джунгли миннесоты
14 17 октября 21 года после Глобального Сдвига (2023 по старому исчислению), базовый лагерь исследовательской группы «Восстановление».
Я долго пытался начать писать научную статью или хотя бы исследовательский отчёт, который мог бы послужить основой для научной статьи и который требуется от меня после каждого успешного взаимодействия с целевым объектом, но всё, что случилось со мной во время последнего взаимодействия слишком неправдоподобно даже в сложившихся обстоятельствах, поэтому я никак не мог решить, с чего начать. Сидел, уставившись в пустую страницу блокнота, брался за карандаш, но начать - отчёт, статью, неважно - так и не получилось. Промучился почти трое суток, пока не понял, что должен рассказать об этом, просто писать слова одно за другим, и не важно, в каком формате, потому что некоторые детали уже стираются у меня из памяти, и я попросту боюсь, что мой мозг не в силах больше удерживать в себе эти невероятные события и предпочтёт логически и успокоительно объяснить и обесценить их самому себе вместо того, чтобы сохранить как есть - а этого я себе позволить не могу, и даже не ради себя, и не ради мистического (это неправильное слово, но другого я подобрать не могу, тут всё вообще крайне неохотно помещается в слова) опыта, который я получил, нет - здесь всё гораздо сложнее, и одновременно проще и страшнее, потому что речь идёт о будущем человечества.
Мы и раньше это понимали, конечно, ещё когда собирали команду и пытались рассчитать запасы топлива и шансы на выживание в открытом океане без доступа к системе спутниковой навигации, и тогда, когда благополучно и по счастливой случайности добрались таки до Америки, поймав закольцованную радиопередачу из Питтсбурга (город оказался почти полностью разрушен, передача велась на военной частоте из автоматически запечатанного бункера), и тогда, когда вопреки предупреждениям местных выживших отправились вглубь материка на поиски других следов нашей уже почти исчезнувшей цивилизации, и особенно когда обнаружили целевой объект, благодаря которому у нас появились неплохие шансы если не возродить человечество в его былом великолепии, то хотя бы не исчезнуть, не раствориться окончательно, оставив планету в полное распоряжение следующего доминирующего вида, каким бы он ни был (пока ещё трудно судить, прошло всего двадцать лет после Сдвига, но я готов спорить, что это будут - впрочем, неважно, я отвлекаюсь, ещё одна попытка сознания увести в пространные рассуждения о чём угодно, лишь бы не думать, не вспоминать о произошедшем). Понимали, но это наше понимание, толкавшее нас вперёд, кажется мне сейчас бледной тенью, наивным мировосприятием человеческого младенца, ещё не отягощённого бременем слов.
Но начну по порядку.
(здесь я чувствую непреодолимое желание хоть как-то увязать всё, произошедшее с нами с тех пор, как мы вступили в эти чёртовы джунгли Миннесоты, в единое целое, в связный - насколько это возможно - рассказ, не втиснутый в жёсткие рамки отчётов максимально возможной степени секретности. Я понимаю, что это, опять же, попытка моего сознания увернуться от того знания, которым оно обладает, но здесь я, пожалуй, не стану сопротивляться - возможно, последовательное изложение уже известных нам фактов поможет мне точнее уложить в слова свежеполученную информацию, подобраться к ней окольным путём и - может быть - достигнуть некоей новой, более подробной точки понимания произошедшего)
Питтсбург, точнее то, что от него осталось, был с трёх сторон стиснут подступающим океаном, а там, куда вода ещё не добралась, властвовала пустыня. Мы не думали, что найдём здесь выживших - раскалённое соляное желе вместо воздуха и отсутствие какого бы то ни было движения среди обветшалых обломков зданий явно и очевидно свидетельствовали о полной заброшенности и гибели всего живого - однако вскоре после захода солнца, когда мы решились, наконец, покинуть кондиционируемый воздух корабля, нас уже встречали местные жители. Они провели нас через юго-западную окраину города, и уже в полной темноте мы спустились в тоннель, который привёл нас к целой системе бункеров, построенных ещё во времена гонки вооружений на случай атомной войны. Выжившие рассказали нам, что они - не единственное подобное бункерное поселение на материке, но, скорее всего, бункерные поселения - единственные места, где люди смогли хоть как-то выжить. На момент нашей высадки они поддерживали контакт с ещё тремя поселениями, про других выживших ничего слышно не было, а ограниченные ресурсы и жёсткие погодные условия не позволяли им всерьёз заняться поисками.
Мы оказались первыми, кто добрался до них по воде, и они весьма удивились, когда узнали, что мы пришли из Сибири - они ожидали, что если кто и доберётся до бывших штатов, это будут жители Южной Америки или Канады (что было бы самым логичным, но Канадцев, за исключением тех немногих из выживших, кого Сдвиг застал в штатах, здесь не видел никто). Какое-то время у нас занял обмен данными, сверка информации по Сдвигу и положению дел на обоих материках. Результаты оказались, мягко говоря, неутешительными: выживших в Северной Америке было крайне мало - настолько, что наш корабль мог бы спокойно разместить жителей всех трёх поселений, если бы это входило в список наших непосредственных задач.
Про джунгли мы узнали от них же, и поначалу не придали этому факту особого значения - после Сдвига на планете, вероятнее всего, не осталось ни единой области, где климат был бы прежним. Говорили они про них мало и неохотно, чаще всего вскользь и быстро меняя тему, и подробности об этой аномалии вскрылись только тогда, когда мы объявили о своём решении отправить туда поисковую группу.
Никто из выживших не мог сказать наверняка, когда именно появились джунгли, однако, все сходились на том, что они именно появились, возникли из ниоткуда так, словно были всегда: огромные деревья с узловатыми корнями, увитые ползучими растениями, отдалённо похожими на помесь лишайников и склизкой плесени, подлесок из тёмно-зелёных, почти чёрных мясистых листьев, узких бледно-жёлтых стеблей выше человеческого роста и огромных папоротников (папоротники были единственным узнаваемым видом среди прочего многообразия флоры, абсолютно нехарактерной для северного региона страны). Какое-то время выжившие рассчитывали постепенно переселиться туда и даже посылали разведывательные группы, только из них почти никто не вернулся, а рассказы немногих вернувшихся были сбивчивы, запутаны и противоречили сами себе. Все они сходились только в одном: там, где были джунгли, никаких джунглей быть не могло в принципе - то есть, возможно, они выросли бы со временем в изменившихся климатических условиях, но столетние деревья не вырастают за одну ночь, даже если это ночь глобального сдвига, продолжавшаяся восемь недель.
Глава поселения до последнего пытался нас отговорить, приводил аргументы: если бы в джунглях кто-то выжил, они бы так или иначе дали о себе знать - отправили бы разведчиков для поиска других выживших, рабочего оборудования и продуктовых запасов или же вышли бы всей группой, какой бы она ни была, но за тринадцать лет (на тот момент) после Сдвига из джунглей так никто и не вышел. Нам показалось это очень странным - даже если предположить, что эти джунгли выросли внезапно в течение какого-то очень короткого отрезка времени, гибель абсолютно всех людей, проживавших на этой территории, статистически крайне маловероятна. К тому же ещё оставался неясным вопрос с Канадой - что там произошло? Неужели не осталось выживших? Или же джунгли представляли собой непреодолимое препятствие, так что выжившие канадцы оказались заперты на своей половине материка? Все эти вопросы, как и многие другие, из них проистекавшие, и определили наше окончательное решение туда отправиться.
