Из Рассказов Облачной страны
Дерево с драконьими цветами - продолжение 2.
Полночь
Узкий тёмный сарай. Ничего не видно, только слышно, как кто-то ворочается. Пахнет кислым. Снаружи слышатся шаги, за открывшейся дверью - огонь. В углу сарая молодой человек в нижнем платье щурится и пытается отвернуться. Пришедший ставит светильник в угол, прикрывает дверь. Набрав ковшом из кадки воды, присаживается рядом с первым на корточки и даёт ему напиться. Сам тот взять ковш не может: руки связаны.
- Ну что тебе надо? - спрашивает пленник. Похоже, уже не в первый раз. - Чем я таким перед тобой провинился?
Человек с ковшом поводит плечами:
- Ничем.
- Значит, тебе кто-то приказал? Мои враги? Моя родня?
Тот не отвечает, кладёт ковш поперек кадки. Спрашивает:
- Есть хочешь?
- Да не до еды мне! Я ничего уже не понимаю!
- Время такое.
Оба умолкают - связанный тихо хнычет, второй его рассматривает. Безо всякого выражения на лице. Потом первый осторожно спрашивает:
- Это… из-за неё?
Его собеседник улыбается - почти весело. Качает головою:
- Нет.
Здесь нет ни очага, ни жаровни. Не слышно, чтобы хоть за одною из стен ходили люди. И всё же - будто бы тепло. Странно: чем согревается этот нетопленный сарай?
При свете видно: места тут много. И большая его часть заставлена бочками. Внутри них что-то тихо плюхает само по себе.
Непонятное, тёмное сооружение стоит наверху одной из бочек. Часы? Бочонок поменьше? Пузатый кувшин с ручками и крышкой? Не видно.
Из-под крыши с балок на ниточках свисают шары. Бумажные цветочные шары с шёлковыми кистями. Стены, должно быть, законопачены плотно: нитки висят отвесно, не качаются. Никакого сквозняка.
И эта вонь. Что - или кого? - держат в здешних бочках?
Лучше об этом не думать. Лучше говорить:
- Тебе нужен выкуп?
По одежде не понять, кто этот сторож: разбойник? Чей-то челядинец? Служилый господин из тех, что победнее?
Конец года. Заимодавцы собирают долги. Ведомства сводят отчёты, вскрываются растраты. Даже и столичному чиновнику могут срочно, позарез потребоваться средства.
- Выкуп? - эхом откликается тот.
Связанный заторопился, твердит взахлёб:
- Развяжи - я напишу. Моя жена… мой тесть богатый человек. Он заплатит. Много заплатит. И все будут молчать. Чтоб никто не узнал. Тебе нечего опасаться, я тоже буду молчать. Я ведь и не знаю даже, кто ты!
Второй поднимается, смотрит на пленника. Без улыбки говорит:
- Получается - разбойный дух. Хорошо. Я сам напишу.
Берёт светильник, выходит. Слышно, как задвигается засов.
Младший барабанщик
Намма, средний советник Полотняного приказа
Хокума, младший советник того же приказа, родич и подчинённый Наммы
Стражники
Задержанный
Писаря и рассыльные Полотняного приказа
С утра на площади народу немного, так что она кажется ещё просторнее. И всё же - пешеходы, повозки, носилки. Младший советник Хокума на службу идёт пешком. Сегодня - всё-таки в сопровождении слуги. Хорошая была ночь: нигде не горело, на стенах иней блестит.
Велико ли жалованье у городских стражников? Они всегда жалуются, что слишком маленькое, а гляди-ка: идут вчетвером, и двое тащат такой большой мешок, что даже на морозе вспотели. Остановились, носильщики передают груз двоим другим. И замечают младшего советника. Окликают:
- Господин Верёвочный!
Прозвище по Вервию, родовой святыне всего дома Конопли.
- Чего вам от господина? - спрашивает слуга Хокумы.
- Старший дед ваш нынче во дворце? Тут знаменье явилось. Само.
