День рождения в Иерусалиме
Начало где-то там
Я пишу и понимаю, что этот текст вместо фотоаппарата и это даже лучше фотоаппарата -- на фотографиях не слышно запахов, а через много лет в памяти останутся только солнце, луна, запахи и ощущение счастья.
С Алисой мы друг друга нежно любим и часто страшно раздражаем. Ну куда мне деваться, если у нее в доме нет ни одной пилки? Как, вообще, жить с женщиной, у которой в доме нет ни одной пилки для ногтей? И я ей вынуждена была почти отдать свою круглую расческу для укладки, но в последний момент прокралась обратно в дом и забрала.
Про пилки она мне что-то вкручивала, типа они есть, но невидимые обычным глазом, и находятся только тогда, когда надо подвинтить винтик.
Зато у нее есть дрель. Она насильственно мне ее показывала, но я зажмурилась. Я боюсь дрелей.
Ну и потом. Она вообще странная. Например, очень неприятно на ее фоне осознавать, что я обжора. Зато она пальцем быстро выела сыр из коробки и натрескалась в гостях так, что я стеснялась. А она благодарила хозяйку. Будто ее дома не кормят! Больше за всю неделю я ни разу не видела, как она ест. Только кофе пьет. Без сахара. И это тоже неприятно, потому что меня один приятель научил в детстве, когда мне было 23, что кофе хорош с шестью ложками сахара. Я этого не писала, а вы этого не читали! Оставим эту тему вообще.
Ну так вот, из-за нашего взаимного раздражения мы друг друга называли всегда "она" и "эта". При людях. Как мы называем друг друга без свидетелей, я говорить не буду, это интимно и нецензурно.
--Она вообще мне не кажет никаких достопримечательностей вашего города! -- жаловалась я приходящим к ней гостям. -- Кажет только дыры в стене или издалека что-то невнятное. А еще она заставила меня съесть какую-то экзотическую гадость цвета фуксии - экспериментировала, не пойду ли я пятнами! Я не пошла, а эта, понимаете, 20 лет тут прожила, а гадость попробовать - дожидалась меня!
--Эта тут прижилась, - подозрительно щуря глаз и цыкая зубом, говорила Алиска, наблюдая, как я варю картошку у нее на кухне и кормлю ее же гостей. -- Смотрите, как она бегает по кухне и знает где что лежит! Нда.. как-то, блин, прижилась.. и что же теперь с ней делать....
Я ябедничала на нее всем входящим и исходящим. А каково? Едем куда-то, она говорит- "О, смотри, ты хотела канал, чтобы на него ходить и плакать, если я тебя выгоню в ночь - вон что-то типа ручейка, запомнила, где?" Я начинала волноваться и нервно вглядываться в пустыню. А ну как выгонит? Но нет, не выгнала. Хоть я у нее и затопила ванную. В смысле, водой. И съела всю редиску. И вообще все съела. И плов она мне дала приготовить, хладнокровно наблюдая, как я засыпаю в казан курагу, изюм и... э... я думала, что это рис. Я его быстро купила на рынке, много, из большого мешка, и на мешке была надпись на иврите, а Алиса недосмотрела, она в это время рассказывала продавцу фиников всю мою биографию.
Но это, которое то ли рис, то ли не рис, варили 4 дня. Варила я сначала три часа. Потом, на следующий день, варила няня Алискиных детей. Она не опознала, что это за таинственная крупа. Потом варила ее подруга. Она тоже не знала, что это такое. Потом тайно снова варила я. Ночью. Оставим эту тему.
Ну то есть она даже была ко мне добра.
Мой день рождения в Иерусалиме, 10 января, выпал на субботу, шаббат. И мы его решили праздновать в ночь с 9 на 10 января, чтобы все работало. Дали клич в ЖЖ и договорились о двух встречах - в полдень в Иерусалиме в Ресто-баре, и практически в полночь - в Тель-Авиве.
И вот, утром 9 января я встала, пошла в ванную, и там как-то все вытекло не оттуда... и получилась лужа. Лужа дотекла до Алискиной комнаты и стала биться волнами в дверь.
Она не ругалась. Она сказала- "Быстро иди, тебя люди ждут", -- и я ушла.
Я пришла и села спокойно на диване в том баре, который посещает Николя Саркози и на время его визита оттуда обычно выгоняют Алису, которая тоже любит посещать этот бар. Но на этот раз Николя там не было, а была я. Я сидела в зальчике возле камина и стеснялась. На меня должны были набежать люди, по словам Алисы.