В конечном итоге мы решили прислушаться к опыту местных и удвоить, а то и утроить меры безопасности, когда подберёмся непосредственно к джунглям. Первую часть пути мы проделали вместе с группой выживших, которые направлялись в ближайшее поселение неподалёку от Спрингфилда. Ехали ночью, чтобы избежать невыносимой дневной жары - как нам объяснили, все выжившие путешествовали исключительно по ночам, от укрытия к укрытию, а для того, чтобы обеспечить более надёжную связь между бункерными поселениями, искали и оборудовали укрытия по дороге на случай непредвиденных обстоятельств или путешествия пешком.
От Спрингфилда нас вызвался сопровождать один из тех, кто сумел вернуться из джунглей, высокий черноволосый мужчина средних лет и атлетического телосложения по имени Джексон Рест. Джексон сообщил нам, что в джунгли возвращаться он не жаждет, но отпускать нас вообще без провожатого - брать грех на душу, а этого он себе позволить не может. Мы условились, что он выведет нас примерно туда, откуда выбрался сам, и останется ждать нашего возвращения в заброшенном городке неподалёку, где он отсиживался несколько дней после своей вылазки, пока окончательно не пришёл в себя.
До Мэйсон Сити мы добрались относительно спокойно и без приключений, оборудовали там временную стоянку и на следующий день выехали в сторону границы штата - рано, ещё до рассвета, чтобы успеть добраться до джунглей, в которых дневной зной был, по словам Джексона, вполне переносим, и одновременно чтобы не плутать по джунглям в ночной темноте. Джунгли оказались именно такими, как нам их описывали - и совершенно, абсолютно невозможными в этой местности. Мы оставили машины под деревьями, несколько раз перепроверили настройки автоматических передатчиков, и с первыми лучами восходящего солнца вступили в джунгли.
Поначалу, и даже не поначалу, а большую часть пути в первый день мы были несколько разочарованы, потому что ничего необычного, никаких эффектов, описанных нам выжившими разведчиками, мы не наблюдали - просто шли, продирались сквозь джунгли, оставляли вешки с радиомаяками в качестве дорожной разметки через каждые двести метров и даже не встретили враждебной фауны, несмотря на обилие странных звуков вокруг нас. К вечеру разбили лагерь, попытались связаться с Джексоном по радио, но обнаружили, что радиоволны в джунглях искажаются и гаснут, почти не распространяясь - так, что мы с трудом смогли поймать самый ближний из наших радиомаяков. Посовещавшись, решили возвращаться наутро, поскольку обещали Джексону регулярно выходить на связь. Переночевали, опять-таки, без каких-либо происшествий, а, когда двинулись в обратном направлении, обнаружили, что легко ловим все наши маяки по мере приближения к ним, и вышли к машинам задолго до заката: идти обратно по уже расчищенному пути оказалось гораздо проще.
Бен, наш британский техник, пошарил в своих запасах и перемонтировал радиомаяки, слегка усилив сигнал, чтобы уж точно не заблудиться. Потом мы связались с Джексоном, описали ему ситуацию и сказали, что он может возвращаться обратно в Спрингфилд, на что он ответил, что в Спрингфилде ему особо делать нечего. Мы заночевали возле машин и наутро снова двинулись в джунгли.
Надо сказать, это был довольно утомительный поход: джунгли отличаются от обычного леса повышенной плотностью растительности, дорогу через которую необходимо в буквальном смысле прорубать, да ещё помимо прочего иногда приходилось обходить непреодолимые препятствия в виде гигантских валунов и поваленных деревьев, так что за неделю мы продвинулись гораздо меньше, чем рассчитывали. Изначально мы планировали идти прямо на север, чтобы хотя бы попробовать определить, как далеко продолжается полоса джунглей, однако вскоре обнаружили, что нас медленно, но неуклонно относит западнее. И вот тут была ещё одна странность, объяснение которой мы не нашли до сих пор, но, вероятно, теперь сумеем приблизиться к её разгадке. По нашим расчётам, мы должны были рано или поздно выйти к Миннеаполису, даже учитывая незначительное на тот момент отклонение от курса мы никак не могли пропустить настолько большой город или его развалины, но в этих чёртовых джунглях не было ничего, кроме джунглей: ни единой заброшенной фермы, ни асфальтовых дорог, пусть даже заросших тропической растительностью, ни ржавого дорожного знака - словом, ни малейшего следа человеческой деятельности, будто людей здесь никогда не существовало. Миннесота, конечно, не самый густонаселённый штат в стране, но не до такой же степени.
Мы обнаружили их (либо они нас, тогда мы считали, что именно что обнаружили, открыли их существование по счастливой случайности, сейчас же я уже не настолько в этом уверен - взять хотя бы наше отклонение к западу, я хочу сказать, что все эти валуны и другие непроходимые участки были там не просто так) ранним утром восьмого дня нашего путешествия. Наш медик Андрей, как оказалось, отлучился по нужде ещё до подъёма, а вернулся в лагерь через несколько часов - бледный, с вытаращенными глазами и без штанов. Он шёл прямо на нас, как будто в некотором умопомрачении, ничего не видя перед собой, прижимая к груди довольно объёмистый предмет очень странной формы. Совместными усилиями и с чрезмерной осторожностью мы смогли усадить его в тени деревьев, разговаривали с ним негромко и спокойными голосами до тех пор, пока он окончательно не пришёл в себя и не рассказал нам о том, что с ним приключилось.
В официальных отчётах всё было описано подробно, но в официальной научной терминологии, если же говорить нормальным человеческим языком, получается следующее: отойдя от лагеря по нужде, Андрей натолкнулся на выживших - одичавшее, по его словам, племя людей, которые говорили по-английски, но при этом не носили никакой одежды. Заговорили они с ним первые, называли его священным животным и ещё некоторыми непонятными словами, которых, по мнению Андрея, позже подтвердившегося экспертной оценкой, не существовало ни в одном другом языке. Когда Андрей переставал понимать, о чём они говорят, он просил их объяснить незнакомые слова, и они с лёгкостью делали это, используя нормальный, привычный нам английский для подробного разъяснения сложносочинённых странных понятий, объединяющих несколько идей и предметов, между которыми нормальный человек вряд ли сможет установить какую-либо связь - уже одно это само по себе должно было нас насторожить, но мы посчитали это всего лишь некоторой эксцентричностью, дополнительной опорой, которую сконструировал их явно пошатнувшийся во время катастрофы разум.
Мы строили различные догадки и предположения о том, кто они такие - люди, случайно оказавшиеся в одном месте, когда произошёл Сдвиг? Бывшие пациенты психиатрического заведения? Участники какого-либо культа? Догадок было, и по сей день остаётся великое множество, и все они в равной степени неправильны, но это я забегаю вперёд, а я обещал себе рассказать всё по порядку.
Андрей провёл среди племени несколько часов, в течение которых они уговаривали его «благословить их своей милостью» и «поделиться с ними священной шкурой», обещая взамен то, чего он желает больше всего на свете, а он пытался понять, чего же именно они от него хотят, пока до него не дошло, что этими странными и витиеватыми фразами они просят его отдать им свои джинсы. За всё время этого - самого первого в истории - взаимодействия Андрей не чувствовал никакой угрозы со стороны племени, наоборот, позже он описывал ощущение невероятного покоя и уверенности в том, что всё сложится наилучшим образом, и я, как человек, не единожды взаимодействовавший с племенем, могу подтвердить его слова - эти ощущения разной степени интенсивности испытывал каждый взаимодействующий. Когда Андрей понял, наконец, чего они от него хотят, он немедленно отдал им свои джинсы, а взамен получил тот самый странный свёрток, который он прижимал к груди всё время, пока рассказывал нам свою историю.
