Голубая бухта.
Честно говоря, сначала хотел здесь разместить продолжение поста "Держитесь!.." Но... Но потом как-то захотелось написать о другом. О Голубой бухте.
"У прибрежных скал Голубой бухты, напротив 35-й батареи в июне 1942 года бойцами 95-го строительного батальона флота по проекту военного инженера А. Татаринова был построен рейдовый причал консольного типа длиной 70 п. м. Из общей длины 40 п. м. с шириной настила 3,5 метра, который крепился на балках к скале, протянувшейся от берега в море и подобно карнизу, нависал над водой. Остальные 30 п. м. причала из-за нехватки материалов и времени сделали в виде висячего настила на тросах, торец которого упирался в большую скалу. Остаток этой скалы с куском вертикально торчащего рельса и поныне виден с берега..."
/Маношин И.С. "Героическая трагедия"/
Именно тут, у рейдового причала под массивом 35-й береговой батареи в ночь со 2-го на 3-е июля 42-го разыгрался главный акт севастопольской трагедии - неудавшаяся эвакуация. После того, как войска Манштейна заняли Корабельную сторону и Сапун-гору, тысячи и тысячи раненых, измученных, обессилевших защитников и жителей Севастополя оказались в западне Херсонесского полуострова. Дальше отступать было просто некуда. Впереди - немцы, позади - море.
Командный пункт последнего рубежа обороны СОРа был перенесён в бетонированные казематы 35-й батареи. Вокруг батареи и вдоль всего спуска к рейдовому причалу всю ночь стояли плечом к плечу, так что яблоку негде упасть, люди. Они ждали чуда - прихода флота. Но чуда в силу жестокой логики войны не случилось. И чем светлее утром 3 июля становилась полоска горизонта на востоке, тем большее отчаяние охватывало собравшихся...
Я не могу себе представить всю меру этого отчаяния людей, которые 250 дней и ночей упорно отстаивали главную базу Черноморского флота, чтобы в итоге быть брошенными на обрывах Херсонеса "за невозможностью спасения". Но хорошо помню, что когда в ноябре прошлого года шёл к руинам 35-й батареи, меня била лёгкая дрожь. Погода словно решила усилить впечатление от почерпнутого из книг и документов мрачного описания последних дней обороны СОРа. Тучи, сильный холодный ветер с моря и почему-то почти чёрная земля под ногами... Когда вокруг стало уже почти совсем темно, внезапный разрыв в сплошном фронте облаков ярко высветил останки 35-й. Как знак тех, для кого этот рубеж стал последним. В памяти сразу всплыла строчка из Фермопил: "Здесь мы в могиле лежим, честно исполнив свой долг..."
1-2 июля 1942 г. этой же дорогой к берегу и батарее под немецкими снарядами и бомбами шли толпы людей. Шли с надеждой на спасение. Сейчас я шагал в том же направлении, точно зная, что для подавляющей части тех, в 42-м, этот последний марш кончился либо смертью, либо пленом. Жуткое знание...
Развалины 35-й батареи оставили стойкое ощущение громадного склепа.
...А потом я миновал командно-дальномерный пост и вышел на обрыв. Ветер там был уже почти штормовой. Он выжимал из глаз слёзы и с такой силой лупил в грудь, что почти лишал возможности фотографировать. Далеко внизу о скалы билось море. То самое море, которое в 42-м легло непреодолимой преградой перед севастопольцами. Флот не пришёл. Несколько катеров и подлодок забрали людей столько, сколько смогли, и растаяли в темноте. В час двенадцать ночи скалы содрогнулись от взрыва колоссальной силы и к небу взлетел ослепительнейший фейервек. Двенадцатидюймовые башни "тридцать пятой" замолчали навсегда. Видимо, только после их подрыва люди начали осознавать, что "всё". Эвакуации не будет... Обезумевшая толпа смяла охрану на берегу. Автоматчики открыли огонь на поражение, но образумить людей не удалось. Они, эти люди, давно привыкшие к свисту чужих пуль над головой, теперь бестрепетно принимали смерть от своих... Под избыточным весом рухнула секция причала, но и это не остановило жаждущих спасения. Они бежали по доскам, прыгали или падали в воду, плыли из последних сил за уходящими катерами и тонули, тонули, тонули... Понявшие, что на берегу происходит что-то необычное, немцы открыли огонь из орудий, разом превратив Голубую бухту в огненную купель...
Чудом выживший в этом аду лейтенант Гонтарев из 134-го гаубичного артполка 172-й стрелковой дивизии позже напишет: "Я увидел начальника артиллерии 95-й стрелковой дивизии полковника Пискунова - без фуражки, худого, черного и рядом с ним Ященко из 95-й дивизии. Пискунов смотрел в море, стоя, как статуя, лицо его было неподвижным, как парализованное. Потом он говорит: "Какая армия погибает!", а Ященко отвечает: "Такую армию за год не подготовишь". А Пискунов ему: "Такую армию и за десять лет не подготовишь".
