Скончался диктор Игорь Кириллов
30 октября скончался знаменитый Центрального телевидения Гостелерадио СССР, советский и российский теле- и радиоведущий Игорь Кириллов. Ему было 89 лет.
«Печальная новость пришла незадолго до нашего эфира. Сегодня не стало Игоря Леонидовича Кириллова. Наш легендарный коллега, старший товарищ, для многих настоящий учитель», - сообщили на Первом канале, где он проработал более 60 лет.
Более 20 лет он вел программу «Время».
«И образ Игоря Кириллова мгновенно возникает перед глазами при упоминании слова «диктор». Он стал, пожалуй, самым узнаваемым ведущим, олицетворявшим эпоху советского телевидения. С интеллигентной внешностью, скромной улыбкой и фирменным голосом, по которому мы будем скучать. Игорю Леонидовичу было 89 лет», - отмечается в сообщении.
Кириллов на протяжении 30 лет вёл программу "Время" и другие информационные передачи, "Голубой огонёк", праздничные репортажи с Красной площади, работал не только диктором, но и комментатором, репортёром. Голос Кириллова до сих пор ассоциируется с самыми значительными событиями в жизни страны. Кириллов признавался, что главная дата для него не день рождения, а 27 сентября - тот день, когда он впервые вышел в эфир.
Игорь Кириллов родился в Москве 14 сентября 1932 года. В 1955 году окончил Высшее театральное училище имени М.С. Щепкина,. В 1955-1957 годах - актер Московского театра драмы и комедии (ныне Театр на Таганке).
С июля 1957 года начал работу на телевидении. Более 20 лет был диктором программы «Время», вел многие другие передачи, в том числе трансляции парадов на Красной площади. С 1968 по 1989 годы возглавлял дикторский отдел на Первом канале, с 1995-го был диктором-консультантом отдела телевизионного производства дирекции оформления эфира.
Последний раз вел программу «Время» 30 декабря 1989 года. Работал также в качестве комментатора, репортера, ведущего развлекательных программ.
Часто выступал с новогодним обращением к народу вместо руководства страны.
С 1965 года до конца 1980-х Кириллов вел (часто в паре с Шатиловой) телевизионную трансляцию парадов на Красной площади.
В последние годы он был диктором-консультантом отдела телевизионного производства дирекции оформления эфира «Первого канала».
В 1968 году Кириллову присвоили звание заслуженного, а в 1982-м - народного артиста РСФСР. В 1988-м он стал народным артистом СССР. Лауреат государственной премии (1977), кавалер различных орденов, в том числе «За заслуги перед Отечеством» III и IV степени. В 2001 году Кириллов получил почетный титул «Человек-эпоха».
На первой жене - Ирине Всеволодовне Кирилловой (1932-2004) - диктор женился в 1954 году. Ему было 11 лет, когда он познакомился со своей будущей женой и ее сестрой. Она также работала на телевидении - звукорежиссером. У них родились двое детей - дочь Анна (1961) и сын Всеволод (1971-2011). Анна окончила консерваторию, проживает в Германии, замужем за оперным певцом. Всеволод Кириллов специализировался на организации сафари в африканских странах, погиб от приступа панкреатита в Камеруне.
В 2012 году Игорь Кириллов женился второй раз - на Татьяне Александровне, которая моложе супруга на 34 года.
***
Хотел быть режиссером
Всесоюзно известного диктора на телевидение привела мечта стать режиссером. «Я хотел быть режиссером, за кадром, чтобы кричать там: внимание, мотор! Стоп!», - рассказывал Кириллов.
Телевизионную карьеру он начал с должности помощника режиссера. Через два с половиной месяца на Центральной студии телевидения объявили конкурс дикторов. В кадре тогда работали в основном женщины, мужчин не хватало. Игорь Кириллов, выпускник Щепкинского театрального училища, решил попробовать.
В апреле 1961-го именно Кириллов сообщит и о полете Юрия Гагарина. Больше 30 лет в эфире программы «Время» - только о самом важном. Всегда собранный и невозмутимый. Глядя в экран телевизора, зритель и представить себе не мог, каких порой невероятных усилий и нервов стоил каждый выпуск передачи», - отмечается в сообщении Первого канала.
«И в тот же день, не успев даже опомниться, уже вел свой первый прямой эфир на многомиллионную советскую аудиторию. А еще через неделю рассказывал всей стране новости поистине космического масштаба. На многие десятилетия он запомнил каждое слово того сообщения:
«3 октября 1957 года в Советском Союзе запущен первый искусственный спутник Земли».
«Болезнь скрывали»
Проработавшая более 50 лет вместе с Кирилловым телеведущая Анна Шатилова рассказала, что жена диктора Татьяна скрывала его болезнь.