«Дед», старый господин Асано - глава Обрядовой палаты. Со знаменьями следует обращаться к нему. По дороге отнюдь не разглашая увиденное кому попало. Младший советник однако же любопытствует:
- Оно - в мешке?
Стражники кивают. И сваливают ношу наземь. Внутри неё что-то кряхтит.
- Покажите-ка.
Мешковину развязали. Там сидит нечёсаный грязный малый непонятного возраста. Нагишом, но не видно, чтобы дрожал от холода.
Тяжело дышит, зыркает по сторонам. Стражники на всякий случай берут его в кольцо. Он урчит неразборчиво.
- Помешанный? Глухонемой? - спрашивает Хокума.
- Бери выше, господин: оборотень!
Обрядовая палата и ее тайны - это само собой, но когда на тебя так пристально и выжидательно глядит Полотняный чиновник, лучше уж всё выложить. Если что, с него пусть и будет спрос.
- Идём мы сегодня на рассвете с обходом, - начинает старший стражник. - У южных ворот. Глядь - прямо к нам, со стороны дворца, несётся здоровенная зверюга. Мы - за оружие; как он подоспел ближе, разглядели: барсучий пёс, только очень крупный. И прежде чем я его рубануть успел, он всеми четырьмя лапами упёрся, встал на бегу и - вот. Человеком перекинулся. Показаний не даёт, сперва всё сбежать норовил. Не иначе, знамение!
- Последние времена приходят, - хмуро откликается другой стражник.
Младший советник слегка отстраняет одного из служивых, подходит ближе, нагибается, заглядывает оборотню в глаза. Тот фырчит, но напасть не пытается.
- Со стороны дворца, говорите? - задумчиво молвит Хокума. И спрашивает у малого: - Ты чей?
- Бух! - отчётливо произносит тот. - Сбу… Служба! - и мотает головою на север.
Если кто-то оборачивается барсучьим псом - это, конечно, знаменье. Но если такое позволяет себе Государев чиновник…
- Это не в Палату Обрядов. Это к нам, - постановляет Хокума.
- Расписку извольте, - говорит стражник. Младший советник не возражает.
Выдав бумагу и переписав для себя имена и должности стражников, Хокума отпускает их. А у задержанного спрашивает:
- Обратно в мешок полезешь или так пойдёшь?
- Сам! - гордо надувается оборотень.
- Обмотать бы его этим мешком, - предлагает слуга, - всё-таки дворец, неприлично.
Даже в таком облачении не всякий провёл бы своего спутника через дворцовую охрану. Но Хокума - человек упрямый. Жреца из Обрядовых так и не стали звать для проверки скверны. Пропустили под ответственность Полотняного приказа.
Средний советник Намма уже на месте, мрачный и невыспавшийся. Накануне Хокума только успел сообщить начальнику, что господина Симэ дома никто не видел после пожара. Сейчас Намма ждет подробностей. А вот упитанный незнакомец в странном облачении для него - неожиданность. Неужели поджигатель?
Хокума коротко и чётко пересказывает слова стражников. Приказные встали из-за столиков, столпились вокруг. Слишком близко, однако, не суются. Барсучий пёс и укусить может.
- Служба, значит? - Средний советник приглядывается к задержанному. Тот ёжится, хотя в помещении и теплее, чем на улице. А Намма грозно спрашивает:
- Имя, чин, должность?
Оборотень икает, прокашливается, потом выпаливает - и впрямь каким-то лающим голосом:
- Зовусь Тануки. Временный младший барабанщик. Календарная палата.
- Не Палата, а Ведомство, - уже мягче поправляет Намма.
- Ох, извиняюсь. Да. Это я спросонья.
- Ты там у стражников в мешке - спал?
- Нет, я до того. Долго. Пока не понял, что надо бежать, - поясняет оборотень Тануки.
- Ах, да. Звери твоей породы зимою спят. А «бежать» - почему?
