Михаил Елизаров. Бураттини. Фашизм прошел.
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Чужое)
"Ну погоди!"
Мир, в котором живут персонажи «Ну погоди!», - развитая антропоморфная цивилизация, технический уровень которой соответствует государственной социалистической модели семидесятых годов XX века, утопическое общество с peшенным национальным вопросом. Звери различных личных видов мирно сосуществуют друг с другом - что-то вроде рая Свидетелей Иеговы и носовского Солнечного города. Каждый занят своим делом, исходя из природных склонностей: Бобер - строитель Пес- сторож. Зачем же Волк преследует вечно ускользающего Зайца? В подобном фактически утопическом, обществе каннибализм был бы предельно маргинальные явлением.
Волк, без натяжек- маргинал этого мира. Он не работает, а подрабатывает (на стройке), подвержен мелким порокам - курению, пьянству. Волк грешит нарушением социалистического дресс-кода: он стиляга с гитарой. Но даже при всех этих социальных минусах Волк тянет всего лишь на обычного городского шалопая, люмпена, хулигана, но никак не на маньяка-каннибала.
Он - поистине Одинокий Волк. У него нет пары. Волчица появляется лишь единожды, как наклейка на мотоцикле, - гламурное сердечко с Волчицей-идеалом, к которому Волк, впрочем, и не особо стремится. Примечательно, что на этом мотоцикле он гонится за Зайцем, мирно катящем на велосипеде.
В мультфильме ярко выражен сексус, остроумно подчеркнутый уже в первом выпуске: на пляже Свинья загорает в трех лифчиках. А там, где сексус, есть и сексуальные отношения.
В каждом сюжете педалируется пищевой интерес Волка. Но мечтания его о Зайце как о еде излишне сладострастны. Он судорожно сглатывает, кряхтит, охает, представляя Зайца, нежно прижимается к нему, щекочет, щупает. Одним словом, Волк вожделеет.
Акт поедания довольно часто выступает в фольклоре как метафора интимной связи. Неслучайно в культурах многих народов понятия полового акта и принятия пищи обозначаются одним и тем же словом - отведать. И Волк, безусловно, хочет отведать Зайца. Вкусить. Заяц- запретный плод. Ради удовлетворения своего маниакального влечения Волк готов на любые сумасбродства. Он использует весь арсенал средств - от агрессивного нападения до «сватовства»: в четырнадцатом выпуске разодетый Волк приходит к Зайцу с букетом роз и сидром (заменителем шампанского).
Заяц - откровенный сексуальный объект. Он - «комсомолка, спортсменка и просто красавица» - кокетливо вскрикивает женским голосом, заманчиво убегает, надевает рыжие парики, платья. Он даже может быть надувным - как продукт секс-шопа (сцена на пляже, когда Свинья в лифчиках надувает зайца-игрушку).
Заяц - мальчик-подросток, а возможно, и лилипут, то есть вечный мальчик с несколько ослабленным выражением пола. В паре с Волком Заяц, безусловно, женская составляющая. Кстати, во время совместных танцев миниатюрный Заяц напоминает Джульетту Мазину из фильма «Джинджер И Фред». Дуэт «Волк и Заяц» - сексуальная клоунада, в которой роль незадачливого «рыжего пидораса» исполняет бедолага-Волк, а ускользающую «белую» педовку - Заяц.
Волк комичен своем гомосексуальной перверсией, выражающейся, в первую очередь, в одежде. Розовые рубашки с глубоким вырезом, костюм «морячка» - также известное гомосексуальное клише. События подчеркивают поврежденную мужскую суть Волка. Заяц, марширующий с барабаном и надувными шариками, Заяц в трусиках - сексуальные раздражители Волка. Шарики, трусики - символические детские аксессуары для педофила.
Волк- носитель доминирующей активной сути, но при случае он охотно с ней расстается. В зимнем эпизоде Волк переодевается Снегурочкой и чувствует себя в женской одежде более чем комфортно. Сотрудник музея Бегемот- фактически опускает Волка, подставив под его голову туловище Венеры - человеческое женское тело в антропоморфном мире! - однозначная метафора. Волк от унижения плачет. Ему
снятся эротические сны, где из насильника он превращается в жертву, а мучитель-Заяц становится палачом с ножницами - призрак кастрации и падения.
Развязка каждого сюжета «Ну, погоди!» - сорвавшийся коитус. Волк скалит клыки, вздымает руки (запугивает), но Зайцу всегда удается избежать насилия - это заложено в сексуальной модели их взаимоотношений. Она запрограммирована создателями, только в жанре игровой инфантильной погони.
Что было бы, поймай Волк Зайца? По всей видимости, следующее:
Румянова: Ой, Волк, отпусти, не надо, мне так больно!!! Не надо, я сам!..
Папановский жаркий шепот: Зайчик мой, ну пожалуйста, ну пожалуйста, зайчик мой, сладкий, мальчик мой, хороший, поцелуй меня... Там... По-нежному, языком... Вот так... вот так... А-а-а!!! Сука!!! Тварь!!!
Гадина-Заяц наверняка укусил его. Или сделал какую-нибудь другую пакость. Волк потирает поврежденный орган и бессильно кричит вслед ускользающему Зайцу: - Ну, погоди-и-и-и-и!!!
И музыка: па-ба, па-ба, па-ба, пабапа-па-па-а-а-а...