"Наутро", - написал в своем отчёте так же спасшийся воентехник II ранга Сорокин, начальник артснабжения 134 артполка 172 стрелковой дивизии, - "у берега, сколько было видно, в 7-8 человеческих тел толщиной тысячи погибших полоскались волной. Факты достоверны..."
...Странное дело, когда я спустился с обрыва к морю, ветер пропал. Он остался там, наверху. А тут, внизу, было тихо. Очень тихо. Аж в ушах покалывало.
Заходящее солнце подкрасило волны в багровый цвет. Я нагнулся, макнул кисть руки в холодную воду, а потом лизнул подушечки пальцев. На языке осталось солёное послевкусие. Как от крови... Почему-то подумалось, что это место - Голубую бухту запомню навсегда.
P.S. "...Что касается количества оставленных войск, то согласно 1 тома отчета по обороне Севастополя по учетным данным с 21 мая по 30 июня через СОР прошло 126967 человек. Общие потери за это время составили 90511 человек, в том числе убитых - 24647 человек, раненых 55289 человек, пропавших без вести 10357 человек. Всего было потеряно, то есть исключено из списков действующей армии и Береговой обороны ЧФ с 21 мая по 3 июля 1942 года 90511 человек. За этот период было эвакуировано 18635 раненых, 7116 жителей и 147 заключенных. За 30 июня и в июле вывезено командного состава 1349 человек, рядового состава 1489 человек и раненых 99 человек. Всего за 3-й штурм Севастополя вывезено раненых - 18734 человека, командного и рядового состава 4345 человек. Если вычесть эти числа из общего числа воинов (126967 человек) количество убитых и эвакуированных, то осталось в СОРе 79241 человек, в том числе боевого и тылового состава 42686 человек, раненых 36555 человек. Надо сказать, что расчет потерь по 3 июля 1942 года в данном отчете, когда их учет с 30 июня не велся, видимо был дан по средним показателям потерь за июнь месяц. В действительности, потери было намного больше в условиях открытой местности Херсонесского полуострова и скученности там многотысячных неуправляемых масс войск, в том числе раненых и убитых при обороне за период до 12 июля, утонувших при эвакуации, умерших от ран из-за отсутствия медпомощи. Таким образом, количество боевого и тылового состава оставшихся войск фактически было меньшим, а если учесть, что немцы расстреляли в период пленения множество раненых, которые не могли идти, а также выявленных коммунистов, политработников, лиц еврейской национальности, то общая цифра попавших в плен наших воинов явно была завышена противником, в том числе и за счет многочисленных гражданских лиц, находившихся с войсками в надежде эвакуироваться."
/Маношин И.С. "Героическая трагедия"/
"У прибрежных скал Голубой бухты, напротив 35-й батареи в июне 1942 года бойцами 95-го строительного батальона флота по проекту военного инженера А. Татаринова был построен рейдовый причал консольного типа длиной 70 п. м. Из общей длины 40 п. м. с шириной настила 3,5 метра, который крепился на балках к скале, протянувшейся от берега в море и подобно карнизу, нависал над водой. Остальные 30 п. м. причала из-за нехватки материалов и времени сделали в виде висячего настила на тросах, торец которого упирался в большую скалу. Остаток этой скалы с куском вертикально торчащего рельса и поныне виден с берега..."
/Маношин И.С. "Героическая трагедия"/
Именно тут, у рейдового причала под массивом 35-й береговой батареи в ночь со 2-го на 3-е июля 42-го разыгрался главный акт севастопольской трагедии - неудавшаяся эвакуация. После того, как войска Манштейна заняли Корабельную сторону и Сапун-гору, тысячи и тысячи раненых, измученных, обессилевших защитников и жителей Севастополя оказались в западне Херсонесского полуострова. Дальше отступать было просто некуда. Впереди - немцы, позади - море.
Командный пункт последнего рубежа обороны СОРа был перенесён в бетонированные казематы 35-й батареи. Вокруг батареи и вдоль всего спуска к рейдовому причалу всю ночь стояли плечом к плечу, так что яблоку негде упасть, люди. Они ждали чуда - прихода флота. Но чуда в силу жестокой логики войны не случилось. И чем светлее утром 3 июля становилась полоска горизонта на востоке, тем большее отчаяние охватывало собравшихся...
Я не могу себе представить всю меру этого отчаяния людей, которые 250 дней и ночей упорно отстаивали главную базу Черноморского флота, чтобы в итоге быть брошенными на обрывах Херсонеса "за невозможностью спасения". Но хорошо помню, что когда в ноябре прошлого года шёл к руинам 35-й батареи, меня била лёгкая дрожь. Погода словно решила усилить впечатление от почерпнутого из книг и документов мрачного описания последних дней обороны СОРа. Тучи, сильный холодный ветер с моря и почему-то почти чёрная земля под ногами... Когда вокруг стало уже почти совсем темно, внезапный разрыв в сплошном фронте облаков ярко высветил останки 35-й. Как знак тех, для кого этот рубеж стал последним. В памяти сразу всплыла строчка из Фермопил: "Здесь мы в могиле лежим, честно исполнив свой долг..."