В свёртке, который оказался глиняным сосудом необычной формы, завёрнутым в тяжёлые плотные листья неизвестного растения, были аккуратно упакованы: шоколадный батончик фабрики «Красный Октябрь», пачка разноцветного детского пластилина и несколько десятков листов обычной офисной бумаги, на которых были отпечатаны подробные инструкции по сборке установки (включая схемы!), которую мы могли легко собрать из имеющихся у нас материалов (это очень важный момент, поскольку схема этого устройства не была чем-то традиционным или известным человечеству до Сдвига, сейчас я уверен в этом как никогда, хотя тогда мы посчитали, что нам посчастливилось заполучить некую секретную разработку военных) и которая была благополучно использована для связи и перезапуска системы спутниковой навигации и восстановления глобального доступа к ней.
Всё это время мы оставались на прежнем месте, конечно же - мы не могли идти дальше, не попытавшись помочь этим людям, вывести их к цивилизации, к тому, что от неё осталось, конечно, но всё-таки речь шла о выживании, мы должны были держаться вместе. В том, что странное племя джунглей Миннесоты состояло из людей, не сомневался никто - они выглядели совершенно обыкновенно, даже не одичавшими или заросшими, просто обычные люди, которые говорили по-английски без какого-либо явного акцента, чисто и ясно. Вот только они упорно продолжали называть нас «священными животными», а на все попытки объяснить им, что мы хотим вывести их из джунглей к людям отвечали улыбками и молчанием или повторяли свои просьбы о «священной шкуре».
Постепенно, оставшись в буквальном смысле без штанов, но став обладателями некоторого количества бесценной информации, которую, как мы считали прежде, человечество утратило навсегда, а также ряда разрозненных посторонних предметов, в том числе съедобных, мы окончательно поняли, что не сможем уговорить племя покинуть джунгли - но сможем, при правильном подходе, восстановить значительную часть знаний, утраченных во время Сдвига.
Мы собрали всё, что было можно, и отправились обратно. Решение держать проект в секрете было принято единогласно, Джексону и остальным в Спрингфилде мы сказали, что перемазались в чём-то липком и вонючем, поэтому нам пришлось выкинуть большую часть одежды, и наши слова приняли на веру - думаю, во многом потому, что предыдущие разведчики джунглей рассказывали гораздо более дикие истории, чем эта.
Посовещавшись с командой, оставшейся ждать нашего возвращения в Питтсбурге, мы решили возвращаться и немедленно собирать следующую экспедицию, благо теперь мы обладали куда большими ресурсами и даже могли снарядить второй корабль, чтобы вывезти всех выживших из Северной Америки, климатические условия которой лишь ухудшались со временем, а восполнение ресурсов не представлялось возможным.
С тех пор экспедиций было ещё три, текущая - четвёртая, я участвовал в каждой из них и стал экспертом - как, в общем, и каждый из нас, тех, кто согласился продолжать регулярно ходить через океан в Северную Америку, в джунгли Миннесоты, и вот уже я подобрался в своём рассказе непосредственно к моменту происшествия, и дольше тянуть невозможно - хотя меня тянет, ещё как тянет! Я хочу в подробностях рассказать о том, как мы перевезли все три поселения выживших американцев и обнаружили ещё два и их перевезли тоже, как нашли непонятно каким чудом уцелевшую деревушку в горах Южной Америки, как сумели постепенно наладить производство самых необходимых вещей, как научились заново практически всему, подобно человеку, очнувшемуся после долгой комы - рассказать о том, что у нас уже есть целых три настоящих, нормальных, обыкновенных города: с детскими садами, школами, больницами, магазинами и даже утренними и вечерними пробками на дорогах - в жизни бы не подумал, что буду скучать по дорожным пробкам! Рассказать о том, как мы приспособились к взаимодействию с племенем из джунглей Миннесоты, как обучили сами себя и небольшое число добровольцев целенаправленно хотеть вполне конкретных вещей, необходимых нам для того, чтобы продолжать восстанавливать цивилизацию, и использовали эти навыки при взаимодействиях с племенем, как постепенно - но вот я уже здесь, возле самой сути своего рассказа, и, кажется, я всё-таки не зря потратил столько времени на эти сумбурные записки (а они всё-таки довольно сумбурны, что бы я себе ни говорил о ясном и последовательном изложении), потому что понимаю сейчас гораздо больше, чем в самом начале, и понимаю, что не записать, не рассказать свой опыт я уже не могу.
(и, как нас учит племя джунглей Миннесоты, если тебе не хватает слов для описания существующих фактов и событий, придумай новые слова, просто придумай новые слова)
Постепенно мысль о том, что же именно делают люди племени с этой кучей джинсов, если они их не носят (за всё время нашего с ними контакта внешний облик их остался неизменным), захватила почти всё моё внимание, так, что мне приходилось прикладывать всё больше усилий, чтобы сосредоточиться на очередном пункте из бесконечного списка необходимого человечеству, а не на собственном любопытстве - и постепенно моё любопытство просачивалось сквозь годами наработанную технику осознанного желания, поэтому при каждом следующем взаимодействии люди племени рассказывали мне о своей - назову это религией, хотя эта сложная система понятий весьма далека от того, что мы привыкли считать религией, даже несмотря на то, что люди племени в своих рассказах пользуются религиозной терминологией.
Мне рассказали, что из «шкуры священных животных, посланных свыше», то есть из джинсов, они производят различные предметы, смысл и назначение которых я так и не сумел понять - они описывали их почти исключительно новыми словами, а когда разъяснили мне значение каждого из них, общий смысл высказывания окончательно меня запутал. В следующий раз они показали мне несколько предметов, но не разрешили их трогать - это оказались ни на что не похожие странные конструкции, собранные из лоскутов джинсовой ткани, пуговиц, шестерёнок и проволоки. Они были различного размера - от совсем маленьких, умещающихся в ладонь, до больших, доходящих им до плеч и чем-то напоминающих то ли неправильно собранную палатку, то ли гигантский макет осиного гнезда. Почти все они были выкрашены в разные цвета, некоторые были однотонными, на некоторых были изображены рисунки и даже написаны слова. Первое, что мне пришло в голову - что это их искусство, способ выразить себя, но когда я прямо их об этом спросил, они снова и снова повторяли уже знакомую мне фразу из новых слов, смысл которой мне так и не открылся.
Конечно же, я ждал каждого следующего взаимодействия со всё большим нетерпением.
Мне показывали новые и новые предметы, конструкция их то бесконечно усложнялась и повторялась в себе, то оказывалась предельно простой: квадрат из проволоки с немного неровными краями и единственная узкая полоска джинсовой ткани без надписей, выкрашенная белым, соединяющая две соседние его стороны; маленький цилиндр из джинсовой ткани с коротким отрезком проволоки, пронзающим его насквозь - и так далее, бесконечное множество предметов, не повторяющихся ни разу.
Когда я смотрел на эти предметы, я испытывал странные, ни с чем не сравнимые ощущения. Очень сложно их описать, поначалу это было немного похоже на то, как будто мой мозг помимо моей воли пытается расфокусировать взгляд и посмотреть на эти предметы таким же способом, как на «волшебные» три-дэ картинки, в которых спрятано объёмное изображение, составленное из множества одинаковых повторяющихся элементов, но при этом никакого дополнительного изображения я так и не видел. Потом, со временем, я начал различать некоторые проблески, как будто что-то мелькало в поле моего бокового зрения и пропадало, как только моё внимание переключалось туда. Потом добавились запахи, в большинстве своём приятные и смутно знакомые, и звуки, обрывки разговоров и мелодий и просто неопределённых шумов. Ещё через какое-то время все эти дополнительные эффекты пропали, будто их выключили, и всё, что я видел - это странные предметы из джинсовой ткани и проволоки, бесконечно перетекающие и меняющие свою форму в руках этих странных людей.