Я все время боюсь при развиртах. Я вечно, конечно, толще и хуже, чем кажется на юзерпике, тем более что на нем не я. Один развирту-... короче, один мужчина назвал меня маленькой, в смысле по размеру. А так всей правды я никогда, слава богу ,не узнаю. Ну так вот, я сижу и заказала себя апельсиновый сок. И было солнце. И тепло. И гомон в этом кафе. И ни-кого. Никто на меня не набегает и я сижу одна.
И тут передо мной возникает очень большой и улыбчивый мужчина. И говорит- вы Юля? Он узнал! Он оказался Зямой Кренделем. Сам по себе его ник - zyama_krendel уже такой вкусный, что если бы он был на вид ужасным, я бы все равно была рада. Но он был прекрасным. И говорил, что специально приехал. И это очень грело мне душу. И он с любовью говорил о своей семье, а на столах лежали солнечные пятна, и мне принесли сладкий латте.
С Зямой я видела, что есть любовь. В нем была любовь к своей жене и детям. И вообще в этой стране я видела много людей, у кого она есть. Простая человеческая любовь, без трагедий, надрыва и ненужных искусственных препятствий. Я уже устала ее нигде не видеть, и просто отдыхала душой.
А потом пришла Олечка - Алисина подружка, а Зяму я сняла на телефон, и он ушел, поцеловавшись со мной в щеки и улыбаясь. Я так ему благодарна за этот час в кафе.
С Олечкой мы заказали завтрак на двоих. Она тоже светлая- тихая и светлая. Мы с ней пили кофе и сок, болтали и смеялись, она поздравляла меня с днем рождения, а потом в Ресто баре сделалось явление Алисы народу.
Алиса вошла в бар, где любит пить кофе Николя Саркози, с ведром и шваброй. Швабру она держала на плече, и швабрины тряпочки реяли за ней по ветру. За Алисой семенил официант, с трудом уклоняясь от тряпочек. Алиса подошла к нам, плюхнула ведро возле меня, швабру поставила рядом, выдохнула и упала в кресло.
-Твою мать!- сказала Алиса, и закурила, и перекинула ноги через подлокотник кресла. -- Вот, ты ушла, именинница, а я что? А я на карачках подтирала пол! Я не смогла найти швабру! Ну так я ее купила! И на ней, можно сказать, прилетела! Мне кофе, пожалуйста!
- Алиса, - бормотала я, трогая ногой ведро, -- а почему ведро такое тяжелое? что это в нем в пакетике?
--Соляная кислота, -- сказала Алиса и захохотала. -- Для пыток. Шутка. Я ею буду прочищать сток.
У Алисы есть пост, в котором она спрашивает радиослушателей - что делает красивая молодая женщина в субботний вечер? И отвечает: она стоит в черном диоровском платье на шпильках, в руках клизма, и этой клизмой она чистит сток в раковине.
Конечно, для ее субботнего хобби ей лучше подойдет соляная кислота. Я вежливо ей это заметила. Мы выпили за соляную кислоту и за швабру. Потом за меня. Потом нам бесплатно принесли шампанское с клубникой, и Алиса выпила свое и наше. Потом пришла еще одна ее подруга, Лейка, красивая хохотушка и болтушка. Мы хохотали и болтали. В баре прибавилось народу. Нам предстояла часть вторая. Меня, как слона, вечером везли в Тель-Авив, чтобы там тоже показывать людям.
Поэтому мы вышли из Ресто-бара, сфотографировались на фоне швабры (ну и рожи у нас там, не покажу) и пошли домой. Готовиться к основной вечерне-ночной части. В Тель-Авиве на меня должна была набежать еще куча народу, в том числе и израильская военщина.
В Тель-Авив нас отвезла очень красивая Полина pelageyushka - жена моего любимого автора любимого мультика, и мы еще раз пошли в Ресто-Бар, где уже было холодно, мы сидели на улице и замерзли. Мы были нафуфыренные и в чулках. А дома у Алисы уже стоял мой первый огромный букет красных роз, который принесла Полина.
...Мне так и не удалось потрогать израильскую военщину за бицепс. Я его немного боялась. Была всеобщая мобилизация. Шла война в Газе. Через сутки нашего спутника забирали воевать, а пока мы с ним сидели в пивном баре втроем, и на улицах Тель-Авива было тепло и пахло ночным морем. Мы пили пиво и, кажется, я никогда так не смеялась. Алиска притихла и хлопала ресницами, которые у нее вдруг внезапно наросли в сторону спутника. Я не смогу вам пересказать все темы, которые мы обсуждали, потому что они все оказались неприличными. Я не знаю, как мы так все время туда съезжали, но в какой-то момент у меня от смеха заболели скулы. Этот мужчина был красив как бог, кроме всего прочего, и остроумие было лишней опцией, я и так сомлела. Так, сомлевшую, Алиса меня и перетащила в следующий бар, где на меня снова набежали, и снова розы- на этот раз солнечные, желтые, от совершенно незнакомых мне людей...