- Последний век пришёл!
Намма взглядывает на него внимательно. Присаживается, указывает барабанщику: можешь, мол, тоже сесть. Берет кисточку, чтобы записывать:
- Подробнее.
- А подробнее я не знаю. Спал. Испугался, проснулся. Понял: последний век! Ну, то есть весны не будет. И лета потом тоже. Подхватился - и домой.
- Зачем? - спрашивает Намма с некоторым недоумением. Тануки не отвечает, только поводит шеей, будто в жёстком вороте. Средний советник уточняет:
- Ты там, в Календарном ведомстве, давно зачислен на должность?
- С середины осени. Когда всё закачалось: земля волнами пошла. Как домой добраться? А раз в столице - надо служить. Я барабанить умел всегда, мне показали - когда надо.
Занимательные подробности узнаёшь во дворце. Вчера в Календарном ведомстве над головою у следователя Наммы - тоже какой-нибудь пёс время отбивал? А в часах водяной сидит и булькает, когда надо? А сам господин Юкихара тогда, получается, кто?
Хокума уточняет:
- Ты когда проснулся? Вчера, третьего дня?
Мало ли что спросонья может учинить барсучий пёс. Может, и огня уже не боится.
- Нынче, - уверенно отвечает Тануки. И, подумав, добавляет: - Пожалуй, в час Зайца.
Более внятных показаний он дать не смог. Намма распорядился послать к календарщикам. Пусть опознают и объяснятся.
Стоит отвернуться!
Намма, средний советник Полотняного приказа
Хокума, младший советник того же приказа, родич и подчинённый Наммы
Тануки, младший барабанщик Календарного ведомства
Юкихара, ведущий наставник того же ведомства
Писаря и рассыльные Полотняного приказа
Пока явятся за барсучьим псом, младший советник может доложить. Звездочёт Симэ проживает - или проживал - в доме своего тестя, старшего советника Ведомства Двора. Каковой о похождениях зятя ничего не знал или не желал знать. Супруга календарщика пребывает в расстройстве и тревоге - её отец от расспросов оградил. Однако её ближняя девушка дала понять, что для молодой госпожи увлечение супруга - не тайна. Хотя кто именно предмет его чувств, жена не ведала.
Дом он покинул утром накануне пожара, после службы прислал весточку, что ночью ему предстоит наблюдать звёзды - отложить это невозможно. Там и не тревожились особенно: не впервой. Хотя по службе господин Симэ вообще-то занят расчётами, а не наблюдениями, но родне он этого не уточнял.
Носил ли зять домой бумаги со службы прежде - старший советник Двора, к сожалению, не знал. А то бы, разумеется, строжайше выговорил за такое упущение. Просил, если господин Симэ отыщется живым, предоставить его для этой цели. А то ведь молодой человек - сирота, больше его поучить уму-разуму некому!
- Впрочем, - добавляет Хокума, - старший советник просил незамедлительно известить его и в том случае, если зять отыщется неживым. Тот либо другой случай представляется ему предпочтительным, я не вполне понял. Старец в гневе.
При словах «тесть» и «зять» средний советник Намма сегодня как-то странно замирает. А пёс, похоже, не вслушивается в то, что ему знать не положено. Даже при слове «пожар» усом не ведет. А усы у него не
бриты уже давно.
Только собирался господин Намма распорядиться, чтобы Хокума всё изложенное свёл в письменный доклад, - как явился ведущий наставник Календарного ведомства. Оборотень рухнул ему в ноги.
- Ваш барабанщик?
Господин Юкихара удручённо кивает:
- Наш. Что он натворил?
- Он, как можно понять, исчез с места спячки через несколько часов после того, как пропал другой ваш служащий, Симэ. Подобные совпадения настораживают, - говорит Намма с укоризной. Что пользы, дескать, было уходить от ответов вчера, если нынче всё равно придётся продолжить беседу?
Календарщик склоняет голову:
- Принимаю упрёк. Возмутительно! В служебное время! В голом виде!
