Крым, Средние века, эпоха работорговли, казаки, российский закон "об искуплении пленных" (ч. 2)
Первая часть поста в сообществе вышла здесь.
Итак, обратимся к истории.
Крымскотатарский воин, на заднем плане скорее всего Генуэзская крепость в Судаке, вокруг крепости в Феодосии более пологий ландшафт:
Воспринимать русских и поляков исключительно как жертв работорговли было бы совершенно неправильно. Московия была часто замешана в этой торговле, работорговля в ней также процветала на протяжении многих лет. Это имеет особое значение, когда дело доходит до объяснений того, как финны попадали на Крымский рынок. Правда заключается в том, что их туда в основном отправляли русские.
Новгород, в средние века известный как Новгород Великий, был основным центром работорговли в этом регионе, и жители Новгорода устраивали многочисленные набеги на Карелию с целью похищения экзотических финских детей. Пленные, взятые в этой области, были настолько ценны, что после вступления Астраханского ханства в растущее Русское царство, сыну бывшего хана было разрешено возглавить две вылазки в Карелию через земли Московии (в 1555 и 1577 годах).
В это же время шах Аббас Персии направил делегацию на поиски финских рабов, в результате им удалось приобрести три финских девушки в Москве и более 30 девушек в Казани.
Набеги на севере были весьма продуктивны. В то время еще не существовало мощного финского государства, способного защитить своих подданных. Несмотря на то, что жители большинства южных регионов Финляндии были обращены в христианство в средние века, огромная часть населения оставалась языческой. Это представляло выгоду, поскольку пленные из этих мест никак не были защищены церковью, и их могли купить как христианские, так и мусульманские рабовладельцы.
Близость Новгорода гарантировала уменьшение затрат и рисков, связанных с перевозкой пленных на большие расстояния.
Юкка Карпелло, финский исследователь, утверждает, что согласно средневековым летописям, набеги в Карелию совершались в среднем раз в 10 лет, между серединой 14 -го и началом 16-го веков. Некоторые из таких набегов совершались новгородскими моряками по собственной инициативе, другие же финансировались местными правителями, которые надеялись получить от этого хорошую прибыль.
Карельский пейзаж:
Самые ранние сохранившиеся записи о набегах со стороны Московии на Карелию датируются 1477 годом, за год до взятия Новгорода Иваном Великим. Запись от 1490 года дает более ясное представление о торговле: русские разграбили город Кеми на севере Финляндии, похитили женщин и детей и потребовали за них выкуп. Некоторым финским семьям удалось заплатить за возвращение родственников выкуп, остальных пленных, которых было большинство, отдали рабство. Татарские войска из Астрахани совершили подобный набег также в 1577 году.
Пленных из Скандинавии московиты называли Немцами. Торговля ими процветала в течение 16-го века. За рабами приезжали из других государств по приказам правителей.
Так, например, Исмаил-бек, хан Ногайской орды (чьи земли были расположены к северу от Крыма), направил своего посла на север, чтобы купить двух скандинавских детей в 1561 году.
Хан Бухары тоже отправлял своих подданных на поиски девочек-немок. Цены на них были примерно в десять раз выше средней цены на обычного раба.
Само слово «немцы» стало своего рода торговой маркой, означавшей качество раба высочайшего уровня. Учитывая, что число финских пленных, доезжавших до Крыма было очень маленьким, можно говорить об активной торговле, которая включала в себя специальную терминологию, широкую торговую сеть и расчет прибылей именно на русской территории, а также возможностиь делать «заказы» на рабов с определенными отличительными чертами.
Крымская работорговля была не просто предшественником трансатлантической работорговли (поставки коренного населения Африки в Америку) - она предоставила для нее модель и целый ряд типичных случаев, на которые впоследствии можно было опираться как на опыт.
Некоторые из генуэзских работорговцев, которые были изгнаны из Кафы турками через несколько лет после падения Византии, впоследствии, к концу 15-го века, стали основателями трансатлантической работорговли.
