А.Терещенко Записки опера,или Оборотни из военной разведки (рецензия)
Автор Анатолий Степанович Терещенко. Выпускник ВКШ КГБ СССР. С 1967 по 1992г.г. оперуполномоченный ООКГБ СССР по Прикарпатскому военному округу, старший оперуполномоченный ОО КГБ СССР Южной группы войск в Венгрии, начальник 2 отделения 1 отдела 3 ГУ КГБ СССР, профессор Академии проблем Безопасности, Обороны и Правопорядка, член Союза писателей России и Союза журналистов Москвы, почетный сотрудник органов госбезопасности. По современной классификации, принятой в РФ, "криптобандеровец" (термин расолог Д.Стешин). Книгу рекомендую к прочтению своим подписчикам, т.к. слог у автора очень простой. Материал по предателям из ГРУ, которых автор разрабатывал, описан живо, подан сжато. Переворот августа 1991г автор не принял. Его сын добровольцем отправился воевать в первую русско-чеченскую компанию, и прошел ее на первой линии, а не отсиживаясь в тылу, как детки бандеровской хунты. Очень много нелицеприятных слов сказано о Горбачеве, Ельцине и других лицах,разваливших Страну.
Что интересно- яркое описание одного из предателя. Трусливого,низкорослого, прятающего свои комплексы,нося обувь на высоком каблуке. за всю свою недолгую службу не проведя ни одной вербовки,зато распуская о себе слухи, как о "великом разведчике". Этого женоподобного предателя звали Владимир. Вот вертится что-то такое на языке...
Кроме описания предателей,последние главы рассказывают и о неожиданной встрече с ветераном абвера,который вспоминал, как обрек на холодную смерть маленькую русскую девочку в подмосковновм Крюково, раздев ее,чтобы самому согреться. Как контрразведка БФ пыталась спасти флот от бездумного "распила" по приказу Хрущева. И как становились предателями-"мажоры" элиты.
Автору этих строк в течение более четверти века довелось заниматься оперативной деятельностью в системе военной контрразведки. Большая часть службы была отдана контрразведывательному обеспечению ГРУ Генштаба ВС СССР, одного из основных объектов первоочередных устремлений ЦРУ США. Автор размышляет о политике, роли личности в истории, рассказывает о событиях 1991 и 1993 годов, похоронивших веру в чистоту власти.
Учеба. Высшая школа КГБ. Первое назначение-убыть в распоряжение начальника военной контрразведки Прикарпатского военного округа (ПрикВО). Начальник отдела генерал-майор Николай Кириллович Мозгов поставил автора обеспечивать штаб. гарнизон с радиотехническим полком ПВО сухопутных войск, отдельную роту сопровождения воинских грузов, штабную роту и гараж командующего войсками округа, а также окружные медицинские склады в городе Буске.
Наставник-м-ор Деев. фронтовик, участвовал в разоблачении агентуры абвера, был награжден орденами и медалями за ликвидацию шпионов в действующих частях на фронте и тылу. Из его наставлений:
- Пойми вот что: в наше время американцам не хватит ни денег, ни сил, чтобы навербовать много агентуры в частях. Во время войны, правда, абвер - немецкая военная разведка - пыталась пролезть в некоторые штабы наших частей, но в то время до Генштаба немцам было трудно добраться. Понимаешь, существует так называемая «мишенная» система. Это принцип работы разведки - бить прицельно в «десятку», получая стратегическую информацию. А твой полк - где-то на краю мишени. Твои солдаты и офицеры их не интересуют, хотя те могут и клюнуть, но встанет вопрос связи. Это самое слабое звено в цепи «разведчик - агент» и наоборот. Генштаб в масштабе всей армии - это и есть «десятка». В стране несколько таких объектов: ЦК КПСС, депутатский корпус, сотрудники МИД, Совмина, Госплана, офицеры разведки и прочее.
Сегодня противник интересуется секретами в верхах. Разоблачение крота, бывшего полковника ГРУ Пеньковского, тому пример. Ты думаешь, сейчас нет Пеньковских в нашем Генштабе?.. (Как в воду смотрел: уже тогда «рылся» в секретах ГРУ Генштаба майор Поляков, о котором пойдет речь ниже.)