Которые просто меня читали и пришли сказать спасибо. И я им говорю сейчас спасибо еще раз за тот вечер.
А в три часа ночи мы поехали на берег Средиземного моря, в Яффо, старинный город, с которого начался когда-то Тель-Авив. Было тепло и мы долго шли по старинным мостовым, и одна наша спутница вела нас к мосту Желаний и к какой-то волшебной арке.
До сих пор мне часто снится эта ночь, как, пожалуй, самая сказочная в моей жизни. Луна висела в небе, моря не было слышно, но чувствовался его запах, и мы - совершенно одни, количеством пять человек, на берегу, в древнем парке, освещенном круглыми желтыми фонарями. Тихо и хорошо. Мы смеемся, как школьники, встаем под эту арку и каждый из нас стоит там минуту- две молча. У всех есть желания. Самые сокровенные. Потом мы идем на Мост, где опять можно загадывать желания. Там на кованых перила- знаки Зодиака. Я нахожу своего каприкорна, глажу его и что-то ему шепчу - я почему-то не помню, что.
А потом нас отвезли в Иерусалим. Мы проезжаем Старый город, огромная луна молча светит на его стены и кипарисы, царит тишина. Возле Алисиного дома от луны светло и едва слышно пахнет розмарином с газона. Мы с ней остаемся одни, садимся на скамейку. Я держу в руках тяжелые букеты. Мы тихонько разговариваем, и я чувствую себя совсем юной, как на каникулах, когда прокрадываешься домой под утро. Я не знаю, сколько мне лет исполнилось только что, и не могу вспомнить еще такого счастливого дня рождения. Я закрываю глаза и опускаю лицо в розы - они тоненько пахнут.
Мы на цыпочках поднимаемся к Алисе - спят ее девочки-близнецы, спит их няня, в квартире тишина и сумрак. Мы ставим цветы в ведра с водой. Я ложусь и мгновенно засыпаю.
А просыпаюсь от солнца и запаха пирожков, как в детстве, но это уже другая история...
продолжение следует
Я пишу и понимаю, что этот текст вместо фотоаппарата и это даже лучше фотоаппарата -- на фотографиях не слышно запахов, а через много лет в памяти останутся только солнце, луна, запахи и ощущение счастья.
С Алисой мы друг друга нежно любим и часто страшно раздражаем. Ну куда мне деваться, если у нее в доме нет ни одной пилки? Как, вообще, жить с женщиной, у которой в доме нет ни одной пилки для ногтей? И я ей вынуждена была почти отдать свою круглую расческу для укладки, но в последний момент прокралась обратно в дом и забрала.
Про пилки она мне что-то вкручивала, типа они есть, но невидимые обычным глазом, и находятся только тогда, когда надо подвинтить винтик.
Зато у нее есть дрель. Она насильственно мне ее показывала, но я зажмурилась. Я боюсь дрелей.
Ну и потом. Она вообще странная. Например, очень неприятно на ее фоне осознавать, что я обжора. Зато она пальцем быстро выела сыр из коробки и натрескалась в гостях так, что я стеснялась. А она благодарила хозяйку. Будто ее дома не кормят! Больше за всю неделю я ни разу не видела, как она ест. Только кофе пьет. Без сахара. И это тоже неприятно, потому что меня один приятель научил в детстве, когда мне было 23, что кофе хорош с шестью ложками сахара. Я этого не писала, а вы этого не читали! Оставим эту тему вообще.
Ну так вот, из-за нашего взаимного раздражения мы друг друга называли всегда "она" и "эта". При людях. Как мы называем друг друга без свидетелей, я говорить не буду, это интимно и нецензурно.
--Она вообще мне не кажет никаких достопримечательностей вашего города! -- жаловалась я приходящим к ней гостям. -- Кажет только дыры в стене или издалека что-то невнятное. А еще она заставила меня съесть какую-то экзотическую гадость цвета фуксии - экспериментировала, не пойду ли я пятнами! Я не пошла, а эта, понимаете, 20 лет тут прожила, а гадость попробовать - дожидалась меня!
--Эта тут прижилась, - подозрительно щуря глаз и цыкая зубом, говорила Алиска, наблюдая, как я варю картошку у нее на кухне и кормлю ее же гостей. -- Смотрите, как она бегает по кухне и знает где что лежит! Нда.. как-то, блин, прижилась.. и что же теперь с ней делать....