«Я пять дней на связи с его женой, и что он в больнице, она скрывала, мне не говорила. Сейчас мне завотделом наш Шмаков сообщил, что Кириллов, оказывается, с 10 сентября в больнице, ему ампутировали ногу. И в результате заразился там коронавирусом уже и все… А шел на поправку», - сказала она.
В свою очередь, помощник Кириллова Сергей Рублев сообщил ТАСС, что диктор умер из-за возрастных хронических заболеваний.
Радиоведущего Игоря Кириллова похоронят на Новодевичьем кладбище в Москве. Об этом ТАСС сообщила его вдова Татьяна.
О том, как попал на телевидение
- Я всю жизнь, начиная с сознательного возраста, мечтал быть режиссером. Терпеть не мог работу в кадре. Мне хотелось быть за кадром, чтобы командовать, создавать что-то такое. Начитался в детстве много литературы о русском и зарубежном старом кино. Я представлял себе, что такое режиссер и старался идти по этой линии. Но со временем понял, что это не мое дело. Правда, понял это поздно. Почему ушел из театра? Я проработал положенные два года в московском Театре на Таганке. Это был небольшой районный театр драмы и комедии. Но я был разочарован работой, после малого театра районный театр разочаровывал меня по всем статьям. Актеры были замечательные, работы было не много, не очень интересной. И через два года я решил попробовать себя в режиссуре на телевидении.
У меня были подготовлены несколько режиссерских разработок, сценариев по моим любимым произведениям Чехова, Куприна, Мопассана, Твена. Я показал Сергею Петровичу Алексееву - главному режиссеру Центральной студии телевидения - и предложил свои услуги с вопросом «Нельзя ли мне поработать у вас режиссером?» Он посмотрел и сказал: «Конечно, можно. Но для того, чтобы стать режиссером, надо поработать помощником режиссера, потом ассистентом режиссера, потом режиссером третьей категории, потом второй, первой и если покажете себя, тогда вы будете режиссером-постановщиком». Я спросил, сколько на это уйдет лет? Он ответил: «Лет 25». А мне на тот момент было тоже 25 лет и я решил, что к 50 добьюсь цели. Начал работать помощником режиссера в музыкальной редакции. В это время у нас впервые за советское время прошел Международный фестиваль молодежи и студентов. Со всего мира к нам приехали юные посланцы. Действительно, это было хорошее время. Штатного диктора тогда не было на телевидении, приглашались наши коллеги с радио. Вообще не было ТН - теленовостей, а были ПИ - последние известия, как на радио. И приглашались дикторы радио, они прекрасно исполняли свою работу, как положено, перед микрофоном. Но им надо было платить гонорар, а студия была не очень богатая. Телевидению еще не такое серьезное уделялось внимание. И решили завести штатного.
Я выхожу из студии, а режиссер Сергей Александрович Захаров встречает меня и говорит: «О, пойдем. Через два часа у тебя эфир, мы уже с радио дикторов не вызвали». У меня ноги стали ватными. Я говорю: «Я ничего не умею, ничего не знаю, что делать?» Он сказал «Я тебя за два часа всему научу». И вот я вышел через два часа. У меня есть фотография этого страшного момента, которую я называю «За секунду перед расстрелом» - глаза навыкате, волосы дыбом. Ну что-то такое «провякал».
О профессии
Называлась наша профессия «дикторы», но мы выполняли не просто дикторские обязанности. Многие из нас были и журналистами, и корреспондентами, и репортерами, и ведущими постоянных рубрик - по вопросам, в которых были компетентны. Светлана Жильцова, например, потрясающе знала английский язык, вела уроки английского, и ее даже приглашали поработать на Би-би-си, в Лондон, вот такое у нее было замечательное произношение. Аллочка Данько была врачом по образованию и вела «Мамину школу». Сейчас, к сожалению, мало кто помнит их имена, но каждая из них представляла из себя интереснейшего человека. Хочу вспомнить и Юру Николаева, который до сих пор востребован. Он вел потрясающие передачи музыкального направления, они были очень популярны. Музыкальные программы, детские. С детьми всегда хорошо общался, не сюсюкал, мог найти общий язык, но при этом все равно он назывался диктором.
Еще до прихода Горбачева, еще в 60-х годах прошлого века, в программе «Время» наши друзья-соперники-журналисты решили избавиться от дикторов. Почти целый год программа шла в исполнении журналистов, но, правда, к концу 1968-го года все встало на свои места. А с приходом нового председателя Гостелерадио Сергея Григорьевича Лапина (возглавлял советское телевидение с апреля 1970 по декабрь 1985 года - прим. «Медузы») начался такой культ дикторов, что дальше ехать некуда. Это был период так называемого застоя. Может, этим можно объяснить то, что, когда произошла третья русская революция (как я ее называю) 1991-93 годов, профессию дикторов вычеркнули из нашего лексикона. Дикторов заменили телеведущие, журналисты.