После этих слов Дмитрий Николаевич как-то горько поморщился, словно его одолел кратковременный озноб, и вновь продолжил:
- А мы ищем агентов там, где их в мирное время никогда не будет: в отделении, взводе, роте… А надо искать прежде всего в Москве. Туда в первую очередь направлены следы разведок Запада. Там больше всего кандидатов для вербовки. Они ведут борьбу тайно, такой же тайный заслон противнику и мы должны поставить. А на деле что получается? Хрущев сначала ошельмовал институт негласных помощников, а отсюда до сих пор нет глубоко продуманной правовой основы подобных отношений. Мы чего-то стесняемся, стыдимся того, что открыто делают наши друзья и враги. Шпионаж на пользу своей страны считается у них высшей формой проявления патриотизма.
Говорят, было перепроизводство «сексотов и стукачей» в период сталинского правления, и они, дескать, являлись основным генератором репрессий. Нет, их не было вообще как таковых.
Руководство 1-го сектора Особого отдела КГБ округа требовало конкретных результатов. В отчетных «простынях» у многих офицеров зияли пустотами графы о проведении «профилактик». Оперативники понимали всю абсурдность втягивания их в круг такого рода «воспитательных бесед». Удовлетворение приходило на учениях, где проигрывались боевые условия работы.
Дальше-Юг.
Стороженко направили в Южную группу войск (ЮГВ). 30 декабря 1969 года Николай с семьей поездом Москва - Будапешт выехал к новому месту службы. 31 декабря 1969 года Стороженко прибыл в отдел военной контрразведки - Особый отдел КГБ СССР по ЮГВ и сразу же получил предписание принять артиллерийский полк, расположенный в поселке Фертед недалеко от австрийской границы.
Дислокация гарнизона в нескольких километрах от австрийской границы требовала дополнительных усилий от оперативника. Самовольщики, дезертиры и особенно беглецы с оружием и боекомплектом доставляли немало хлопот контрразведчикам в любое время суток. Главное, нельзя было допустить прорыва участка венгеро-австрийской границы.
Это случилось в марте. Дули холодные ветры из Австрийских Альп. В 3:15 ночи внезапно зазвонил телефон: дежурный по Особому отделу КГБ СССР по ЮГВ передал указание руководства: принять срочные меры в связи с уходом с поста рядового М. с автоматом и 60 патронами.
Стороженко о случившемся ЧП поставил в известность дежурного по венгерскому погранотряду. Вообще беглецы вели себя по-разному, но спокойно, а этот, прорываясь к границе и встретив венгерских пограничников, открыл по ним огонь из автомата. Убив одного из преследовавших и ранив сторожевого пса, преступник оторвался на некоторое время от пограничного наряда и почти достиг контрольно-следовой полосы (КСП).
Взобравшись на стог сена, он видел, как цепью шли его соотечественники - такие же, как и он, солдаты. Шли вместе с венгерскими пограничниками и полицейскими. Выждав удобный момент, беглец нажал на спусковой крючок. После первой же очереди упали замертво наш солдат и мадьярский полицейский. Цепь залегла. Преступник прекратил стрельбу. Но стоило кому-нибудь приподняться, как пули вспарывали землю. Операция длилась около полутора часов. Последнюю точку в этой трагедии поставил снайпер из армейского бэтээра…
Через год Стороженко перевели в соседний гарнизон на капитанскую должность. В обслуживание он получил мотострелковый полк, но тоже на границе с Австрией.
Во время изучения оперативной обстановки внимание Николая привлекли бывшие советские гражданки, вышедшие замуж за иностранцев: кто-то из них был разведен, другие зарегистрировали новые браки и разъезжали по заморским городам и весям. Естественно, ими не могли не заинтересоваться западные разведслужбы.
Одна особа привлекла внимание капитана Бодрова, который познакомился с ней случайно. Стали встречаться, дело дошло до близости. Жила она в роскошном особняке, купленном новым мужем-американцем. Зная, что Бодров москвич и может уехать в столицу, она, по всей видимости, не без подсказки мужа или его «друзей», крепко «ухватилась» за офицера. «Неожиданный» приезд супруга, встреча с ним и особенно беседа так напугала донжуана, что тот прибежал к контрразведчику. Он долго умолял оперативника не докладывать об амурных похождениях командованию. Решили поиграть с американцами. Для этого подключились специалисты из Будапешта и Москвы.
