60. ЛИСТ ДО О. М. БОДЯНСЬКОГО. 15 листопада 1852. Новопетровське укріплення
Новопетровское укрепление. 1852.
Ноября 15.
Вітаю тебе, мій добрий, мій єдиний друже!
Лучше всего молчать бы, ежели нечего сказать доброго, но увы! Человеку необходимо исповедывать свое горе, а мое горе великое! И кому, как не тебе, его я исповедую? Шестой год уже, как я обезволен, и шестой год как не пишу никому ни слова. Та, правду сказать, и писать некому. В добре та счастии, бывало, на собаку кинеш, а влучиш друга або великого приятеля. Недаром Мерзляков сказал: «Все други, все приятели до черного лишь дня». А покойный Данте говорит, что в нашей жизни нет горшего горя, как в несчастии вспоминать о прошлом счастии. Правду сказал покойный флорентиец, я это на себе теперь каждый день испытываю. Хоть тоже, правду сказать, в моей прошлой жизни не много было радостей, по крайней мере, все-таки было что-то похоже немного на свободу, а одна тень свободы человека возвышает. Прежде, бывало, хоть посмотришь на радости людей, а теперь и чужого счастия не видишь. Кругом горе, пустыня, а в пустыне казармы, а в казармах солдаты, а солдатам какая радость к лицу? В такой-то сфере, друже мой, я теперь прозябаю. И долго ли еще продлится это тяжкое испытание? Не жаль бы было, если б терпел да знал, за что. А то, ей-богу, не знаю; например, мне запрещено рисовать, а я во всю жизнь мою одной черты не провел предосудительной, а не давать заниматься человеку тем искусством, для которого он всю жизнь свою посвятил, это ужаснейшая кара! Кроме душевных мучений, которые я теперь терплю, я не имею, наконец, кроме солдатской порции, ничего лишнего, не имею, наконец, бедного рубля денег, чтобы хоть святцы выписать, не говорю уже о журнале, вот какое горе одолело! Просить стыдно, а красть грех, что тут делать? Я думал, думал да и выдумал вот что: поиздержись немного узника ради и пришли мне летопись Конисского или Величка, великое скажу тебе спасибо.
Со времени моего изгнания я ни одной буквы не прочитал о нашей бедной Малороссии, а что знал о ее минувшем прежде, то и малое быстро забываю, и твой подарок будет для меня истинною радостию. Послал бы я тебе денег на эту книгу, так же, ей-богу, нет. Во всем укреплении только один лекарь выписывает кой-что литературное, а прочие как будто и грамоты не знают; так у него, у лекаря, когда выпросишь что-нибудь, так только и прочитаешь, а то хоть сядь та й плач.
Нынешнюю осень посетил наше укрепление некто г. Головачев, кандидат Московского университета, товарищ известного Корелина и член общества московского естествоиспытателей. Я с ним провел один только вечер, т. е. несколько часов, самых прекрасных часов, каких я уже давно не знаю. Мы с ним говорили, говорили, и, Боже мой, о чем мы с ним не переговорили! Он сообщил мне все, что есть нового и хорошего в литературе, на сцене и вообще в искусстве. О тебе вспомнил я, и Головачев, как ученик и почитатель твой, говорил о тебе с восторгом. В 9 часов вечера мы с ним расстались (по пробитии зари мне, кроме казарм, нигде быть нельзя). Я не мог с ним написать тебе и несколько слов, просил его тебе низенько поклониться, та й годі. В тот самый день, как я встретился с Г[оловачевым], т. е. 1-го октября, получил я письмо от твоего товарища, а от моего доброго приятеля Андрея Козачковского, из г. Переяслава, благодарю его, он один меня не забывает в напасти.
Когда получишь мое послание, то раздери его надвое и одну половину отдай А[ндриану] Филипповичу Головачеву, ты его, вероятно, нередко видишь.
Прощай, мій друже, Богу милый! Желаю тебе радости в благоугодных трудах твоих, не пишу тебе много потому, что и это немногое так печально, что, может быть, ты и читать не захочешь. Оставайся здоров, не забывай бесталанного Т. Шевченка.
Примітки
Подається за автографом (ІЛ, ф. 1, № 124).
Вперше надруковано в журналі «Русская старина» (1883. - № 9. - С. 641 - 643).
Вперше введено до збірника творів у виданні: Шевченко Т. Твори: В 2 т. - СПб., 1911. - Т. 2. - С. 369 - 370.
Текст автографа містить невеликі виправлення; О. Бодянський зазначив на листі дату його одержання: «Получ. 15-го дек. 1852 года во вторник». Цей лист Шевченка є другою спробою зав’язати листування з О. Бодянським під час заслання. Відповідь О. Бодянського не відома.
Недаром Мерзляков сказал: «Все други, все приятели до черного лишь дня». - Мерзляков Олексій Федорович (1778 - 1830), російський поет, перекладач, професор Московського університету. Цитуються рядки популярної пісні на слова О. Ф. Мерзлякова «Среди долины ровныя» (Песни и романсы А. Мерзлякова. - М., 1830. - С. 2).
... нет горшего горя, как в несчастии вспоминать о прошлом счастии. - Поет вільно переказує рядки з п’ятої пісні «Пекла» Данте Аліг’єрі:
Нет большего страданья,
Как сердцу вспоминать о счастливых часах
Во время горестей! - и жить без упованья...
(Франческа Римини (Отрывок из Данта). [Пер.] Аб.Норов[а]. - Северная лира на 1827 год. - М., 1984. - С. 109).
... пришли мне летопись Конисского или Величка... - З проханням надіслати йому «Историю русов», авторство якої тоді приписували Г. Кониському, Шевченко вже звертався в листі до О. Бодянського від 3 січня 1850 р. «Летопись событий в Юго-Западной России в XVII веке» Самійла Величка (? - не раніше 1728 р.) видано в Києві в чотирьох томах (1848, 1851, 1855, 1864); отже, Шевченко міг знати про вихід лише перших двох томів.
...один лекарь выписывает... - Йдеться про гарнізонного лікаря Нікольського Сергія Родіоновича (1816 - ?); Шевченко користувався періодичними виданнями, що виписував С. Р. Нікольський, та книжками з офіцерської бібліотеки, якою він завідував (Науковий збірник за рік 1926. - Т. 21. - С. 173). Поет кілька разів згадує його в щоденнику.
Голованов Андріан Пилипович (1820 - 1889) - російський вчений-зоолог; 1852 р. приїздив у Новопетровське укріплення з науковою метою.
Карелін Григорій Силович (1801 - 1872) - російський географ і мандрівник, дослідник Оренбурзького краю; з 1849 р. постійно жив у Гур’єві. Про його особисте знайомство з поетом відомостей не маємо.
...1-го октября, получил я письмо от ... Андрея Козачковского... - Лист не відомий; очевидно, це була відповідь на лист Шевченка від 16 липня 1852 р.
Варіанти
Шестой год уже, как я обезволен / Шестой год уже, как обезволен
Хоть тоже, правду сказать / Хоть правду сказать
по крайней мере, все-таки было что-то похоже немного на свободу/ по крайней мере, все-таки было похоже немного на свободу