Я ябедничала на нее всем входящим и исходящим. А каково? Едем куда-то, она говорит- "О, смотри, ты хотела канал, чтобы на него ходить и плакать, если я тебя выгоню в ночь - вон что-то типа ручейка, запомнила, где?" Я начинала волноваться и нервно вглядываться в пустыню. А ну как выгонит? Но нет, не выгнала. Хоть я у нее и затопила ванную. В смысле, водой. И съела всю редиску. И вообще все съела. И плов она мне дала приготовить, хладнокровно наблюдая, как я засыпаю в казан курагу, изюм и... э... я думала, что это рис. Я его быстро купила на рынке, много, из большого мешка, и на мешке была надпись на иврите, а Алиса недосмотрела, она в это время рассказывала продавцу фиников всю мою биографию.
Но это, которое то ли рис, то ли не рис, варили 4 дня. Варила я сначала три часа. Потом, на следующий день, варила няня Алискиных детей. Она не опознала, что это за таинственная крупа. Потом варила ее подруга. Она тоже не знала, что это такое. Потом тайно снова варила я. Ночью. Оставим эту тему.
Ну то есть она даже была ко мне добра.
Мой день рождения в Иерусалиме, 10 января, выпал на субботу, шаббат. И мы его решили праздновать в ночь с 9 на 10 января, чтобы все работало. Дали клич в ЖЖ и договорились о двух встречах - в полдень в Иерусалиме в Ресто-баре, и практически в полночь - в Тель-Авиве.
И вот, утром 9 января я встала, пошла в ванную, и там как-то все вытекло не оттуда... и получилась лужа. Лужа дотекла до Алискиной комнаты и стала биться волнами в дверь.
Она не ругалась. Она сказала- "Быстро иди, тебя люди ждут", -- и я ушла.
Я пришла и села спокойно на диване в том баре, который посещает Николя Саркози и на время его визита оттуда обычно выгоняют Алису, которая тоже любит посещать этот бар. Но на этот раз Николя там не было, а была я. Я сидела в зальчике возле камина и стеснялась. На меня должны были набежать люди, по словам Алисы.
Я все время боюсь при развиртах. Я вечно, конечно, толще и хуже, чем кажется на юзерпике, тем более что на нем не я. Один развирту-... короче, один мужчина назвал меня маленькой, в смысле по размеру. А так всей правды я никогда, слава богу ,не узнаю. Ну так вот, я сижу и заказала себя апельсиновый сок. И было солнце. И тепло. И гомон в этом кафе. И ни-кого. Никто на меня не набегает и я сижу одна.
И тут передо мной возникает очень большой и улыбчивый мужчина. И говорит- вы Юля? Он узнал! Он оказался Зямой Кренделем. Сам по себе его ник - zyama_krendel уже такой вкусный, что если бы он был на вид ужасным, я бы все равно была рада. Но он был прекрасным. И говорил, что специально приехал. И это очень грело мне душу. И он с любовью говорил о своей семье, а на столах лежали солнечные пятна, и мне принесли сладкий латте.
С Зямой я видела, что есть любовь. В нем была любовь к своей жене и детям. И вообще в этой стране я видела много людей, у кого она есть. Простая человеческая любовь, без трагедий, надрыва и ненужных искусственных препятствий. Я уже устала ее нигде не видеть, и просто отдыхала душой.
А потом пришла Олечка - Алисина подружка, а Зяму я сняла на телефон, и он ушел, поцеловавшись со мной в щеки и улыбаясь. Я так ему благодарна за этот час в кафе.
С Олечкой мы заказали завтрак на двоих. Она тоже светлая- тихая и светлая. Мы с ней пили кофе и сок, болтали и смеялись, она поздравляла меня с днем рождения, а потом в Ресто баре сделалось явление Алисы народу.
Алиса вошла в бар, где любит пить кофе Николя Саркози, с ведром и шваброй. Швабру она держала на плече, и швабрины тряпочки реяли за ней по ветру. За Алисой семенил официант, с трудом уклоняясь от тряпочек. Алиса подошла к нам, плюхнула ведро возле меня, швабру поставила рядом, выдохнула и упала в кресло.
-Твою мать!- сказала Алиса, и закурила, и перекинула ноги через подлокотник кресла. -- Вот, ты ушла, именинница, а я что? А я на карачках подтирала пол! Я не смогла найти швабру! Ну так я ее купила! И на ней, можно сказать, прилетела! Мне кофе, пожалуйста!
