(no subject)
У нас их две - старшенькая и младшенькая. Младшенькой уже четырнадцать. Раньше она была соседской, жила через дом на противоположной стороне улицы, а потом пришла к нам и стала нашей. Мы её назвали Мурочкой, а соседям объяснили, что она нас полюбила и хочет жить у нас. Соседи прониклись, потому как англичане и кошкам сочувствуют. С тех пор она считается нашей. А старшенькая - Елизавета Александровна и речь, собственно говоря, о ней, о старшенькой.
Так вот, когда старшенькой было столько же, сколько сейчас младшенькой, она победила в общенациональном (? - National это общенациональный, вроде? Я вообще-то канцеляризмы-бюрократизмы люблю до беспамятства, а вот здесь как-то не уверена) ну в общем, победила она в каком-то очень таком конкурсе на лучшую музыкальную композицию, написанную школьниками от каких-то там до каких-то там лет. Конкурс этот был организован BBC Radio3 и проводился с большой помпой в рамках ежегодного фестиваля классической музыки Proms. И как-то вдруг выясняется, что наша взяла первое место, и её нетленка под названием «Four Vicious Violins» будет исполняться на Proms. По такому случаю к ней даже приезжали с BBC Radio3 брать интервью, и она им впаривала разнузданную залепуху о своём творческом пути, а потом это всё крутили по радио. Бабушка, дедушка и английские тётушки млели у эфира, а сама старшенькая ходила аж сизая от пафоса. А потом к ней в школу приезжали то ли из Times, то ли из Guardian, сфоткали для газетной статьи и обещали прислать газетку. Пафосу не было предела.
Через несколько дней получаем газету (2 экз.). Насколько помню, и если не ошибаюсь, посвящён этому конкурсу был целый разворот, и основное место занимало интервью с председателем жюри конкурса, композитором... О Боже! Gary C.! «О Боже!» - потому что маэстро Gary С. - так чуть-чуть на минуточку хороший знакомый папы нашей красавицы (той, которая старшенькая). Сразу стало как-то чего-то не того... Хотя по идее, участники конкурса шли под кодовыми именами, а срывание всех и всяческих масок должно было происходить уже непосредственно при раздаче слонов.
И вот мы c ним, с этим самым папой, всё ещё наивно веря в случайные совпадения, в непредвзятость судейства, в ты мне друг, но истина дороже, и всякие разные добропорядочные «английскости», и продолжая слабо надеяться на то, что всё это совсем не так, как мы было грешным делом подумали, читаем дальше и доходим до того места, где маэстро Gary C. говорит о победительнице конкурса: «…Composing runs in the family, she is the daughter of…» - и далее делает ненавязчивый газетный пиар ейному папе, который вообще ни сном, ни духом. Ейный папа тут же звонит другу Гари и делает ему вот так: ???!... На что друг Гари, весело ржёт и говорит: «А я, как только увидел её entry, так сразу понял, что это твоя дочь. Я запись послушал, партитурку посмотрел, мне понравилось, и я решил дать ей первое место и больше с этим делом не париться». Дескать, сам подумай, нафига мне такому крутому, занятому и умному сидеть и отслушивать всю эту хренобень, да и как, мол, не порадеть родному человечку? Так что с тебя, Алекс, причитается... А с кодированием конкурсных работ они там, как выяснилось, и не заморачивались, потому как это pain in the ass.
И вот, казалось бы, чего собственно такого: ну, покупался человек в лучах славы, пройдёт неделька-другая и всё рассосётся, начнётся учебный год, и в школе её быстро поставят на место... Но вопрос всё равно оставался: говорить ей или не говорить? С одной стороны, сказать - это жестоко, in the short term, а не сказать - тоже жестоко, но уже in the long term: девица-то себя уже на полном серьёзе крутым композитором вообразила, и мозги со страшной силой стали разгоняться в направлении «не туда». А это, между прочим, уже не тот возраст, когда скрипт создаётся и работает во благо, а как раз тот, когда очень легко со скрипта сойти и в лес уйти...
В итоге решили не говорить, а просто провести работу по вправлению мозгов. Работу проводил папа. Он объяснил, что полуобморочным блондинкам в этом бизнесе делать нечего, что для того, чтобы тут не то что чего-то добиться, а хотя бы куда-то пробиться, нужно помимо умения писать музыку, иметь тот самый X Factor, который у девочек, если и бывает, то это ошибка природы, и страшней таких девочек могут быть только такие мальчики, и в качестве примера приводил своего приятеля тех лет Dario Mariаnelli, который, хотя тогда ещё и был далёк от своих будущих Оскаров (The Brothers Grimm, Pride & Prejudice, Atonement , V for Vendetta и проч., и проч.) , но уже являл собой живое наглядное пособие на тему как продать душу дьяволу и не продешевить при обмене полученной валюты. Говорил, что если этого X Factor нет (а у тебя его, радость моя, нет - уж ты поверь мне, козлу старому), то о том, что ты такой вот замечательный composer и пишешь такую по-о-отрясающую музыку, будут знать только твои ближайшие друзья и родственники - ну, в крайнем случае, ещё друзья родственников и родственники друзей. В общем, объяснил ей, что её место будет у параши, и велел идти играть на скрипке. Постепенно всё как-то улеглось, вернулось на круги своя, химер разогнали, и каждый занялся своим делом.
Шли годы. Смеркалось.
И вот, с месяц назад, как бы мимоходом, как нечто само собой разумеющееся и не подлежащее больше никакому обсуждению, дочь сообщила нам, что не собирается всю жизнь играть на скрипке, что её композиции (what?!) прошли отборочный конкурс, и она будет делать Master Degree in Composing for Film and Television. Сказано это было мимоходом и постфактум, с немедленным переходом на «а что у вас новенького?», чтобы не дать папеньке возможности вскочить на тему о том, что нет ничего страшнее бабы-композитора, а мне на «а может быть тебе всё-таки лучше выйти за Джеймса замуж?»
И вот даже не знаю теперь, что и думать: то ли это ей тогда в четырнадцать лет так мозги вывихнуло, то ли, действительно, it runs in the family... Спасибо ей, что хоть стихов больше не пишет.
А это вот она сама. Вид со спины. Ещё совсем недавно. Был. И вот кем же надо быть, чтобы такие волосы красить в тёмно-мышиный цвет и РАСПРЯМЛЯТЬ!!! специальными утюгами! Ухожу. Сил моих больше нет!