Гамсун понравился
Читаю сейчас Гамсуна. Когда-то я брался за его ранние и самые знаменитые романы и остался к ним совершенно равнодушен; теперь в руки попали поздние, которые он писал уже когда ему было под семьдесят и за семьдесят - и неожиданно очень понравилось.О «Круг замкнулся» я, может быть, ещё отдельно напишу - сейчас скажу только, что главный герой там - один из самых симпатичных мне и близких по складу в литературе вообще. Но и «Август», и «А жизнь идёт…» - замечательны. Не идеями даже (этот гимн натуральному хозяйству звучит не очень для меня убедительно), а описаниями этих посёлков, хуторов и местечек, глухих или продвинутых, мужиков, рыбаков и мещан - очень они живые.
И, конечно, феерический герой этой дилогии, собственно Август, сокрушительный реформатор, пафосный бахвал и добрый в сущности малый. О котором в конце концов всё-таки спели песню.
«Ведь это было его миссией - содействовать развитию и прогрессу, и он успел уже во многих местах произвести опустошение».
Когда дело доходит до его вымышленных воспоминаний, Гамсун местами начинает напоминать чуть ли не Павича:
«Была ли она красива и привлекательна на вид? И не говори, - изображение девы Марии ничто по сравнению с ней, а то Август и не взял бы её замуж. Но к чему всё это, когда дама и знать о нём не хотела? Тут ничего нельзя было понять или придумать. Дама расхаживала круглые сутки нарядная и важная, но с ним не хотела иметь ничего общего. Иногда они немного целовались, но в ней никогда не проявлялось сколько-нибудь нежного и предпочтительного отношения к нему. Ну что ему было делать с такой женой? У неё было имя, которое нельзя произнести на немецком языке, потому что в нём другие буквы, чем наши, и они такие недотроги, что каждый раз, когда Август звал её к себе и хотел что-нибудь от неё, буквы эти портились и изнашивались, так что она должна была заменять их новыми. Но когда женщина становится такой недотрогой, то она уже не может быть женой для своего мужа, которому приходится звать её к себе и просить у неё того или другого. Август спрашивал, нет ли у неё какого-нибудь недостатка. Нет, совсем нет! И она показала ему четырёх ребят, которые, по её словам, были её собственными, так что в этом отношении у неё не было никакого недостатка. В таком случае это чёрт знает что такое! И вот Август позвал её и хотел добиться от неё чего-нибудь силой. Никогда не забудет он этого происшествия, пусть Эдварт послушает: она оказалась гермафродитом».
Буду ловить остальные поздние вещи Гамсуна.
И, конечно, феерический герой этой дилогии, собственно Август, сокрушительный реформатор, пафосный бахвал и добрый в сущности малый. О котором в конце концов всё-таки спели песню.
«Ведь это было его миссией - содействовать развитию и прогрессу, и он успел уже во многих местах произвести опустошение».
Когда дело доходит до его вымышленных воспоминаний, Гамсун местами начинает напоминать чуть ли не Павича:
«Была ли она красива и привлекательна на вид? И не говори, - изображение девы Марии ничто по сравнению с ней, а то Август и не взял бы её замуж. Но к чему всё это, когда дама и знать о нём не хотела? Тут ничего нельзя было понять или придумать. Дама расхаживала круглые сутки нарядная и важная, но с ним не хотела иметь ничего общего. Иногда они немного целовались, но в ней никогда не проявлялось сколько-нибудь нежного и предпочтительного отношения к нему. Ну что ему было делать с такой женой? У неё было имя, которое нельзя произнести на немецком языке, потому что в нём другие буквы, чем наши, и они такие недотроги, что каждый раз, когда Август звал её к себе и хотел что-нибудь от неё, буквы эти портились и изнашивались, так что она должна была заменять их новыми. Но когда женщина становится такой недотрогой, то она уже не может быть женой для своего мужа, которому приходится звать её к себе и просить у неё того или другого. Август спрашивал, нет ли у неё какого-нибудь недостатка. Нет, совсем нет! И она показала ему четырёх ребят, которые, по её словам, были её собственными, так что в этом отношении у неё не было никакого недостатка. В таком случае это чёрт знает что такое! И вот Август позвал её и хотел добиться от неё чего-нибудь силой. Никогда не забудет он этого происшествия, пусть Эдварт послушает: она оказалась гермафродитом».
Буду ловить остальные поздние вещи Гамсуна.