Кроме того, Стамбул, крупнейший город во всей Европе и западной Азии в середине 16-го века, был обязан своим быстрым ростом населения крымским рабам, которые составляли пятую часть его населения.
Украинские казаки впервые собрались в большие объединения именно с целю противостоять татарским набегам.
Особого размаха работорговля достигла в 16-17 веках, в которой были заинтересованы не только крупнейшие крымско-татарские феодалы, но и их турецкие покровители, в том числе и сами султаны.
Так, например, султан Ибрагим в 1646 году приказал крымскому хану совершить срочный набег за невольниками, чтобы укомплектовать гребцами вновь построенные военные суда-галеры - так называемые каторги. Труд на этих судах был чрезвычайно тяжелым, и не случайно, само слово «каторга» вскоре приобрело иной смысл: лишение свободы с особо строгим режимом и тяжелым физическим трудом.
Именно на галере-каторге 15 лет плавал, прикованный цепью, будущий запорожский гетман Иван Сулима. В 1620 году он захватывает со своими товарищами-невольниками турецкую боевую галеру и приплывает на ней к Папе Римскому, дарит галеру ему. За этот подвиг Папа Павел V наградил Ивана Сулиму Золотой медалью.
Крымские татары ежегодно отправляли властителю Османской империи тысячи пленников и пленниц в виде дани или подарков. Свои набеги за живым товаром крымские татары осуществляли круглогодично: зимой - в польские владения, в более теплую пору года - на русские территории.
Историк Якобсон утверждает, что лишь за десять лет - с 1600 по 1617 годы - было угнано из России 100 тысяч человек. Можно смело предположить, что подобные масштабы угона в плен были характерны для других соседей Крымского ханства: Польши, Литвы, Украины.
Разбойные набеги приносили колоссальную прибыль крымскотатарской знати, а малоимущие татары расплачивались пленными свои долги. Захваченные невольники были высоколиквидным товаром. К сожалению и стыду, слово «товар» было вполне приемлемо в ту пору по отношению к людям, так как их не только охотно покупали в качестве будущей дешевой рабочей силы, но и выкупали обратно родственники.
Странам, откуда похищались люди, подобные разбойные набеги наносили значительный демографический и экономический ущерб. Поэтому выкуп своих плененных сограждан становился государственной задачей.
В середине 17 века в России был принят специальный закон «Об искуплении пленных», по которому пленники в Стамбуле и в Крыму выкупались за счет «царевой казны» царскими послами. Чтобы казна не пустовала, был введен так называемый «посошный сбор» - налог каждую соху. Предназначение этого налога было целевым - на выкуп русских невольников из крымского плена.
На государственном уровне были определены суммы, которые казна тратила на выкуп пленников, исходя из их социального статуса: «За плененного дворянина давалось по 20 руб. с каждых ста четвертей его поместной земли, за московского стрельца - по 40 руб., за украинского стрельца - по 25 руб., за пленного крестьянина и боярского человека - по 15 рублей».
Крымские работорговцы были особо заинтересованы в пленении знатных и богатых людей, выкуп которых мог одноразово принести значительный доход. И иногда им это удавалось: в 1577 году был захвачен в плен Василий Грозный, за выкуп которого царь Иван Грозный заплатил 2000 рублей - огромнейшую по тем временам сумму.
Эта охота на людей была причиной многих военных конфликтов и военных походов, которые предпринимали против крымского ханства их соседи; особенно активно боролось украинское казачество. Казаки, изгонявшие из степей татарских рабопромышленников, разорявшие турецкие и татарские поселения и невольничьи рынки, освобождавшие невольников, - в глазах своих соплеменников были героями. О них слагались песни, сочинялись легенды, наделявшие казаков сверхчеловеческими свойствами.
Наконец, утечка человеческих ресурсов и золота в Кафу явно оказала определенное воздействие на развитие России.