- Алиса, - бормотала я, трогая ногой ведро, -- а почему ведро такое тяжелое? что это в нем в пакетике?
--Соляная кислота, -- сказала Алиса и захохотала. -- Для пыток. Шутка. Я ею буду прочищать сток.
У Алисы есть пост, в котором она спрашивает радиослушателей - что делает красивая молодая женщина в субботний вечер? И отвечает: она стоит в черном диоровском платье на шпильках, в руках клизма, и этой клизмой она чистит сток в раковине.
Конечно, для ее субботнего хобби ей лучше подойдет соляная кислота. Я вежливо ей это заметила. Мы выпили за соляную кислоту и за швабру. Потом за меня. Потом нам бесплатно принесли шампанское с клубникой, и Алиса выпила свое и наше. Потом пришла еще одна ее подруга, Лейка, красивая хохотушка и болтушка. Мы хохотали и болтали. В баре прибавилось народу. Нам предстояла часть вторая. Меня, как слона, вечером везли в Тель-Авив, чтобы там тоже показывать людям.
Поэтому мы вышли из Ресто-бара, сфотографировались на фоне швабры (ну и рожи у нас там, не покажу) и пошли домой. Готовиться к основной вечерне-ночной части. В Тель-Авиве на меня должна была набежать еще куча народу, в том числе и израильская военщина.
В Тель-Авив нас отвезла очень красивая Полина pelageyushka - жена моего любимого автора любимого мультика, и мы еще раз пошли в Ресто-Бар, где уже было холодно, мы сидели на улице и замерзли. Мы были нафуфыренные и в чулках. А дома у Алисы уже стоял мой первый огромный букет красных роз, который принесла Полина.
...Мне так и не удалось потрогать израильскую военщину за бицепс. Я его немного боялась. Была всеобщая мобилизация. Шла война в Газе. Через сутки нашего спутника забирали воевать, а пока мы с ним сидели в пивном баре втроем, и на улицах Тель-Авива было тепло и пахло ночным морем. Мы пили пиво и, кажется, я никогда так не смеялась. Алиска притихла и хлопала ресницами, которые у нее вдруг внезапно наросли в сторону спутника. Я не смогу вам пересказать все темы, которые мы обсуждали, потому что они все оказались неприличными. Я не знаю, как мы так все время туда съезжали, но в какой-то момент у меня от смеха заболели скулы. Этот мужчина был красив как бог, кроме всего прочего, и остроумие было лишней опцией, я и так сомлела. Так, сомлевшую, Алиса меня и перетащила в следующий бар, где на меня снова набежали, и снова розы- на этот раз солнечные, желтые, от совершенно незнакомых мне людей...
Которые просто меня читали и пришли сказать спасибо. И я им говорю сейчас спасибо еще раз за тот вечер.
А в три часа ночи мы поехали на берег Средиземного моря, в Яффо, старинный город, с которого начался когда-то Тель-Авив. Было тепло и мы долго шли по старинным мостовым, и одна наша спутница вела нас к мосту Желаний и к какой-то волшебной арке.
До сих пор мне часто снится эта ночь, как, пожалуй, самая сказочная в моей жизни. Луна висела в небе, моря не было слышно, но чувствовался его запах, и мы - совершенно одни, количеством пять человек, на берегу, в древнем парке, освещенном круглыми желтыми фонарями. Тихо и хорошо. Мы смеемся, как школьники, встаем под эту арку и каждый из нас стоит там минуту- две молча. У всех есть желания. Самые сокровенные. Потом мы идем на Мост, где опять можно загадывать желания. Там на кованых перила- знаки Зодиака. Я нахожу своего каприкорна, глажу его и что-то ему шепчу - я почему-то не помню, что.
А потом нас отвезли в Иерусалим. Мы проезжаем Старый город, огромная луна молча светит на его стены и кипарисы, царит тишина. Возле Алисиного дома от луны светло и едва слышно пахнет розмарином с газона. Мы с ней остаемся одни, садимся на скамейку. Я держу в руках тяжелые букеты. Мы тихонько разговариваем, и я чувствую себя совсем юной, как на каникулах, когда прокрадываешься домой под утро. Я не знаю, сколько мне лет исполнилось только что, и не могу вспомнить еще такого счастливого дня рождения. Я закрываю глаза и опускаю лицо в розы - они тоненько пахнут.
Мы на цыпочках поднимаемся к Алисе - спят ее девочки-близнецы, спит их няня, в квартире тишина и сумрак. Мы ставим цветы в ведра с водой. Я ложусь и мгновенно засыпаю.
А просыпаюсь от солнца и запаха пирожков, как в детстве, но это уже другая история...
продолжение следует