О том, как хотел все бросить и уйти
Однажды, когда я хотел бросить все и уйти с программы «Время», наш председатель Гостелерадио Сергей Лапин порекомендовал мне приобрести впервые выпущенное на тот момент полное собрание сочинений Салтыкова-Щедрина. Я так и сделал. Многоплановость и мудрость, заложенная в языке этого автора, полностью изменила мое отношение к профессии. Главное, что я вынес из его произведений: «человек говорит об одном, думает другое, а произносит третье». С этой формулой я стал относиться к официальным сообщениям, которые мне приходилось зачитывать. Я стал стараться находить в них то зерно, ради которых они создавались.
О доверии
Мы играли роль с точки зрения политической, как вы говорите, или - идеологической. Конечно, диктор - это не просто профессия, это должны были быть люди, которые могли бы грамотно, убедительно, искренне доносить очень важные вещи. Те вещи, что составляли суть той жизни. Конечно, у нас была, может, несколько упрощенная роль - чтобы мы передавали не свои идеи, а идеи партии, идеи руководства страны. В этом заключался смысл. А потом это все сошло на нет…
Сейчас вы видите, что ведущие политических, информационных программ читают текст, который утвержден или даже написан самим выступающим (это не имеет значения) по суфлеру. Суфлер играет положительную роль - в том, чтобы соблюдать хронометраж, но, к сожалению, он снижает естественное, человеческое, свойственное каждому в его артистической природе. Поэтому такого живого, сопереживающего глаза, тональности мы уже не чувствуем. А вы заметили, что темп речи сейчас убыстрился? Ни во Франции так быстро не говорят, ни в Испании. Такое ощущение, что мы стали совершенно нерусскими людьми, ведь русская речь подразумевает раздумье, второй план, паузы…
А тогда перед зрителями были люди, которым можно доверять, верить, которые были искренни в том, о чем они говорят. Приведу такой пример. Однажды мы с моей партнершей в программе «Время» работали не на кремлевскую часть, как мы ее называем, а на «Орбиту» номер 1, то есть на Камчатку, Чукотку… И у нас было сообщение, что в Соединенных Штатах Америки произошло землетрясение, погибло много людей, несколько тысяч. Это было эмоциональное сообщение, но моя партнерша к этому отнеслась не то, чтобы формально, но с таким холодом, как будто где-то в курятнике погибло сто цыплят. И до чего же был внимателен зритель того времени! Она получила очень много писем. Мы думали, что вы - хороший, добрый человек, говорилось в них, а вы так отнеслись к тому, что произошло в Америке; пусть мы не дружим с Америкой, но ведь погибли женщины, дети, старики… Вот что значит правильное отношение к тому, что ведущий, диктор или комментатор говорит. Важно не просто нести информацию, а все-таки быть человеком, который вместе с вами сопереживает то, о чем вам рассказывает. Констататоры фактов и есть дикторы.
Я не хочу критиковать молодое поколение ведущих, но многие из них как раз напоминают Диктора Дикторовича и Дикторину Дикторовну, тех, что работают на вокзале: «С пятой платформы отходит поезд номер семь, Москва-Бердичев».
О цензуре на телевидении
У меня был страшный момент 1 сентября 1983 года, когда был сбит корейский «Боинг». Пришло сообщение, с которого и надо было начинать выпуск программы «Время». Честное, открытое сообщение о том, что это была наша ошибка, командования ПВО данного округа. И вдруг, буквально когда уже шла шапка программы «Время», прибежал выпускающий редактор Виталий Мирошников, белый как полотно. Он выхватил у меня этот текст и дал мне совершенно другую страницу, тоже ТАССовского материала - на первый пришло эмбарго из ТАСС. За то время, что шла шапка, я успел посмотреть только начало материала, как нас учила Ольга Сергеевна Высоцкая, и конец. У меня даже на какую-то секунду замерло сердце. Все было наоборот! Все было абсолютно наоборот! Другое совершенно сообщение! И настоящую правду об этом эпизоде, не очень приятную, зрители узнали только через тридцать лет. Вот такие бывали случаи. Но что делать, такое время было.
О любви
Мы с Ириной родились в одном родильном доме, жили и играли в одном дворе… Вообще-то я дружил со всеми тремя сестренками - Ириной, Татьяной и Наташей. Но с Ириной у нас появилась определенная симпатия друг к другу уже в старшем школьном возрасте. Поженились мы после войны, когда были студентами. Объединило еще и то, что у нас были близкие профессии: она работала звукорежиссером в «Останкино». Нам с Ириной всегда было о чем поговорить. Эту женщину я любил всю жизнь (Ирина Всеволодна Кириллова умерла в 2004 году - Прим. ред.).