Они рассказали мне про свою главную реликвию - то есть, я говорю реликвию, потому что это самое близкое слово, но оно неточное, они использовали новое слово, которое они объяснили как «уникальное место или действие предмета, имеющего исключительное значение». Эта реликвия - книга, в которой «каждая страница посвящена миру», «every page is dedicated to а world» - я привожу тут английскую фразу, которой они воспользовались, дабы ничего не упустить. Они рассказали мне, что книга пополняется только в особых случаях, которые - «праздник и одновременно большое горе, которое неизбежно, как неизбежен конец всякого начавшегося пути» (это, конечно же, тоже новое слово и его объяснение).
Я немедленно загорелся желанием увидеть эту книгу. Никогда прежде я не хотел ничего с такой силой и ясностью. Я надеялся, что моё желание в достаточной степени проступило сквозь обязательный следующий пункт из списка и что книгу мне покажут при следующем взаимодействии, но этого не произошло. Когда этого не произошло и на следующий раз, я не выдержал и спросил их об этом. К моему удивлению, мне ответили (они редко отвечали на прямо заданный вопрос) - сказали, что это невозможно. Я провёл некоторое время в смятенных чувствах и попытках перестать думать о Книге, но всё было напрасно. Мой список, как и моя смена, подходили к концу, оставалось меньше десятка наименований (взаимодействия происходили нерегулярно и не каждый день), а моя жажда увидеть Книгу лишь крепла.
Во время следующего взаимодействия в глиняном сосуде со следующим пунктом списка оказался маленький, с палец, предмет из джинсовой ткани и проволоки. Я осторожно взял его в руки. Что-то во мне изменилось, каким-то неуловимым совершенно образом. Возможно, все предметы вокруг стали более чёткими или яркими. Или же звуки стали слышны отчётливее. Я до сих пор затрудняюсь сказать, что именно изменилось, но точно знаю, что изменилось - окончательно и бесповоротно. Я вертел маленькую текучую вещицу в руках, заворожённо глядя на неё, и сам не заметил, как заснул. Наутро этот предмет исчез из моей палатки - так, как будто его никогда не было.
А в следующий раз, в последний раз, четыре дня назад, мне показали Книгу.
Это было. Невозможно, они были совершенно правы - это было невозможно, и, вместе с тем, это было.
Книга, довольно толстая, каждая страница обрамлена проволокой и украшена различными пришитыми и приклеенными деталями, висела неподвижно в самом центре сложной и прозрачной джинсовой конструкции. Я видел только первую страницу. На ней было написано одно слово, «behold» и под ним - простенький, даже примитивный рисунок: две нити, красная и синяя, сходились к центру страницы из двух верхних углов и сплетались в сложный узел, после чего красная нить обрывалась, а синяя продолжалась дальше вниз, уходила за пределы страницы - и вверх тоже, и я заметил, что на этой синей нити сверху уже есть множество похожих разноцветных узелков, и все нити других цветов неизменно обрывались, а синяя длилась и длилась и длилась - бесконечно, а потом я коснулся страницы пальцами и больше не было примитивного рисунка на странице книги из джинсовой ткани и проволоки - и было всё и не было ничего и вспышки цвета света и голоса и музыка и глубокая, всепоглощающая печаль.
Я пришёл в себя уже в лагере, совершенно не помня, как сюда добрался, но самое главное я помню (гораздо яснее и чётче, чем хотелось бы, хотя я хочу, должен всё это помнить) - Книга и всё, что Книга означает. Мне хочется верить, что всё не случайно, что я - тот самый человек (я не утверждаю, что в чём-то исключителен, но нас осталось слишком мало, так что вряд ли среди всех выживших найдётся так уж много подходящих кандидатур), который оказался способен воспринимать и взаимодействовать, и, что самое главное - понять полученную информацию.
Как только я допишу этот рассказ, я отправлюсь к племени (хотя стоит ли их так называть - теперь, когда мне известно, что они - вовсе не племя, гораздо больше, чем племя), и больше всего на свете я буду желать получения ответов на свои вопросы, конкретных ответов на конкретные вопросы - и, думаю, я их получу и сумею расшифровать, по крайней мере, я очень на это надеюсь.
Кстати, совершенно внезапно меня озарило - я знаю, что случилось с первыми разведчиками. Они просто оказались там невовремя. Мне трудно судить сейчас, поскольку прошло значительное количество времени, но, похоже, граница двух пересекшихся миров (нашего и мира неодетых, я теперь буду звать их неодетыми, это же самое логичное, почему я не додумался до этого раньше) находилась в нестабильном состоянии достаточно долгое время после Сдвига, и любой человек, попавший в приграничную зону, подвергался воздействию флуктуаций границы. Определить, что конкретно произошло с каждым из разведчиков, конечно, не представляется возможным, но скорее всего физические параметры приграничной зоны оказались мало пригодны для жизни и, так скажем, ориентирования на местности. Неудивительно, что многие из них погибли.
Но возвращаюсь к главному - я всё ещё не рассказал самого очевидного, хотя уже успел (сумбурно, снова сумбурно!) изложить свои ощущения от непосредственного контакта с Книгой. Мы, наш мир, всего лишь ещё одна страница в Книге неодетых, и, как мне кажется, тот момент, когда в их Книгу добавится следующая, новая страница и окончательно закроет нашу, уже близок, слишком близок. Не думаю, что они обладают какой-либо степенью контроля над происходящим, для них всё это лишь часть естественного порядка вещей, то, что всегда было и всегда будет, хотя они и осознают всю трагичность - возможно, они не в силах что-то изменить, хотя я надеюсь, что изменить положение вещей возможно и возможно, для этого им необходима наша помощь.
Вряд ли они все эти годы помогали нам выжить, восстановить и во многом даже превзойти предыдущий уровень развития нашей цивилизации просто так, во всяком случае, мне очень хочется верить в то, что во всём этом есть определённый смысл.
У меня нет пока каких-либо веских доказательств, только собственное восприятие, обострённое и изменённое продолжительным контактом с неодетыми, но я чувствую, что прав, и что выход есть. Поэтому я сейчас пойду к ним и буду задавать им вопросы до тех пор, пока не получу - не только информацию, но и конкретный, чёткий план действий.
Я знаю: иначе они просто не стали бы показывать мне свою Книгу.
(иначе бы мы никогда их не нашли)
___________________________
так получилось, что этот рассказ - текстовая основа моего нового арт-проекта, который пришёл ко мне практически вместе с началом блица, и невозможно было уже писать что-то другое (ааа! я думала, это будет маленький скромный арт-проект и небольшая пояснительная записка к нему!!). буду делать штуки из джинсы и проволоки, в отличие от текста, это будет такое искусство - я всё-таки не настолько крутой художник (пока ещё), чтобы вот так просто руками взять и собрать квантовые макрообъекты! но мы будем стараться и, если всё сложится, даже покажем всё, что успеем, на маленькой выставке в мастерской знакомой художницы, куда меня позвала другая знакомая художница, в последние выходные октября.
темы: все линии совпадают и мурал “трехкамерный дедушка” (его там нет, но он там необъяснимым образом есть!) vinah, значение некоторых слов в их языке еще не определено sap, правила безопасности для желающих ненадолго покинуть этот мир test_na_trzvst, дни полной ясности asia_datnova, всем огромное спасибо за темы и за игру, это ааа! и нереально круто вообще.