Лубянка.
Весной 1974 года в гарнизоне проводилась инспекторская проверка, учиненная Центром. Представители 3-го Главного управления КГБ СССР остались довольны работой капитана Стороженко и предложили должность в столице. Николай дал согласие.
В оперативное обслуживание дали один из институтов МО СССР. Объект был «голый» - помощников почти не было. Задачу поставили жесткую: в течение нескольких месяцев наладить четкий контрразведывательный процесс. Основание - проявление интереса ЦРУ к новому институту. Эти данные были получены советской разведкой.
В середине 70-х годов в очередной раз была запущена утка о том, что американские спецслужбы якобы 80 % конфиденциальной информации «вытягивают» из открытых источников - газет, журналов, брошюр и книг. Мода есть мода. Увлеклись этой идеей и в СССР. Росли объемы наработок в информации, шедшей на самый «верх». У специалистов возникал вопрос: если в ведущих странах Запада существует жесткая цензура на публикацию режимной информации, а оно так и было, то все, что поглощает институт, может оказаться для советского руководства дезинформацией, отредактированной западными спецслужбами.
На всю жизнь запомнился случай, ставший и укором, и уроком. Дело в том, что перед очередным партсъездом вышестоящее начальство, в угоду партийным директивам, потребовало от оперсостава усиления профилактической работы с лицами, высказывавшими так называемые «нездоровые политические суждения». Петриченко критически относился к таким нововведениям, усматривая в них элементы перерождения военной контрразведки в охранку.
Как-то Стороженко попутал бес. Получив материал о том, что одна из машинисток в кругу сослуживцев в резкой форме критиковала социальную политику Брежнева и его «серого кардинала» Суслова, он доложил об этом начальнику. Петриченко внимательно, как это делал обычно, выслушал (слушать он умел и научил Николая), а потом тихо сказал:
- Товарищ капитан, представьте на мгновение, что этой женщиной была бы ваша мать или жена. Как бы вы поступили? Разве неправда, что зарплаты в семьдесят рэ хватает только на худой прокорм. А как быть со всем остальным? Я думаю, машинистка имела право, моральное право, высказать свое мнение по поводу условий жизни. Давайте договоримся: больше подобных материалов не докладывайте. Не мелочитесь, не надо. Вы же рождены для честной и чистой работы - у вас это получается. Занимайтесь своим де-е-лом, - последнее слово он умышленно растянул для акцента и, улыбнувшись, крепко пожал руку: - И, пожалуйста, не обижайся.
У мусорных урн, превращенных в своеобразные курилки, офицеры часто спорили над таким вопросом: органы госбезопасности - это вооруженный отряд партии или нет?
- Какой мы боевой отряд? - в сердцах брякнул один из сослуживцев. - Мы должны быть ответственными не перед партийным чиновничеством, а перед народными депутатами, перед Верховным Советом, перед советской, а не партийной властью.
О роли засилья партаппаратчиков в органах безопасности, порой мешающих объективности и росту профессионализма, честно сказал в своей небольшой, но яркой книге «Записки контрразведчика» фронтовик генерал-майор Вадим Николаевич Удилов, бывший заместитель начальника управления КГБ СССР по линии контрразведки, с которым Стороженко пришлось общаться по службе. Вот его слова:
«Обстановка в госбезопасности не изменилась даже во времена хрущевской оттепели. Наоборот! Партийная элита решила покрепче привязать к себе этот грозный орган. На руководящие посты теперь уже КГБ СССР назначались партийные и комсомольские деятели… За ними тянулись десятки партийных и комсомольских работников рангом ниже на должности заместителей или начальников управлений. Они создавали угодный верхушке режим и, в конце концов, добились того, что в Положении об органах госбезопасности говорилось: «КГБ - это инструмент КПСС».
Во времена Брежнева вместо поиска кадров по деловым качествам возобладал принцип подбора по родственным связям и личной преданности. Видимо, так было надежней!»