- В обоих видах, - уточняет Намма, - страже он едва не попался, когда был в шубе. И на четырёх ногах.
Тануки так и лежит - носом в циновку.
Ведущий наставник продолжает извиняться. Хокума спрашивает:
- А что значит «в служебное время»? Он утверждает, что уже месяц как спал.
- Даже немного больше, - соглашается Юкихара. - Сейчас это и есть его должностные обязанности. Видите ли: он - примета. В книгах по календарному делу встречается указание: «когда барсук заляжет в нору». Отмечает конец осени. Соответственно, «когда барсук покинет зимовье», - это признак весны. За неимением барсуков на наших островах мы при наблюдениях обходимся вот этакими псами. Однако посылать в лес обследовать норы диких животных нам некого: следопыты в ведомстве не предусмотрены. Остаётся пользоваться удачным случаем.
Тануки, не поднимая головы, что-то урчит. Кажется, опять о том, что весны не будет.
Намма понимающе кивает:
- Примета, стало быть. И много у вас подобных служащих, господин ведущий наставник?
- Сейчас - только этот. Они, понимаете ли, занимают свои должности на временной основе. Поскольку, увы, тоже не предусмотрены по спискам. Впрочем, барабанить Тануки и впрямь учился с большим усердием. Пока не уснул.
Теперь в голосе Юкихары негодования уже нет - даже напускного. Жалость - да, некоторое смущение - пожалуй, но на подчинённого он не гневается. И хотел бы по возможности сгладить последствия его служебного небрежения.
- Вам следует написать объяснительную записку по поводу этого барабанщика, - заключает Намма. - Нам сюда - и, разумеется, в Палату Обрядов. Согласуйте значение примет, дабы не пошли кривотолки. И приложите старание, чтобы более такое не повторялось!
Наставник Юкихара кланяется. И показывает глазами: я ваш должник. И ещё, кажется: «А ты не настолько непонятлив, Намма, как притворялся вчера».
Господин календарщик уводит своего подчиненного. По знаку среднего советника Хокума беззвучно следует за ними. И слышит, как Юкихара, даже не выйдя из Полотняного приказа, начинает ворчать:
- Сколько раз тебе говорено: не соваться на улицу безо всего! Не бегать на четырёх прилюдно! Да, век последний - так зачем время торопить? Этак для тебя он продлится - ровно до первого вооружённого встречного болвана…
По спине видно: оборотню очень стыдно. Оправдываться он и не пытается.
Вернувшись к своему столу, младший советник принимается перекладывать бумаги. Вдруг замирает с небольшим листком в руках.
- Эт-то что такое? - охает он в большом смущении.
Намма окликает:
- Что там у тебя?
- Прошу простить. Ничего, - бормочет Хокума. Читает, что написано на листке, и вдруг резко встаёт.
Подходит к столу среднего советника.
- Изволь взглянуть, - и подает грамотку Намме.
Бледная тушь, недорогая бумага, письмо женское: буквами, без заморских знаков. Почерк неуверенный, малограмотный. Случается, столичные дамы передают послания возлюбленным на службу - ведь почти у каждой есть в родне или чиновник, или дворцовый стражник. Если это любовная записка - зачем её подавать по начальству? А вот если кто-то из наших приказных вздумал подшутить над Хокумой - что тот до сих пор холостой и подруг не имеет, - это отвратительно!
Впрочем, в записке речь о другом:
Кто желает получить господина звездочёта Симэ живым и целым, пусть бросит в дворцовый ров близ юго-восточного угла двенадцать мерок серебра.
- Откуда это взялось? - спрашивает средний советник у всех присутствующих.
Сегодня Намма здесь с утра. При нём никого постороннего в Приказе не было. Кроме оборотня и календарщика - но те всё время были на глазах, к столу Хокумы не приближались.
- Ты вчера меня отпустил, - вздыхает младший советник, - я вечером сюда не возвращался. Своего стола не видел со вчерашнего утра. Зря, получается.