Я долго пытался начать писать научную статью или хотя бы исследовательский отчёт, который мог бы послужить основой для научной статьи и который требуется от меня после каждого успешного взаимодействия с целевым объектом, но всё, что случилось со мной во время последнего взаимодействия слишком неправдоподобно даже в сложившихся обстоятельствах, поэтому я никак не мог решить, с чего начать. Сидел, уставившись в пустую страницу блокнота, брался за карандаш, но начать - отчёт, статью, неважно - так и не получилось. Промучился почти трое суток, пока не понял, что должен рассказать об этом, просто писать слова одно за другим, и не важно, в каком формате, потому что некоторые детали уже стираются у меня из памяти, и я попросту боюсь, что мой мозг не в силах больше удерживать в себе эти невероятные события и предпочтёт логически и успокоительно объяснить и обесценить их самому себе вместо того, чтобы сохранить как есть - а этого я себе позволить не могу, и даже не ради себя, и не ради мистического (это неправильное слово, но другого я подобрать не могу, тут всё вообще крайне неохотно помещается в слова) опыта, который я получил, нет - здесь всё гораздо сложнее, и одновременно проще и страшнее, потому что речь идёт о будущем человечества.
Мы и раньше это понимали, конечно, ещё когда собирали команду и пытались рассчитать запасы топлива и шансы на выживание в открытом океане без доступа к системе спутниковой навигации, и тогда, когда благополучно и по счастливой случайности добрались таки до Америки, поймав закольцованную радиопередачу из Питтсбурга (город оказался почти полностью разрушен, передача велась на военной частоте из автоматически запечатанного бункера), и тогда, когда вопреки предупреждениям местных выживших отправились вглубь материка на поиски других следов нашей уже почти исчезнувшей цивилизации, и особенно когда обнаружили целевой объект, благодаря которому у нас появились неплохие шансы если не возродить человечество в его былом великолепии, то хотя бы не исчезнуть, не раствориться окончательно, оставив планету в полное распоряжение следующего доминирующего вида, каким бы он ни был (пока ещё трудно судить, прошло всего двадцать лет после Сдвига, но я готов спорить, что это будут - впрочем, неважно, я отвлекаюсь, ещё одна попытка сознания увести в пространные рассуждения о чём угодно, лишь бы не думать, не вспоминать о произошедшем). Понимали, но это наше понимание, толкавшее нас вперёд, кажется мне сейчас бледной тенью, наивным мировосприятием человеческого младенца, ещё не отягощённого бременем слов.
Но начну по порядку.
(здесь я чувствую непреодолимое желание хоть как-то увязать всё, произошедшее с нами с тех пор, как мы вступили в эти чёртовы джунгли Миннесоты, в единое целое, в связный - насколько это возможно - рассказ, не втиснутый в жёсткие рамки отчётов максимально возможной степени секретности. Я понимаю, что это, опять же, попытка моего сознания увернуться от того знания, которым оно обладает, но здесь я, пожалуй, не стану сопротивляться - возможно, последовательное изложение уже известных нам фактов поможет мне точнее уложить в слова свежеполученную информацию, подобраться к ней окольным путём и - может быть - достигнуть некоей новой, более подробной точки понимания произошедшего)
Питтсбург, точнее то, что от него осталось, был с трёх сторон стиснут подступающим океаном, а там, куда вода ещё не добралась, властвовала пустыня. Мы не думали, что найдём здесь выживших - раскалённое соляное желе вместо воздуха и отсутствие какого бы то ни было движения среди обветшалых обломков зданий явно и очевидно свидетельствовали о полной заброшенности и гибели всего живого - однако вскоре после захода солнца, когда мы решились, наконец, покинуть кондиционируемый воздух корабля, нас уже встречали местные жители. Они провели нас через юго-западную окраину города, и уже в полной темноте мы спустились в тоннель, который привёл нас к целой системе бункеров, построенных ещё во времена гонки вооружений на случай атомной войны. Выжившие рассказали нам, что они - не единственное подобное бункерное поселение на материке, но, скорее всего, бункерные поселения - единственные места, где люди смогли хоть как-то выжить. На момент нашей высадки они поддерживали контакт с ещё тремя поселениями, про других выживших ничего слышно не было, а ограниченные ресурсы и жёсткие погодные условия не позволяли им всерьёз заняться поисками.
Мы оказались первыми, кто добрался до них по воде, и они весьма удивились, когда узнали, что мы пришли из Сибири - они ожидали, что если кто и доберётся до бывших штатов, это будут жители Южной Америки или Канады (что было бы самым логичным, но Канадцев, за исключением тех немногих из выживших, кого Сдвиг застал в штатах, здесь не видел никто). Какое-то время у нас занял обмен данными, сверка информации по Сдвигу и положению дел на обоих материках. Результаты оказались, мягко говоря, неутешительными: выживших в Северной Америке было крайне мало - настолько, что наш корабль мог бы спокойно разместить жителей всех трёх поселений, если бы это входило в список наших непосредственных задач.
Про джунгли мы узнали от них же, и поначалу не придали этому факту особого значения - после Сдвига на планете, вероятнее всего, не осталось ни единой области, где климат был бы прежним. Говорили они про них мало и неохотно, чаще всего вскользь и быстро меняя тему, и подробности об этой аномалии вскрылись только тогда, когда мы объявили о своём решении отправить туда поисковую группу.
Никто из выживших не мог сказать наверняка, когда именно появились джунгли, однако, все сходились на том, что они именно появились, возникли из ниоткуда так, словно были всегда: огромные деревья с узловатыми корнями, увитые ползучими растениями, отдалённо похожими на помесь лишайников и склизкой плесени, подлесок из тёмно-зелёных, почти чёрных мясистых листьев, узких бледно-жёлтых стеблей выше человеческого роста и огромных папоротников (папоротники были единственным узнаваемым видом среди прочего многообразия флоры, абсолютно нехарактерной для северного региона страны). Какое-то время выжившие рассчитывали постепенно переселиться туда и даже посылали разведывательные группы, только из них почти никто не вернулся, а рассказы немногих вернувшихся были сбивчивы, запутаны и противоречили сами себе. Все они сходились только в одном: там, где были джунгли, никаких джунглей быть не могло в принципе - то есть, возможно, они выросли бы со временем в изменившихся климатических условиях, но столетние деревья не вырастают за одну ночь, даже если это ночь глобального сдвига, продолжавшаяся восемь недель.
Глава поселения до последнего пытался нас отговорить, приводил аргументы: если бы в джунглях кто-то выжил, они бы так или иначе дали о себе знать - отправили бы разведчиков для поиска других выживших, рабочего оборудования и продуктовых запасов или же вышли бы всей группой, какой бы она ни была, но за тринадцать лет (на тот момент) после Сдвига из джунглей так никто и не вышел. Нам показалось это очень странным - даже если предположить, что эти джунгли выросли внезапно в течение какого-то очень короткого отрезка времени, гибель абсолютно всех людей, проживавших на этой территории, статистически крайне маловероятна. К тому же ещё оставался неясным вопрос с Канадой - что там произошло? Неужели не осталось выживших? Или же джунгли представляли собой непреодолимое препятствие, так что выжившие канадцы оказались заперты на своей половине материка? Все эти вопросы, как и многие другие, из них проистекавшие, и определили наше окончательное решение туда отправиться.