После 1600 года выкупы пленных рабов ежегодно обходились в 6 миллионов рублей. Русский историк Василий Ключевский в конце 19-го века, в период, когда неспособность России идти в ногу с развивающимся западом являлась первостепенной политической проблемой, отметил, что «если учесть, сколько времени, духовных и материальных сил было потрачено на жестокое, тяжелое и болезненное преследование степных хищников (татар), не будет нужды спрашивать, чем были заняты люди в Восточной Европе в то время, как Западная Европа продвинулась в промышленности, торговле, уровне общественной жизни, в искусстве и науках».
________________________________________
Продолжение материала по книге Уманец А. А. "Исторические рассказы о Крыме" (книга 19-го века), материал дается в конспективной, мною адаптированной на современный русский язык форме, в сокращении.
Вот настал давно ожидаемый базар! На евпаторийской торговой площади за крепостными стенами и башнями, остатки которых сохранились до сегодняшнего времени, уже разместили группами живой товар. Здесь собраны люди обоих полов и всех возрастов, все в рубищах. Купцы разных наций тотчас их обступают и бесцеремонно осматривают. Раздевают при помощи продавцов, щупают и выбирают, торгуются, снова ощупывают товар, наконец, покупают.
В отдалении сидят группы невольниц под навесами, это «отборный» товар, доступный только для богатых. При них уже находится «джеллаб» (купец) с неизменной трубкой.
Тело и волосы красавиц уже смазаны маслом, щеки нарумянены, брови подкрашены, они уже одеты и накормлены. Эти несчастные обязаны, по одному мановению своего торгаша, а иногда и под его ударами, вставать и оголятся перед каждым покупателем.
В глазах их выражается то жадное нетерпение скорее узнать решение своей участи, то отчаяние быть разлученной со своими детьми.
Со всех сторон слышится страшный шум, гул от разноплеменных наречий, дикий крик, свист плетей и стон несчастных, звяканье цепей, скрип повозок, рев голодного скота, голоса декламирующих дервишей, детский визг и отчаянный вопль матерей.
Это была оригинальная ярмарка в восточном стиле.
Bсе узкие улицы, окаймленные каменными зданиями и украшенные множеством минаретов, и все перекрестки города заполнены народом. Пестрота костюмов необыкновенная: тут толпились генуэзцы и негры, армяне и турки, греки и караимы, в особенности барышники-евреи. Между ними толкались нагие нищие, вертелись фигляры, шныряли цыгане. Сидел в стороне слепой сказочник, окруженный слушателями, и сопровождал рассказ свой припевами, при звуках «теорбы». . .
Все здесь сливалось: богатство и нищета, радость и горе, наглые, дородные лица купцов и приниженные фигуры невольников, с исполосованными голыми спинами . . . Оглушительный кипучий муравейник, производивший тяжелое впечатление!
Из невольничьих рынков пленных развозили на кораблях и галерах в Турцию, Египет, Италию и другие страны.
В XV и XVI столетии в Константинополе почти вся прислуга состояла из русских и польских пленных. Если же крымские татары неудачно возвращались из набегов на Украину без добытых пленных или же сами бывали опустошены лихими Запорожцами, в Стамбуле "был дефицит" рабынь-кормилиц, рабынь-нянек.
Христиан-невольников мужчин держали на галерах всегда прикованными к «опачинам», на которых они гребли до изнеможения. Это были не люди, а жалкие существа, почти нагие, обросшие волосами, железные цепи впивались в их тело.
Между ними прохаживались особые надзиратели. Если последние замечали, что кто-либо из более слабых подростков изнемогал от непосильной работы, или взрослый - от чрезмерной усталости, они беспощадно стегали их по голым плечам, и когда хлыст впивался в тело, несчастные не смели даже отнять рук от своих весел, только извивались всем корпусом, да бросали жалобные, безнадежные взоры, вознося их к небу.
Присоединение Крыма положило конец позорной торговле христианами.
В Евпатории был только один невольничий базар, куда и приходили за невольниками. Торговля же вообще с иностранными портами велась через Ак-Мечетскую бухту, возле которой с давних времен существовал городок Росс, на том месте, где теперь местечко Шеих-лар. Оттуда вывозили, преимущественно в Турцию, войлоки, шерсть, сало и овец - в обмен на привозившиеся мануфактурные товары, одежду, оружие, лошадей.
