№1. Агирре, гнев божий (Aguirre, der Zorn Gottes, Вернер Херцог, 1972 г.)
Фильм Вернера Херцога советую всем любителям неспешно развивающейся исторической драмы без малейшего намека на машстабные батальные сцены с миллионами статистов, как в "Трое", роковых красавиц королевского рода в кружевном белье ("Еще одна из рода Болейн" и т.д.) и Специальную Музыку Для Особо Тревожных Моментов.
Всего этого в фильме нет, зато есть идеальная режиссура и безупречная игра актеров. Тьфу, я хотел сказать - актера. Клауса Кински, Настасьиного папы.
Историю коварного и бескомпромиссного баскского конкистадора режиссер рассказывает хоть и не близко к исторической правде (вся правда о нем - в Википедии), но все равно увлекательно и чертовски убедительно.
Долгие крупные планы (вереница солдат пыхтя ползет через горы и джунгли; перуанский пейзан в этнической вязаной шапке фальшиво играет на дудке стыренный у Саймона и Гарфункеля мотивчик; мутные воды южноамериканской реки пенятся и бурлят, грозя неприятностями нашим героям) создают ощущение хоум-видео, когда неумелый видеооператор-любитель забывает выключить камеру, оставив ее на столе или на диване, и мы видим жизнь хоть и не безупречно срежиссированную, но уж точно на 146% реальную.
Агирре в исполнении Кински суров, жОсток и невероятно брутален. Конечно же он, с голубыми глазами и светловолосый, никакой не испанец, но все равно - самый настоящий конкистадор: плотно сжатые губы, неснимаемый с головы даже во время сна шлем и видимый только его глазам Эльдорадо. Именно такие персонажи и вращают колесо истории - кто вперед, кто назад - и за это мои им респекты.
Очевидно с первых кадров, что всем стоящим на его пути грозит смерть и какое ему дело, кем жертвовать в поисках заветной цели - своими или чужими? К концу фильма мир становится все более абсурдным, сходит с ума не только заглавный герой, но и, кажется, режиссер, оператор и помощник осветителя.
Цель (достичь Эльдорадо) неважна, главное - двигаться к ней, по колено в грязи и по пояс в крови, и невзирая ни на какие преграды.
Родство "Агирре" и " Апокалипсиса наших дней" обсмаковано сотней высоколобых критиков, к чему мне добавить особенно нечего. Ожидание конца путешествия в обеих картинах подано тягуче, страшно, изматывающе, а безумие центральных героев фильма заражает окружающих. Лишь смерть способна вылечить их мании и приходит она, в конце концов, к обоим. Аминь.
Всего этого в фильме нет, зато есть идеальная режиссура и безупречная игра актеров. Тьфу, я хотел сказать - актера. Клауса Кински, Настасьиного папы.
Историю коварного и бескомпромиссного баскского конкистадора режиссер рассказывает хоть и не близко к исторической правде (вся правда о нем - в Википедии), но все равно увлекательно и чертовски убедительно.
Долгие крупные планы (вереница солдат пыхтя ползет через горы и джунгли; перуанский пейзан в этнической вязаной шапке фальшиво играет на дудке стыренный у Саймона и Гарфункеля мотивчик; мутные воды южноамериканской реки пенятся и бурлят, грозя неприятностями нашим героям) создают ощущение хоум-видео, когда неумелый видеооператор-любитель забывает выключить камеру, оставив ее на столе или на диване, и мы видим жизнь хоть и не безупречно срежиссированную, но уж точно на 146% реальную.
Агирре в исполнении Кински суров, жОсток и невероятно брутален. Конечно же он, с голубыми глазами и светловолосый, никакой не испанец, но все равно - самый настоящий конкистадор: плотно сжатые губы, неснимаемый с головы даже во время сна шлем и видимый только его глазам Эльдорадо. Именно такие персонажи и вращают колесо истории - кто вперед, кто назад - и за это мои им респекты.
Очевидно с первых кадров, что всем стоящим на его пути грозит смерть и какое ему дело, кем жертвовать в поисках заветной цели - своими или чужими? К концу фильма мир становится все более абсурдным, сходит с ума не только заглавный герой, но и, кажется, режиссер, оператор и помощник осветителя.
Цель (достичь Эльдорадо) неважна, главное - двигаться к ней, по колено в грязи и по пояс в крови, и невзирая ни на какие преграды.
Родство "Агирре" и " Апокалипсиса наших дней" обсмаковано сотней высоколобых критиков, к чему мне добавить особенно нечего. Ожидание конца путешествия в обеих картинах подано тягуче, страшно, изматывающе, а безумие центральных героев фильма заражает окружающих. Лишь смерть способна вылечить их мании и приходит она, в конце концов, к обоим. Аминь.