В конечном итоге мы решили прислушаться к опыту местных и удвоить, а то и утроить меры безопасности, когда подберёмся непосредственно к джунглям. Первую часть пути мы проделали вместе с группой выживших, которые направлялись в ближайшее поселение неподалёку от Спрингфилда. Ехали ночью, чтобы избежать невыносимой дневной жары - как нам объяснили, все выжившие путешествовали исключительно по ночам, от укрытия к укрытию, а для того, чтобы обеспечить более надёжную связь между бункерными поселениями, искали и оборудовали укрытия по дороге на случай непредвиденных обстоятельств или путешествия пешком.
От Спрингфилда нас вызвался сопровождать один из тех, кто сумел вернуться из джунглей, высокий черноволосый мужчина средних лет и атлетического телосложения по имени Джексон Рест. Джексон сообщил нам, что в джунгли возвращаться он не жаждет, но отпускать нас вообще без провожатого - брать грех на душу, а этого он себе позволить не может. Мы условились, что он выведет нас примерно туда, откуда выбрался сам, и останется ждать нашего возвращения в заброшенном городке неподалёку, где он отсиживался несколько дней после своей вылазки, пока окончательно не пришёл в себя.
До Мэйсон Сити мы добрались относительно спокойно и без приключений, оборудовали там временную стоянку и на следующий день выехали в сторону границы штата - рано, ещё до рассвета, чтобы успеть добраться до джунглей, в которых дневной зной был, по словам Джексона, вполне переносим, и одновременно чтобы не плутать по джунглям в ночной темноте. Джунгли оказались именно такими, как нам их описывали - и совершенно, абсолютно невозможными в этой местности. Мы оставили машины под деревьями, несколько раз перепроверили настройки автоматических передатчиков, и с первыми лучами восходящего солнца вступили в джунгли.
Поначалу, и даже не поначалу, а большую часть пути в первый день мы были несколько разочарованы, потому что ничего необычного, никаких эффектов, описанных нам выжившими разведчиками, мы не наблюдали - просто шли, продирались сквозь джунгли, оставляли вешки с радиомаяками в качестве дорожной разметки через каждые двести метров и даже не встретили враждебной фауны, несмотря на обилие странных звуков вокруг нас. К вечеру разбили лагерь, попытались связаться с Джексоном по радио, но обнаружили, что радиоволны в джунглях искажаются и гаснут, почти не распространяясь - так, что мы с трудом смогли поймать самый ближний из наших радиомаяков. Посовещавшись, решили возвращаться наутро, поскольку обещали Джексону регулярно выходить на связь. Переночевали, опять-таки, без каких-либо происшествий, а, когда двинулись в обратном направлении, обнаружили, что легко ловим все наши маяки по мере приближения к ним, и вышли к машинам задолго до заката: идти обратно по уже расчищенному пути оказалось гораздо проще.
Бен, наш британский техник, пошарил в своих запасах и перемонтировал радиомаяки, слегка усилив сигнал, чтобы уж точно не заблудиться. Потом мы связались с Джексоном, описали ему ситуацию и сказали, что он может возвращаться обратно в Спрингфилд, на что он ответил, что в Спрингфилде ему особо делать нечего. Мы заночевали возле машин и наутро снова двинулись в джунгли.
Надо сказать, это был довольно утомительный поход: джунгли отличаются от обычного леса повышенной плотностью растительности, дорогу через которую необходимо в буквальном смысле прорубать, да ещё помимо прочего иногда приходилось обходить непреодолимые препятствия в виде гигантских валунов и поваленных деревьев, так что за неделю мы продвинулись гораздо меньше, чем рассчитывали. Изначально мы планировали идти прямо на север, чтобы хотя бы попробовать определить, как далеко продолжается полоса джунглей, однако вскоре обнаружили, что нас медленно, но неуклонно относит западнее. И вот тут была ещё одна странность, объяснение которой мы не нашли до сих пор, но, вероятно, теперь сумеем приблизиться к её разгадке. По нашим расчётам, мы должны были рано или поздно выйти к Миннеаполису, даже учитывая незначительное на тот момент отклонение от курса мы никак не могли пропустить настолько большой город или его развалины, но в этих чёртовых джунглях не было ничего, кроме джунглей: ни единой заброшенной фермы, ни асфальтовых дорог, пусть даже заросших тропической растительностью, ни ржавого дорожного знака - словом, ни малейшего следа человеческой деятельности, будто людей здесь никогда не существовало. Миннесота, конечно, не самый густонаселённый штат в стране, но не до такой же степени.
Мы обнаружили их (либо они нас, тогда мы считали, что именно что обнаружили, открыли их существование по счастливой случайности, сейчас же я уже не настолько в этом уверен - взять хотя бы наше отклонение к западу, я хочу сказать, что все эти валуны и другие непроходимые участки были там не просто так) ранним утром восьмого дня нашего путешествия. Наш медик Андрей, как оказалось, отлучился по нужде ещё до подъёма, а вернулся в лагерь через несколько часов - бледный, с вытаращенными глазами и без штанов. Он шёл прямо на нас, как будто в некотором умопомрачении, ничего не видя перед собой, прижимая к груди довольно объёмистый предмет очень странной формы. Совместными усилиями и с чрезмерной осторожностью мы смогли усадить его в тени деревьев, разговаривали с ним негромко и спокойными голосами до тех пор, пока он окончательно не пришёл в себя и не рассказал нам о том, что с ним приключилось.
В официальных отчётах всё было описано подробно, но в официальной научной терминологии, если же говорить нормальным человеческим языком, получается следующее: отойдя от лагеря по нужде, Андрей натолкнулся на выживших - одичавшее, по его словам, племя людей, которые говорили по-английски, но при этом не носили никакой одежды. Заговорили они с ним первые, называли его священным животным и ещё некоторыми непонятными словами, которых, по мнению Андрея, позже подтвердившегося экспертной оценкой, не существовало ни в одном другом языке. Когда Андрей переставал понимать, о чём они говорят, он просил их объяснить незнакомые слова, и они с лёгкостью делали это, используя нормальный, привычный нам английский для подробного разъяснения сложносочинённых странных понятий, объединяющих несколько идей и предметов, между которыми нормальный человек вряд ли сможет установить какую-либо связь - уже одно это само по себе должно было нас насторожить, но мы посчитали это всего лишь некоторой эксцентричностью, дополнительной опорой, которую сконструировал их явно пошатнувшийся во время катастрофы разум.
Мы строили различные догадки и предположения о том, кто они такие - люди, случайно оказавшиеся в одном месте, когда произошёл Сдвиг? Бывшие пациенты психиатрического заведения? Участники какого-либо культа? Догадок было, и по сей день остаётся великое множество, и все они в равной степени неправильны, но это я забегаю вперёд, а я обещал себе рассказать всё по порядку.
Андрей провёл среди племени несколько часов, в течение которых они уговаривали его «благословить их своей милостью» и «поделиться с ними священной шкурой», обещая взамен то, чего он желает больше всего на свете, а он пытался понять, чего же именно они от него хотят, пока до него не дошло, что этими странными и витиеватыми фразами они просят его отдать им свои джинсы. За всё время этого - самого первого в истории - взаимодействия Андрей не чувствовал никакой угрозы со стороны племени, наоборот, позже он описывал ощущение невероятного покоя и уверенности в том, что всё сложится наилучшим образом, и я, как человек, не единожды взаимодействовавший с племенем, могу подтвердить его слова - эти ощущения разной степени интенсивности испытывал каждый взаимодействующий. Когда Андрей понял, наконец, чего они от него хотят, он немедленно отдал им свои джинсы, а взамен получил тот самый странный свёрток, который он прижимал к груди всё время, пока рассказывал нам свою историю.
