, тут такие новости! Только это пока тайна - но моя лучшая подруга, Пересмешница, переезжает во дворец! Выходит замуж! За самого Властителя Земель, представляешь?
- Подумаешь! - отвечает моя верная служанка. - Я тоже скоро замуж выхожу.
- За кого?
- Да за Таро же, за возчика нашего!
- За Таро?! Но ведь он же этот… жестокий негодяй?
- Ничего он не негодяй, - говорит Рю, а у самой - рот до ушей. - Просто он меня всё время за маленькую держал, а я обижалась. А дедушка объяснил, что он прав. Потому что пока я нашего женского обряда не пройду - и впрямь буду маленькой девочкой, хоть до восьмидесяти лет! Но теперь всё уладится уже скоро: приедет бабушка, со знающими женщинами, и проведёт обряд. Только надо будет, чтоб в усадьбе в это время никого из мужчин не было.
- Со знающими женщинами, значит… - осторожно уточняю я. - А сколько их будет, этих женщин?
- Согласно обряду - ровно шестнадцать! Ну, и ещё бабушка…
Всё!