Самым строгим моим критиком была Ирина. Ох, как она меня корила! Она же знала все мои крупные, средние и мелкие недостатки. Работа на телевидении нас настолько увлекла - как в болото мы зашли, из которого нельзя выйти. Может быть, нам надо было больше внимания детям уделять. Особенно младшему ребенку. Сыну, который рано ушел из жизни.
О самых счастливых минутах
Таких минут… Очень много. Не только минуты, но и годы даже! Молодость… Рождение дочери, которой сейчас уже пошел шестой десяток. О сыне уж я не говорю - большая радость была. Когда набегают минуты слабости, воспоминания обуревают, то очень многое вспоминается. Обидно, что так все быстро прошло… Но жизнь была замечательная. И я не жалею ни о чем.
(отсюда)
- Путь к вере, а также путь возрастания и укрепления в вере всегда состоит из каких-то этапов. Какие вехи Вашего духовного роста Вы могли бы вспомнить?
- Надо сказать, я человек по натуре довольно доверчивый - поэтому искренне верил многим положениям программы КПСС - как мы тогда говорили, «нашей партии». Это было нормально для человека того времени: мы получали вполне дозированную информацию сверху, ею и руководствовались. К тому же, сомнение в «истинах» партии закрывало дорогу на телевидение. Человеком церковным я, понятное дело, тогда не был. Но Вы знаете, и атеистом себя назвать тоже не мог. В 60-х годах повсюду - на заводах, на фабриках, в подъездах домов - висели такие «дацзыбао», которые назывались «Моральный кодекс строителя коммунизма». Состоял он из тринадцати пунктов. И вот когда я видел перед глазами эти тринадцать пунктов, аналогия с Десятью заповедями приходила на ум моментально! Потому что, по большому счету, этот кодекс был просто результатом виртуозной редакторской обработки основных библейских законов. Во всяком случае, в тот период мне очень хотелось думать, что советское общество идет по этически правильному пути. И, возможно, не без помощи каких-то внутренних механизмов сознания, я старался поверить в то, что желания партийного руководства в какой-то мере совпадали с установками, данными человечеству Богом. И то, что основные постулаты коммунизма могут совпадать с Десятью заповедями, было для меня крайне важным и казалось естественным. Как ни парадоксально, настолько же естественным, как верить в то, что коммунизм победит.
- Но Вы действительно считали оправданным сравнение Десяти заповедей с моральным кодексом? Или это была попытка примирить непримиримое?
- Конечно, абсурдно говорить, что коммунизм - продолжение христианства. В христианстве ведь главное - Христос, заповеди здесь вторичны, они действительно не больше чем рамки поведения. Но дело в том, что коммунизм уже тогда был для меня не тем, о чем говорили на съездах генеральные секретари. Наша идеология воспринималась мной как приближение к тому, о чем говорится в Библии. Коммунизм, по большому счету, есть просто призыв к следованию нормальным принципам человеческого общежития. А что это за принципы? Это и есть Десять заповедей - ведь именно они сформировали сегодняшнюю норму поведения. Ни в одной из них ведь нет ничего сверхчеловеческого, то есть в принципе невыполнимого.
- Вы считаете себя воцерковленным человеком?
- Скорее, нет. Регулярно бывать в церкви не получается. И это меня страшно угнетает. Наверное, надо было как-то иначе себя вести, по-другому наладить жизнь. Но… разные обстоятельства не дают возможности делать то, что надо. Причем, это не какие-то особые обстоятельства. Просто то, с чем живет каждый человек - страсти, пороки, недостатки…
Быть христианином - нелегко. И вся моя жизнь - это борьба с самим собой.
Это, кстати, особенно важно в моей профессии. Ведь на экране - я в этом убежден - должен появляться человек непременно положительный. И в жизни надо стараться преодолевать грехи, которые мешают быть нормальным человеком, а не просто скрывать их перед камерой. Потому что профессия телеведущего связана не с актерским мастерством - то есть, не с игрой в хорошего и доброго человека. Здесь надо быть самим собой - только в предлагаемых обстоятельствах. Ведь телевидение как рентген: высвечивает все качества человека. Поэтому духовная работа над собой телевизионщикам крайне необходима. А другого способа работать над собой, кроме как основываясь на религии, мне кажется, нет. И нужно чаще читать Евангелие. Мне кажется, неслучайно у нас есть сразу четыре Евангелия - каждый человек в каждом из них находит что-то для себя. Мне, например, кажется, что Евангелие от Иоанна звучит более современно, чем остальные. Но каждый выбирает по себе. А самое главное, мы не просто перечитываем Евангелие. Мы каждый раз заново вчитываемся в него. И когда оно по-настоящему проникает внутрь, возникает еще больше вопросов. Не к Евангелию - к себе.
(отсюда)