В свёртке, который оказался глиняным сосудом необычной формы, завёрнутым в тяжёлые плотные листья неизвестного растения, были аккуратно упакованы: шоколадный батончик фабрики «Красный Октябрь», пачка разноцветного детского пластилина и несколько десятков листов обычной офисной бумаги, на которых были отпечатаны подробные инструкции по сборке установки (включая схемы!), которую мы могли легко собрать из имеющихся у нас материалов (это очень важный момент, поскольку схема этого устройства не была чем-то традиционным или известным человечеству до Сдвига, сейчас я уверен в этом как никогда, хотя тогда мы посчитали, что нам посчастливилось заполучить некую секретную разработку военных) и которая была благополучно использована для связи и перезапуска системы спутниковой навигации и восстановления глобального доступа к ней.
Всё это время мы оставались на прежнем месте, конечно же - мы не могли идти дальше, не попытавшись помочь этим людям, вывести их к цивилизации, к тому, что от неё осталось, конечно, но всё-таки речь шла о выживании, мы должны были держаться вместе. В том, что странное племя джунглей Миннесоты состояло из людей, не сомневался никто - они выглядели совершенно обыкновенно, даже не одичавшими или заросшими, просто обычные люди, которые говорили по-английски без какого-либо явного акцента, чисто и ясно. Вот только они упорно продолжали называть нас «священными животными», а на все попытки объяснить им, что мы хотим вывести их из джунглей к людям отвечали улыбками и молчанием или повторяли свои просьбы о «священной шкуре».
Постепенно, оставшись в буквальном смысле без штанов, но став обладателями некоторого количества бесценной информации, которую, как мы считали прежде, человечество утратило навсегда, а также ряда разрозненных посторонних предметов, в том числе съедобных, мы окончательно поняли, что не сможем уговорить племя покинуть джунгли - но сможем, при правильном подходе, восстановить значительную часть знаний, утраченных во время Сдвига.
Мы собрали всё, что было можно, и отправились обратно. Решение держать проект в секрете было принято единогласно, Джексону и остальным в Спрингфилде мы сказали, что перемазались в чём-то липком и вонючем, поэтому нам пришлось выкинуть большую часть одежды, и наши слова приняли на веру - думаю, во многом потому, что предыдущие разведчики джунглей рассказывали гораздо более дикие истории, чем эта.
Посовещавшись с командой, оставшейся ждать нашего возвращения в Питтсбурге, мы решили возвращаться и немедленно собирать следующую экспедицию, благо теперь мы обладали куда большими ресурсами и даже могли снарядить второй корабль, чтобы вывезти всех выживших из Северной Америки, климатические условия которой лишь ухудшались со временем, а восполнение ресурсов не представлялось возможным.
С тех пор экспедиций было ещё три, текущая - четвёртая, я участвовал в каждой из них и стал экспертом - как, в общем, и каждый из нас, тех, кто согласился продолжать регулярно ходить через океан в Северную Америку, в джунгли Миннесоты, и вот уже я подобрался в своём рассказе непосредственно к моменту происшествия, и дольше тянуть невозможно - хотя меня тянет, ещё как тянет! Я хочу в подробностях рассказать о том, как мы перевезли все три поселения выживших американцев и обнаружили ещё два и их перевезли тоже, как нашли непонятно каким чудом уцелевшую деревушку в горах Южной Америки, как сумели постепенно наладить производство самых необходимых вещей, как научились заново практически всему, подобно человеку, очнувшемуся после долгой комы - рассказать о том, что у нас уже есть целых три настоящих, нормальных, обыкновенных города: с детскими садами, школами, больницами, магазинами и даже утренними и вечерними пробками на дорогах - в жизни бы не подумал, что буду скучать по дорожным пробкам! Рассказать о том, как мы приспособились к взаимодействию с племенем из джунглей Миннесоты, как обучили сами себя и небольшое число добровольцев целенаправленно хотеть вполне конкретных вещей, необходимых нам для того, чтобы продолжать восстанавливать цивилизацию, и использовали эти навыки при взаимодействиях с племенем, как постепенно - но вот я уже здесь, возле самой сути своего рассказа, и, кажется, я всё-таки не зря потратил столько времени на эти сумбурные записки (а они всё-таки довольно сумбурны, что бы я себе ни говорил о ясном и последовательном изложении), потому что понимаю сейчас гораздо больше, чем в самом начале, и понимаю, что не записать, не рассказать свой опыт я уже не могу.
(и, как нас учит племя джунглей Миннесоты, если тебе не хватает слов для описания существующих фактов и событий, придумай новые слова, просто придумай новые слова)
Постепенно мысль о том, что же именно делают люди племени с этой кучей джинсов, если они их не носят (за всё время нашего с ними контакта внешний облик их остался неизменным), захватила почти всё моё внимание, так, что мне приходилось прикладывать всё больше усилий, чтобы сосредоточиться на очередном пункте из бесконечного списка необходимого человечеству, а не на собственном любопытстве - и постепенно моё любопытство просачивалось сквозь годами наработанную технику осознанного желания, поэтому при каждом следующем взаимодействии люди племени рассказывали мне о своей - назову это религией, хотя эта сложная система понятий весьма далека от того, что мы привыкли считать религией, даже несмотря на то, что люди племени в своих рассказах пользуются религиозной терминологией.
Мне рассказали, что из «шкуры священных животных, посланных свыше», то есть из джинсов, они производят различные предметы, смысл и назначение которых я так и не сумел понять - они описывали их почти исключительно новыми словами, а когда разъяснили мне значение каждого из них, общий смысл высказывания окончательно меня запутал. В следующий раз они показали мне несколько предметов, но не разрешили их трогать - это оказались ни на что не похожие странные конструкции, собранные из лоскутов джинсовой ткани, пуговиц, шестерёнок и проволоки. Они были различного размера - от совсем маленьких, умещающихся в ладонь, до больших, доходящих им до плеч и чем-то напоминающих то ли неправильно собранную палатку, то ли гигантский макет осиного гнезда. Почти все они были выкрашены в разные цвета, некоторые были однотонными, на некоторых были изображены рисунки и даже написаны слова. Первое, что мне пришло в голову - что это их искусство, способ выразить себя, но когда я прямо их об этом спросил, они снова и снова повторяли уже знакомую мне фразу из новых слов, смысл которой мне так и не открылся.
Конечно же, я ждал каждого следующего взаимодействия со всё большим нетерпением.
Мне показывали новые и новые предметы, конструкция их то бесконечно усложнялась и повторялась в себе, то оказывалась предельно простой: квадрат из проволоки с немного неровными краями и единственная узкая полоска джинсовой ткани без надписей, выкрашенная белым, соединяющая две соседние его стороны; маленький цилиндр из джинсовой ткани с коротким отрезком проволоки, пронзающим его насквозь - и так далее, бесконечное множество предметов, не повторяющихся ни разу.
Когда я смотрел на эти предметы, я испытывал странные, ни с чем не сравнимые ощущения. Очень сложно их описать, поначалу это было немного похоже на то, как будто мой мозг помимо моей воли пытается расфокусировать взгляд и посмотреть на эти предметы таким же способом, как на «волшебные» три-дэ картинки, в которых спрятано объёмное изображение, составленное из множества одинаковых повторяющихся элементов, но при этом никакого дополнительного изображения я так и не видел. Потом, со временем, я начал различать некоторые проблески, как будто что-то мелькало в поле моего бокового зрения и пропадало, как только моё внимание переключалось туда. Потом добавились запахи, в большинстве своём приятные и смутно знакомые, и звуки, обрывки разговоров и мелодий и просто неопределённых шумов. Ещё через какое-то время все эти дополнительные эффекты пропали, будто их выключили, и всё, что я видел - это странные предметы из джинсовой ткани и проволоки, бесконечно перетекающие и меняющие свою форму в руках этих странных людей.