Почти весь вчерашний день господин Намма тоже провёл вне Приказа. Писаря начинают перебирать давешних посетителей, жалобщиков, доносчиков и тех, кто просто забегал поболтать.
- Всех надо будет проверить. Пока - ни на кого из них не похоже. Слишком уж нагло!
Разная мерзость
Намма, средний советник Полотняного приказа
Хокума, младший советник того же приказа, родич и подчинённый Наммы
Его слуга
Писаря и рассыльные Полотняного приказа
Монах из храма будды-целителя
Мусорщики и зеваки
Неприятнее всего - что наши приказные тоже попадают под подозрение. Кто-то из них пронёс сюда записку от похитителей. По глупости? Уважил просьбу незнакомки у ворот: занеси, мол, это письмецо твоему сослуживцу Хокуме… Или сам связан со злоумышленниками?
А может быть, это нам голову морочат. Сейчас мы все начнём выяснять, как сюда попала эта бумажка и от кого она. Тем самым преступники выигрывают время. Знать бы, для чего. И опять-таки: заодно с ними господин Симэ, или он - их жертва. Ежели не жертва, так и никаких других злодеев может не быть, кроме него самого. Устроил себе исчезновение на пожаре…
Хорошо бы узнать, получали ли подобные письма в Календарном ведомстве и в дому господина советника Ведомства Двора. Нелепо как-то - вымогать выкуп прямо у Полотняного приказа, минуя родню и начальство звездочёта.
Понадеемся, что грозный тесть и Юкихара, если получат такие же записки, снесут их сюда? А вдруг - поверят и даже решат заплатить?
Очень странное место для передачи мзды. «Бросьте в ров». Бросить-то несложно - но как незаметно выудить это серебро? Место приметное. Сделать вид, будто случайно свалился в воду, глазея на юго-восточный угол дворцовой стены? Было б чем любоваться… К тому же утопающего стража вытащит - но уж наверняка вытряхнет из него всё добро, что при нем окажется. Да и холодно сейчас нырять в воду, искать что-то в тамошней грязи и мути.
Кто может незаметно обшарить ров? Снова оборотни? Сомы на столичной службе, не иначе, наняты предсказывать землетрясения…
Или всё проще? Мусорщики. Им и положено этот ров чистить, у них есть на то особая лодка и снасти.
Средний советник Намма выходит из глубокой задумчивости:
- Так. Вчерашними посетителями займёмся позже. А пока следует выяснить, единственное ли это подмётное письмо. Всем - перебрать бумаги, у кого что на столе или в коробе. Если найдётся еще что непредвиденное - отложить, опечатать, сохранить до разбирательства. А если не обнаружится тех грамот, какие должны иметься… ну, сами знаете. Младший советник Хокума остаётся за главного. И пишет доклад, от которого мы отвлеклись. Если будут ещё посетители - следить за ними попристальней.
И выходит. Начальство спрашивать, куда оно направляется, не положено. И хорошо: не ответишь же: «На свалку!»
Намма идет к Восточным воротам. Там стоит молельня, в ней монах принимает заказы на уборку всякой скверны. Приписан к храму будды-целителя, что при Моровом святилище на Восточных холмах. Мусорщики все под началом тамошнего бога - грозного усмирителя заразы. Чтобы жителям Столицы не переговариваться с ними напрямую, монахи и устроили у ворот приёмную.
Да и здесь приняты меры ограждения от скверны. Жаровни стоят прямо на улице, на холоде: дымят защитными благовониями. Монах не показывается, сидит за зарешеченным окошком.
Средний Полотняный советник представляется и спрашивает:
- Намечена ли на ближайшие дни чистка дворцового рва?
- А что? - отзывается сиплый тонкий голосок. - Там какая-то незаурядная мерзость всплыла?