1-2 июля 1942 г. этой же дорогой к берегу и батарее под немецкими снарядами и бомбами шли толпы людей. Шли с надеждой на спасение. Сейчас я шагал в том же направлении, точно зная, что для подавляющей части тех, в 42-м, этот последний марш кончился либо смертью, либо пленом. Жуткое знание...
Развалины 35-й батареи оставили стойкое ощущение громадного склепа.
...А потом я миновал командно-дальномерный пост и вышел на обрыв. Ветер там был уже почти штормовой. Он выжимал из глаз слёзы и с такой силой лупил в грудь, что почти лишал возможности фотографировать. Далеко внизу о скалы билось море. То самое море, которое в 42-м легло непреодолимой преградой перед севастопольцами. Флот не пришёл. Несколько катеров и подлодок забрали людей столько, сколько смогли, и растаяли в темноте. В час двенадцать ночи скалы содрогнулись от взрыва колоссальной силы и к небу взлетел ослепительнейший фейервек. Двенадцатидюймовые башни "тридцать пятой" замолчали навсегда. Видимо, только после их подрыва люди начали осознавать, что "всё". Эвакуации не будет... Обезумевшая толпа смяла охрану на берегу. Автоматчики открыли огонь на поражение, но образумить людей не удалось. Они, эти люди, давно привыкшие к свисту чужих пуль над головой, теперь бестрепетно принимали смерть от своих... Под избыточным весом рухнула секция причала, но и это не остановило жаждущих спасения. Они бежали по доскам, прыгали или падали в воду, плыли из последних сил за уходящими катерами и тонули, тонули, тонули... Понявшие, что на берегу происходит что-то необычное, немцы открыли огонь из орудий, разом превратив Голубую бухту в огненную купель...
Чудом выживший в этом аду лейтенант Гонтарев из 134-го гаубичного артполка 172-й стрелковой дивизии позже напишет: "Я увидел начальника артиллерии 95-й стрелковой дивизии полковника Пискунова - без фуражки, худого, черного и рядом с ним Ященко из 95-й дивизии. Пискунов смотрел в море, стоя, как статуя, лицо его было неподвижным, как парализованное. Потом он говорит: "Какая армия погибает!", а Ященко отвечает: "Такую армию за год не подготовишь". А Пискунов ему: "Такую армию и за десять лет не подготовишь".
"Наутро", - написал в своем отчёте так же спасшийся воентехник II ранга Сорокин, начальник артснабжения 134 артполка 172 стрелковой дивизии, - "у берега, сколько было видно, в 7-8 человеческих тел толщиной тысячи погибших полоскались волной. Факты достоверны..."
...Странное дело, когда я спустился с обрыва к морю, ветер пропал. Он остался там, наверху. А тут, внизу, было тихо. Очень тихо. Аж в ушах покалывало.
Заходящее солнце подкрасило волны в багровый цвет. Я нагнулся, макнул кисть руки в холодную воду, а потом лизнул подушечки пальцев. На языке осталось солёное послевкусие. Как от крови... Почему-то подумалось, что это место - Голубую бухту запомню навсегда.
P.S. "...Что касается количества оставленных войск, то согласно 1 тома отчета по обороне Севастополя по учетным данным с 21 мая по 30 июня через СОР прошло 126967 человек. Общие потери за это время составили 90511 человек, в том числе убитых - 24647 человек, раненых 55289 человек, пропавших без вести 10357 человек. Всего было потеряно, то есть исключено из списков действующей армии и Береговой обороны ЧФ с 21 мая по 3 июля 1942 года 90511 человек. За этот период было эвакуировано 18635 раненых, 7116 жителей и 147 заключенных. За 30 июня и в июле вывезено командного состава 1349 человек, рядового состава 1489 человек и раненых 99 человек. Всего за 3-й штурм Севастополя вывезено раненых - 18734 человека, командного и рядового состава 4345 человек. Если вычесть эти числа из общего числа воинов (126967 человек) количество убитых и эвакуированных, то осталось в СОРе 79241 человек, в том числе боевого и тылового состава 42686 человек, раненых 36555 человек. Надо сказать, что расчет потерь по 3 июля 1942 года в данном отчете, когда их учет с 30 июня не велся, видимо был дан по средним показателям потерь за июнь месяц. В действительности, потери было намного больше в условиях открытой местности Херсонесского полуострова и скученности там многотысячных неуправляемых масс войск, в том числе раненых и убитых при обороне за период до 12 июля, утонувших при эвакуации, умерших от ран из-за отсутствия медпомощи. Таким образом, количество боевого и тылового состава оставшихся войск фактически было меньшим, а если учесть, что немцы расстреляли в период пленения множество раненых, которые не могли идти, а также выявленных коммунистов, политработников, лиц еврейской национальности, то общая цифра попавших в плен наших воинов явно была завышена противником, в том числе и за счет многочисленных гражданских лиц, находившихся с войсками в надежде эвакуироваться."
/Маношин И.С. "Героическая трагедия"/