Они рассказали мне про свою главную реликвию - то есть, я говорю реликвию, потому что это самое близкое слово, но оно неточное, они использовали новое слово, которое они объяснили как «уникальное место или действие предмета, имеющего исключительное значение». Эта реликвия - книга, в которой «каждая страница посвящена миру», «every page is dedicated to а world» - я привожу тут английскую фразу, которой они воспользовались, дабы ничего не упустить. Они рассказали мне, что книга пополняется только в особых случаях, которые - «праздник и одновременно большое горе, которое неизбежно, как неизбежен конец всякого начавшегося пути» (это, конечно же, тоже новое слово и его объяснение).
Я немедленно загорелся желанием увидеть эту книгу. Никогда прежде я не хотел ничего с такой силой и ясностью. Я надеялся, что моё желание в достаточной степени проступило сквозь обязательный следующий пункт из списка и что книгу мне покажут при следующем взаимодействии, но этого не произошло. Когда этого не произошло и на следующий раз, я не выдержал и спросил их об этом. К моему удивлению, мне ответили (они редко отвечали на прямо заданный вопрос) - сказали, что это невозможно. Я провёл некоторое время в смятенных чувствах и попытках перестать думать о Книге, но всё было напрасно. Мой список, как и моя смена, подходили к концу, оставалось меньше десятка наименований (взаимодействия происходили нерегулярно и не каждый день), а моя жажда увидеть Книгу лишь крепла.
Во время следующего взаимодействия в глиняном сосуде со следующим пунктом списка оказался маленький, с палец, предмет из джинсовой ткани и проволоки. Я осторожно взял его в руки. Что-то во мне изменилось, каким-то неуловимым совершенно образом. Возможно, все предметы вокруг стали более чёткими или яркими. Или же звуки стали слышны отчётливее. Я до сих пор затрудняюсь сказать, что именно изменилось, но точно знаю, что изменилось - окончательно и бесповоротно. Я вертел маленькую текучую вещицу в руках, заворожённо глядя на неё, и сам не заметил, как заснул. Наутро этот предмет исчез из моей палатки - так, как будто его никогда не было.
А в следующий раз, в последний раз, четыре дня назад, мне показали Книгу.
Это было. Невозможно, они были совершенно правы - это было невозможно, и, вместе с тем, это было.
Книга, довольно толстая, каждая страница обрамлена проволокой и украшена различными пришитыми и приклеенными деталями, висела неподвижно в самом центре сложной и прозрачной джинсовой конструкции. Я видел только первую страницу. На ней было написано одно слово, «behold» и под ним - простенький, даже примитивный рисунок: две нити, красная и синяя, сходились к центру страницы из двух верхних углов и сплетались в сложный узел, после чего красная нить обрывалась, а синяя продолжалась дальше вниз, уходила за пределы страницы - и вверх тоже, и я заметил, что на этой синей нити сверху уже есть множество похожих разноцветных узелков, и все нити других цветов неизменно обрывались, а синяя длилась и длилась и длилась - бесконечно, а потом я коснулся страницы пальцами и больше не было примитивного рисунка на странице книги из джинсовой ткани и проволоки - и было всё и не было ничего и вспышки цвета света и голоса и музыка и глубокая, всепоглощающая печаль.
Я пришёл в себя уже в лагере, совершенно не помня, как сюда добрался, но самое главное я помню (гораздо яснее и чётче, чем хотелось бы, хотя я хочу, должен всё это помнить) - Книга и всё, что Книга означает. Мне хочется верить, что всё не случайно, что я - тот самый человек (я не утверждаю, что в чём-то исключителен, но нас осталось слишком мало, так что вряд ли среди всех выживших найдётся так уж много подходящих кандидатур), который оказался способен воспринимать и взаимодействовать, и, что самое главное - понять полученную информацию.
Как только я допишу этот рассказ, я отправлюсь к племени (хотя стоит ли их так называть - теперь, когда мне известно, что они - вовсе не племя, гораздо больше, чем племя), и больше всего на свете я буду желать получения ответов на свои вопросы, конкретных ответов на конкретные вопросы - и, думаю, я их получу и сумею расшифровать, по крайней мере, я очень на это надеюсь.
Кстати, совершенно внезапно меня озарило - я знаю, что случилось с первыми разведчиками. Они просто оказались там невовремя. Мне трудно судить сейчас, поскольку прошло значительное количество времени, но, похоже, граница двух пересекшихся миров (нашего и мира неодетых, я теперь буду звать их неодетыми, это же самое логичное, почему я не додумался до этого раньше) находилась в нестабильном состоянии достаточно долгое время после Сдвига, и любой человек, попавший в приграничную зону, подвергался воздействию флуктуаций границы. Определить, что конкретно произошло с каждым из разведчиков, конечно, не представляется возможным, но скорее всего физические параметры приграничной зоны оказались мало пригодны для жизни и, так скажем, ориентирования на местности. Неудивительно, что многие из них погибли.
Но возвращаюсь к главному - я всё ещё не рассказал самого очевидного, хотя уже успел (сумбурно, снова сумбурно!) изложить свои ощущения от непосредственного контакта с Книгой. Мы, наш мир, всего лишь ещё одна страница в Книге неодетых, и, как мне кажется, тот момент, когда в их Книгу добавится следующая, новая страница и окончательно закроет нашу, уже близок, слишком близок. Не думаю, что они обладают какой-либо степенью контроля над происходящим, для них всё это лишь часть естественного порядка вещей, то, что всегда было и всегда будет, хотя они и осознают всю трагичность - возможно, они не в силах что-то изменить, хотя я надеюсь, что изменить положение вещей возможно и возможно, для этого им необходима наша помощь.
Вряд ли они все эти годы помогали нам выжить, восстановить и во многом даже превзойти предыдущий уровень развития нашей цивилизации просто так, во всяком случае, мне очень хочется верить в то, что во всём этом есть определённый смысл.
У меня нет пока каких-либо веских доказательств, только собственное восприятие, обострённое и изменённое продолжительным контактом с неодетыми, но я чувствую, что прав, и что выход есть. Поэтому я сейчас пойду к ним и буду задавать им вопросы до тех пор, пока не получу - не только информацию, но и конкретный, чёткий план действий.
Я знаю: иначе они просто не стали бы показывать мне свою Книгу.
(иначе бы мы никогда их не нашли)
___________________________
так получилось, что этот рассказ - текстовая основа моего нового арт-проекта, который пришёл ко мне практически вместе с началом блица, и невозможно было уже писать что-то другое (ааа! я думала, это будет маленький скромный арт-проект и небольшая пояснительная записка к нему!!). буду делать штуки из джинсы и проволоки, в отличие от текста, это будет такое искусство - я всё-таки не настолько крутой художник (пока ещё), чтобы вот так просто руками взять и собрать квантовые макрообъекты! но мы будем стараться и, если всё сложится, даже покажем всё, что успеем, на маленькой выставке в мастерской знакомой художницы, куда меня позвала другая знакомая художница, в последние выходные октября.
темы: все линии совпадают и мурал “трехкамерный дедушка” (его там нет, но он там необъяснимым образом есть!) vinah, значение некоторых слов в их языке еще не определено sap, правила безопасности для желающих ненадолго покинуть этот мир test_na_trzvst, дни полной ясности asia_datnova, всем огромное спасибо за темы и за игру, это ааа! и нереально круто вообще.