Видимо, с тех пор как моровики имеют дело с монахами, у них появилась точная роспись, какие бывают восемь или сколько их там видов мерзости: обычная, незаурядная, сугубая, исключительная…
- Просил бы наставника ответить на заданный вопрос.
- Вроде нет. Морозно же! Допустим, что и плавает - всяко не загниёт пока. Но если необходимо…
Пока не загниёт, падаль не будут убирать даже из-под стены Государева дворца. Последние времена! - Ну вот, Намма и сам набрался этих словечек…
- Может оказаться необходимым. И вот что: что там в ближайшие дни выудите - складывайте в кучу и стерегите, чтоб не растащили прежде, чем из Приказа придут ознакомиться, - со вздохом говорит Намма. Это ж они такую кучу наложат для Полотняных чиновников… Отборной, непревзойденной мерзости.
Но нет! Монах, судя по голосу, там у себя за решёткой даже в лице изменился:
- Позвольте, господин средний советник! Никак не возможно! Великим Властителем Земель пожаловано нашим божьим людям нерушимое право! На всё! Сколько-то ценное! Что среди скверны обнаружится!
- Включая возможные улики? - уточняет Намма.
- Без каких-либо исключений! Впрочем, если укажете, чем именно любопытствуете, поглядим и доложим: было, не было… Вы там в Приказе не беспокойтесь. У каждого своя скверна: нам вот врать мерзостно…
Хорошо, наверное, тем, у кого в этом храме родич есть… Хотя, конечно, не всякому родичу такое пожелаешь.
- Хорошо, давайте так. Всё выловленное занесите в опись, я потом посмотрю. Помечайте, в котором часу что было найдено. И особое внимание обращайте на посторонних, кто будет шляться возле рва и вам мешать. Или тем более - помогать.
- Договорились. Но вы бы предупредили всё же: человек там плавает? Скотина, зверь, птица? Или диковина какая?
- Лучше вам, наставник, заранее этого не знать. Дабы не предвосхитить ожидания.
Отойдя от молельни, средний советник замечает: народу у Восточных ворот заметно прибавилось. А по улице слышен грохот тяжелой повозки.
- Поберегись! Скверна едет!
Горожане толпятся у стены дома, ближайшего к воротам. Телега мусорщиков, поравнявшись с ними, останавливается. Возчик принимается неспешно поправлять упряжь.
Груз на телеге кое-как прикрыт циновкой. А с той стороны, где толпа, и вовсе почти открыт. Из-под циновки торчит - лучше бы не приглядываться, что. Обмёрзшие клочья, чей-то мех, чьи-то перья и лохмотья. Люди у стены - тянут шеи, всматриваются. Хотя и глупо так искать кошек своих, невольников и кто бы ни пропал. Лучше бы уж сразу запросить Моровое святилище: если, мол, найдёте - известите…
Кстати, и Полотняному приказу надо будет это сделать. Напрасно Намма не с этого начал, когда толковал с монахом.
Показалось: знакомое лицо среди толпы. Слуга Хокумы. Тоже наблюдает за телегой? То есть младший советник всё-таки ведёт своё расследование, по собственному замыслу? Впрочем, трудно было и ждать иного.
Слуга перехватывает взгляд среднего советника. Качает головой: нет, нашего звездочёта тут нету. Намма возвращается к монаху за окошком, дает приметы пропавшего.
- Понятно. Если привезут - вас первых известим.
Сказал это монах - и отошел от решётки, быстро-быстро зашептал что-то кому-то. Стукнула дверь молельни - та, что ведет внутрь ворот. Кто-то побежал в сторону Восточных холмов.
На обратном пути средний советник всё же подошел к юго-восточному углу стены. Один, никого подозрительного рядом не бродит. Вода - чёрная, даже на вид ледяная. По ней - неровный налет, как жир на похлебке. Плавает много всякой дряни - но сверху не опознать, что именно. Разве что у берега болтается в воде разбитый ящик. И к нему сверху прилип яркий бумажный цветок.
(Продолжение будет)