Лист П. О. Куліша до Ганни Барвінок. 5 березня 1864 р., Петербург
1864, марта 5
Милый друг Сашуня.
Может быть, Имшенецкий еще не сообщил вам о сношениях Васи и Олимпия с Милютиным. Скажу вкратце, что они выразили ему свое разномыслие с видами правительства относительно Польщи. Я с ними не входил в диспут по этому предмету, не имея к тому никакой цели в виду, но для тебя, для Викторка и Ник[олая] Даниловича выскажу * свой взгляд на него. Положим, что какое-нибудь государство через сто лет неизбежно должно разрушиться от своей ошибочной политики. Следует ли мелким личностям не принимать в ней участия, чтобы не содействовать разрушению, которое может еще и не случиться? Говорят, что общественное мнение строго осуждает людей либеральных, заявляющих службою в Польше свое единомыслие с правительством. Где органы этого общественного мнения? Кто представители этого общественного мнения? Эта боязнь относится к нескольким говорунам, созидающим в своем воображении украинскую нацию, которой я нигде не нахожу от Петербурга до Одессы. Мы составляем нацию в смысле этнографическом, но вовсе не в политическом. Толки о будущей отдельности Украины исходили всегда от людей наименее работавших над языком и историею этой проблематической страны. Неизвестно, приведут ли они общество к сознанию своей политической задачи, но покамест несомненно то, что литературно-общественный вопрос украинский страдает всего больше от этих праздных толков. Они пугают воображение влиятельных дюдей, не знающих Украины, и в следствие того вызывают против нас силу, против которой мы не имеем никаких средств бороться. Теперь шумят в английском клубе и везде в аристократических кругах о завзятости украинцев по поводу бравады Васи и Олимпия. Правда, этот шум сопровождается смехом, а многие говорят, что малороссияне осрамились, но бравада будет иметь вредное влияние на наше литературное дело и на разные сомнительные в глазах правительства личности. Между прочим, и брат Саша, невиннейший в политике агнец, потерпит за величие духа старших братьев, которое проявилось так неуместно: его продержат больше в заключении, чем продержали бы без этого казуса. Странно, что умные люди воображают, будто бы Россия находится накануне своего разрушения, и что Украина готова выступить на политическое поприще во имя либеральных начал своей народности, тогда как потребны целые века невзгод и смут для разрушения того, что сложилось веками и выпробовано столькими испытаниями. Что же касается до Украйны, то, допуская даже распадение России, я не вижу для нее другой участи, как сделаться игралищем соседних ** наций. Совсем другое было бы дело, когда бы мы едиными устами и единым сердцем работали над пробуждением общественно-национального сознания в Украине и уступали бы друг другу в том, что дорого для нашего самолюбия, но вредно для успехов дела. Даже самые пламенные украинцы обвиняют Васю в удерживаньи за собой «Основы». Послушать его, так он чуть не свят в этом деле; но никто его не оправдывает. И при таком патриотизме мы еще хотим достигать каких-то великих политических целей! Нет, я рад уехать в Варшаву от наших катонов. Одно издание журнала остановило бы меня, но пока я не увижу собранных денег, я не верую в исполнение великолепных обещаний. Могут протянуться годы в ожиданиях. В эти годы я успею многое уяснить в отдаленьи от болтливого Петербурга, и еще с большими силами приступлю к изданию журнала .
Вчера я был у Макарова, где был и Маркевич. Сегодня опять буду обедать и услышу от него о переговорах его с Гротом 3, приятелем Милютина, который уехал в Варшаву. Жинка Макарова так себе, вроде Надежды Александровны. Удивляешься только людям, во что они влюбляются ***. Маркевич служил мне образцом, как должно элегантному родственнику быть любезным с хозяйкой дома за столом и вне стола. Он все тот же Андрюша Гаг, каким был прежде. В нем ничто резко не выдается, точно в винегрете. Человек на все вкусы, хотя никто не придет от него в восторг ****. Такие люди успевают по службе и при дворе, что я предсказываю и Маркевичу. А Макашуня будет барином и туристом, но никогда высоким сановником. Он уж тяготится своим положением, а Маркевич только расправляет крылья.
Твой.
Примітки
* Закреслено: выражу.
** Закреслено: других.
*** Ці два речення Ганна Барвінок пізніше старанно закреслила олівцем.
**** Це та попереднє речення нею також було викреслено.
ЦНБ. - Ф.І. - Од. зб. 28803, ориг.
ЦНБ. - Ф. І. - Од. зб. 34140. - Арк. 132-133. копія. До слів: «...к изданию журнала».
Частково опубліковано: Шенрок В. П.А.Кулиш // Киевская старина. - 1901. - Кн.7/8. - С.67. Повністю друкується вперше.
1 Мілютін Микола Олексійович (1818 - 1872) - державний діяч доби Олександра II, розробляв Положення селянської реформи у пристосуванні до Польщі.
2 Про обставини вступу на урядову службу у Варшаві та намір видавати журнал П.Куліш писав також у листі до дружини від 9.03.1864 р.: «Я объявил, что в Варшаве мне нужно быть для продолжения моих исторических исследований о русском периоде польской истории, что я, желая поставить себя под охрану правительства, предлагаю ему свои услуги, как знающий польский язык, за свою службу желаю получить приличное вознаграждение. Земляки-либералы смущены моею готовностью ехать в Польщу, но что на них смотреть? Политика - не наше дело: для этого надо быть богатым и сильным; а терпеть нужду и гонение из-за неопределенных надежд на перемену обстоятельств - глупо. 20 лет действовал я в так называемых национальных интересах и каких же результатов достигнул? Теперь ограничиваюсь просто наукою, простым изучением того, что было в старину, а какое применение сделает новое поколение из моих литературных трудов - это его дело. Между тем примерясь с правительством я, может быть, получу разрешение издавать журнал в широких размерах и спасу себя для литературы, тогда как, идя прежним путем, погибну под гнетом одной материальной нужды» (ЦНБ. - Ф. 1. - Од. зб. 28804).
3 Грот Костянтин Карлович - діяч селянської реформи, згодом член Державної ради.
Лист П. О. Куліша до Ганни Барвінок. 5 березня 1864 р. / Куліш П. О. Листи до М. Д. Білозерського. - Нью-Йорк - Львів, 1997. - С. 195-197.