Женщина и черепаха
Бывает время безвременья. Мы будто опускаемся на дно, где нет ни сил и желания что-то делать, только тишина и остановка.
Этой весной у меня грянула неожиданная депрессия. Я воевала с ней месяц, возвращаясь по вечерам домой с работы, и пыталась буквально на ощупь найти в собственной душе остатки силы, юмора, моего обычного любящего взгляда на мир - ну хоть чего-то, оно же было совсем недавно…
Но ничего не было.
Было трудно ощущать опустошение. Оно было похоже на поражение. Хотелось уйти от этой жизни в отпуск. Куда-то в другую жизнь, где можно просто лежать на берегу моря. Смотреть в небо. Ни о чем не думать. И ничего не делать. Навсегда.
В какой-то момент мне приснился сон. Я очутилась на солнечной улице одна, в чужой стране, перед длинным накрытым столом, где сидели мои гости. Мне надо было их накормить. В руках у меня оказалась корзинка со съедобными фигурками. Золотые и зеленые. Они были исключительно золотые и зеленые. Я доставала фигурки и ставила на стол. Одной из них была женщина. Ее правая рука лежала на спине огромной черепахи. «Не торопись», - сказали мне во сне.
И тогда я остановилась. Вечером того же дня я поехала с работы в такси, и, глядя в открытое окно, призналась себе, что у меня нет сил. И время остановилось. И я уязвима как никогда, потому что даже не могу заплакать. Я выдохнула и откинулась на сиденье. Остаток дороги я доехала молча, признавшись самой себе, что больше ни на что не способна в ближайшее неопределенное время.
Примерно в это же время мне в почту пришло письмо, где кто-то спрашивал - что делать, если время остановилось, и каждый день в твоей жизни одно и то же, а ведь у нас цели.. у нас планы! Я была завалена письмами, и как это иногда случается, мысленно ответила, не ответив на самом деле. «Спросите у черепахи» - вяло подумала я. «Не торопись» - добавила черепаха из моего сна.
Я приходила в любимое кафе и на целый день садилась там с журналом. Журнал валялся передо мной нечитанным большую часть времени. Официанты меня знали - здесь в декабре я дописывала книгу, в январе плакала, слушая подругу, всю весну щебетала за разными столиками с разными людьми, а теперь сидела часами, просто глядя в окно.
За окном все двигалось. И звучало. А я извлекала на свет усталость и тоску, следом - глухое раздражение, следом - уныние. Где-то раньше бил живой источник, в нем была и любовь, и солнце, и еще что-то. Я одергивала себя, когда начинала его искать. Нет - и не надо. Значит, время уныния. Вместе с источником куда-то делся хронометр, который отсчитывал годы, месяцы и недели. Время окончательно остановилось. Календарь исчез.
«Я хочу, но не могу больше», - признавалась я себе. Идти дальше - хочу, но не могу. Что-то делать - хочу. Но не могу. Жить по-другому - хочу, но не могу. Нет сил. Я закрывала глаза.
***
…Моя правая ладонь лежит на огромном, нагретом солнце черепашьем панцире. Мы никуда не торопимся. Черепаха делает шаг, как в замедленной съемке, правой передней лапой. Через сто миллионов лет вслед за ней подтягивается задняя. Я делаю крошечный шажок. Так мы с ней идем. Через еще пару черепашьих шагов я понимаю, что ничего не боюсь. Все так давно ушли вперед, что нам все равно не догнать. Я могу делать что хочу. Главное - хотеть. Еще спустя шаг и сто тысяч лет ко мне возвращается часть эмоций. Я обнаруживаю, что осталась такой же нервной и упрямой, как была.
«Представляешь, - говорю я черепахе, а она и ухом не ведет, - я уже боялась, что стала флегматичной. Это удобно, но я бы не успела»
«Куда бы ты не успела? - недовольно спрашивает она, и моя ладонь вместе с панцирем сдвигается еще на миллиметр вперед, - только не отвечай, ради бога, а то понесешься писать список дел… Считай, что я не спрашивала. Ну, что встала, быстрее пошли!»
И мы с черепахой идем. Подтягиваем правую лапу… левую…еще шажочек.
Такое бывает иногда время.