Крымским татарам настолько была выгодна торговля невольниками, что, когда в конце 15-го столетия князь Литовский (впоследствии король Польский) Александр, будучи побежденным крымским ханом Менгли-Гереем, предлагал последнему 13 500 червонцев за своих пленных, хан, считая такой выкуп ничтожным, отверг его.
Это тот самый Менгли-Гирей, который разгромил Польшу, опустошил Киев, где сжег Печерский монастырь, обратил в пепел множество русских сел и разорил город Чернигов.
Менгли-Гирей, сын Хаджи-Гирея, родоначальника Крымских Гиреев, известен тем, что вступил в союз с Московским Князем Иваном III, и в 1480 году победил враждебную себе Астраханскую «Золотую Орду», столь долго опустошавшую и унижавшую Россию.
Он взял в плен самого хана Золотой орды Муртазу, но сам едва не был пленен другим ханом той же орды Сеит-Ахметом во время преследования.
Татары вторгались в Украину обыкновенно зимой, чтоб избежать путевых препятствий другого времени года, таких, как разлив рек, непроходимые болота, степные пожары и прочее.
Старались возвращаться всегда до наступления весны, в набегах брали с собой, кроме верблюдов (для перевозки тяжестей), по три лошади для каждого: одну под седло, две лошади вьючных.
Татарская конница в наступлении:
Во вьюках сначала везли пищу, состоящую из просяного хлеба, пшена, лука, овечьего сыра, соли, а потом, на обратном пути, - везли награбленные вещи и отстававших пленных.
Беи на лошадей своих одевали металлическую броню.
Одежда татарских всадников состояла из куртки, шаровар с поясом, бараньей шапки и башмаков, а вооружение - из сабли, лука со стрелами, ятагана и ножа.
Кроме того, они всегда брали с собой арканы для поимки и связывания пленных.
В XVIII веке татары уже вооружались винтовками и пистолетами, беи надевали шлемы и кольчуги. При начальниках находились особые разноцветные знамена. Тут же следовали "кады-эскеры" (татарские судьи) - для поджигания фанатизма своих единоверцев против врагов.
Конница татар в степи представляла ужасающее зрелище! Никакого построения они не придерживались, однако, безусловно подчинялись своим командирам и в бою берегли друг друга.
Выходя из Крыма плотным потоком, распостранявшимся на несколько верст в стороны, это татарское войско, по мере приближения к чужим владениям, стягивалось, выдвигались вперед ногайцы, и двигалось между лощинами, вдоль балок, стараясь по возможности укрыться от неприятеля. Степные дороги они называли «шлягами».
Татары особенно остерегались казаков, которые, в ожидании внезапного их нападения, целый год не расставались с оружием, даже во время полевых работ. Иногда казаки узнавали о их приближении по «сакма» (свежему следу). Однако татары ухитрялись при помощи своих следов скрыть расположение своих основных сил, то есть дезинформировать казков.
Они это делали так: рассредотачивали свою конницу по степи в разные стороны, дробя ее на множество небольших отрядов, до десяти человек, причем все эти отряды держались относительно центра и направления.
Как только показывались в степях татары, в тот же день, по всей Украинской передовой линии, выбрасывались сигнальные огни, и, вслед за тем, в селах раздавался звон набата, на который все казачество быстро собиралось и готовилось к бою. Огни эти выбрасывались на сотни и тысячи верст.
Это были своего рода оптические телеграфы. Они устраивались из простых шестов и фигур, расставлявшихся на разных степных возвышенностях и курганах, которые оберегались специальной стражею под название «варта».
Случалось, что какой-нибудь казак, гоняясь в степи за зайцами, вдруг налетал на кучку татар, или просто замечал их «сакма», как тотчас же давал знать ближайшему варту, где немедленно зажигался обвитый соломой или сухой травою шест, поднималась тревога по всей линии.
Продолжение следует . . .
Казаки на привале:
Казаки в наступлении:
