Размышлизмы. А что бы сказал Марк Твен сегодня, увидев мерзость путинщины
Оригинал взят у 
wind_veter в ...?
Мне кажется, что самые высокоразвитые создания на Земле находят жизнь обременительной, если не хуже.
Отвлечёмся от крайних случаев, когда какой-нибудь идеалист кладёт голову на плаху. Две женщины, сыгравшие важнейшую роль в моей судьбе, моя мать и сестра Алиса, или Элли - обе давно на небесах - ненавидели жизнь и не скрывали этого. Алиса то и дело восклицала: «Не могу больше! Не могу больше!».
Самый весёлый американец своего времени, Марк Твен, считал свою жизнь, да и жизнь всех остальных людей, такой ужасной штукой, что, разменяв восьмой десяток - а я, заметьте, тоже разменял восьмой десяток, - написал: «С тех пор, как я стал взрослым, мне ни разу не захотелось, чтобы кто-нибудь из моих покойных друзей возвратился к жизни». Это цитата из эссе, написанного спустя несколько дней после неожиданной смерти его дочери Джин. Среди тех, кого он не хотел вернуть к жизни, были и Джин, и другая его дочь, Сюзи, и его любимая жена, и его лучший друг Генри Роджерс.
Вот какие чувства были у Марка Твена, а ведь он не видел Первой мировой войны - не дожил.
(Курт Воннегут «Времятресение»)
Оригинал этого поста находится по адресу http://ukhudshanskiy.dreamwidth.org/7490111.html
wind_veter в ...?
Мне кажется, что самые высокоразвитые создания на Земле находят жизнь обременительной, если не хуже.
Отвлечёмся от крайних случаев, когда какой-нибудь идеалист кладёт голову на плаху. Две женщины, сыгравшие важнейшую роль в моей судьбе, моя мать и сестра Алиса, или Элли - обе давно на небесах - ненавидели жизнь и не скрывали этого. Алиса то и дело восклицала: «Не могу больше! Не могу больше!».
Самый весёлый американец своего времени, Марк Твен, считал свою жизнь, да и жизнь всех остальных людей, такой ужасной штукой, что, разменяв восьмой десяток - а я, заметьте, тоже разменял восьмой десяток, - написал: «С тех пор, как я стал взрослым, мне ни разу не захотелось, чтобы кто-нибудь из моих покойных друзей возвратился к жизни». Это цитата из эссе, написанного спустя несколько дней после неожиданной смерти его дочери Джин. Среди тех, кого он не хотел вернуть к жизни, были и Джин, и другая его дочь, Сюзи, и его любимая жена, и его лучший друг Генри Роджерс.
Вот какие чувства были у Марка Твена, а ведь он не видел Первой мировой войны - не дожил.
(Курт Воннегут «Времятресение»)
Оригинал этого поста находится по адресу http://ukhudshanskiy.dreamwidth.org/7490111.html