Умер писатель Фазиль Искандер
Умер на 88 году жизни известный советский и российский писатель Фазиль Искандер. 87-летний писатель почувствовал себя плохо и потерял сознание. Родные вызвали «скорую помощь», но врачи помочь ему не смогли. Фазиль Абдулович умер не приходя в сознание. Врачи «скорой» констатировали биологическую смерть.
Искандер родился в Абхазии, и его творчество прекрасно вписывалось в доктрину о "дружбе народов". Родившийся в семье иранского капиталиста, советский писатель писал на первый взгляд как будто бы на безобидные темы, и еще он писал смешно - и советские руководители как бы не воспринимали его всерьез. В итоге литературная судьба Искандера сложилась удачно. Добрый, светлый писатель, в книгах которого были и юмор, и печаль, но не было "чернухи" и советского официоза. Себя Фазиль Абдулович считал русским писателем, много воспевавшим Абхазию. По-абхазски он не написал ничего. Выбор русской культуры для Искандера был однозначен...
Фазиль Искандер родился 6 марта 1929 года в Сухуми в семье бывшего владельца кирпичного завода иранского происхождения. В 1938 году отец будущего писателя был депортирован из СССР, с тех пор Искандер больше никогда отца не видел. Воспитывался родственниками матери-абхазки в селе Чегем.
Окончил русскую школу в Абхазии с золотой медалью. Поступил в Библиотечный институт в Москве. После трёх лет обучения перевёлся в Литературный институт им. А. М. Горького, который окончил в 1954 году.
В 1954-1956 годах работал журналистом в Курске и Брянске. В 1956 стал редактором в абхазском отделении Госиздата, где работал до начала 1990-х. С начала 1990-х постоянно жил в Москве.
Первая книга стихов «Горные тропы» вышла в Сухуми в 1957, в конце 1950-х годов начал печататься в журнале «Юность», также в изданиях «Литературная Абхазия», «Новый мир», «Неделя». Прозу начал писать с 1962. Известность к писателю пришла в 1966 году после публикации в «Новом мире» повести «Созвездие Козлотура». Позднее Искандер не раз возвращался к сатире - в годы перестройки все наперебой цитировали его афоризм: «Наш страх - это ваш гипноз», из философской сказки «Кролики и удавы».
В 1979 году участвовал в создании неподцензурного альманаха «Метрополь» (повесть «Маленький гигант большого секса»).
Главные книги Искандера: роман-эпопея «Сандро из Чегема», эпос «Детство Чика», повесть-притча «Кролики и удавы», эссе-диалог «Думающий о России и американец». А также популярны повести «Человек и его окрестности», «Школьный вальс, или Энергия стыда», «Поэт», «Стоянка человека», «Софичка», рассказы: «Тринадцатый подвиг Геракла», «Начало», «Петух», «Рассказ о море», «Дедушка» и другие произведения. Сюжет многих его сочинений разворачивается в селе Чегем, где автор провёл значительную часть своего детства. В новеллах Искандера много теплого веселья, которое легко перетекает в печаль, но никогда - в безысходность. А потому в его прозу погружаешься с удовольствием и живешь в ней, как в светлом и уютном доме, из которого не хочется уходить.
Сам Искандер восхищался поэзией Александра Пушкина и Иосифа Бродского, прозой Фёдора Достоевского и Ивана Тургенева. В 2011 году, в день своего 82-летия, Фазиль Искандер заявил: «Я - безусловно русский писатель, много воспевавший Абхазию. По-абхазски я, к сожалению, не написал ничего. Выбор русской культуры для меня был однозначен.
Наша классическая литература признана всем миром как самая совестливая. Мы редко задумываемся над тем, что это же настоящее чудо: за каких-то 70 лет - с 1820-го (начало зрелости Пушкина) до 1890-го (зрелость Чехова) - в России была создана поистине великая литература. Европейской культуре на подобный процесс понадобилось почти 500 лет. "Война и мир" и "Братья Карамазовы" - это не только непревзойденные художественные образцы, в них - суть тысячелетней христианской цивилизации».
Как общественный деятель, неоднократно выступал в защиту малочисленных народов. В 1989 году был избран от оппозиционных сил в составе 11 депутатов от Абхазской АССР в Верховный Совет СССР 12-го созыва. Избирательная кампания носила обострённый характер, но Ф. Искандер победил и работал депутатом до самороспуска Верховного Совета в 1991 году. В дальнейшем политикой больше не занимался. От первого президента Абхазии Владислава Ардзинбы деликатно дистанцировался.
Искандер удостаивался различных почетных наград, включая ордена «За заслуги перед отечеством» II, III и IV степеней, а также Государственной премии СССР, премии Правительства РФ, и Государственной премии Российской Федерации в 1994 и 2014 годах. Также являлся почетным членом Российской академии художеств.
Из интервью с Ф.Искандером:
- Вы ощущаете себя русским писателем?
- Для писателя его национальная принадлежность в конечном итоге определяется языком, на котором он пишет. Я пишу по-русски. И я - русский писатель, но певец Абхазии.
- Как к вам относятся соотечественники?
- Очень хорошо, они испытывают патриотизм и радость от того, что я открываю глаза широкому читателю на нашу маленькую Абхазию. Раньше я бывал в Абхазии каждый год, но после войны бываю намного реже. Хотя в прошлом году был и в этом - собираюсь. Когда я приезжаю, всегда общаюсь и с интеллигенцией, и с народом.
Серебряная монета «Фазиль Искандер» номиналом 10 апсаров из серии «Выдающиеся личности Абхазии»
- Вы скучаете по Абхазии?
- Остается какая-то ностальгия, но писателю она даже необходима, это делает его перо более лиричным и сильным.
Религиозные конфликты надуманы
- Почти все ваши герои - мусульмане, а вы - христианин. Как это сочетается?
- Христианство пришло в Абхазию в VI веке. Абхазия стала христианской, долгое время находилась под влиянием Византии, но в ХV веке Византия пала, и тогда началось сильное влияние Турции. Так возникло абхазское мусульманство. Абхазы действительно часто говорят: "Аллах", но это во многом условно. Я не видел в Абхазии ни одного мусульманского храма. Сейчас часть абхазов себя считают мусульманами, часть - христианами, хотя христианство развивается более бурно.
- Две религии легко сосуществуют в одном народе, на одной улице?
- Конечно, народ к этим вопросам относится просто. Все эти религиозные конфликты во многом надуманы.
Над погибшими не смеются
- Что дает вам, как писателю, чувство юмора?
- Я думаю, юмор дает очень многое. Юмор поправляет промахи жизни. Поэтому тексты, насыщенные юмором, так близки читателю.
- Однако русские классические писатели, как правило, серьезны. Почему это так?
- Я не думаю, что это так. Много юмора у Пушкина, своеобразный юмор есть у Достоевского. А у Гоголя! Совершенно гениальный юмор, хотя в итоге его трагическое мироощущение эту веселость поглотило...
- Наша политическая реальность - повод для смеха?
- Если над недостатками страны хочется смеяться, значит, страна еще может выздороветь. Если смеяться над недостатками страны не хочется, значит, она уже погибла. Над погибшими не смеются.
- А над чем вам хочется смеяться сегодня?
- Над очень многим. У нас - переходный период, мы движемся от тирании к демократии, много недостатков осталось от прежней жизни, сильно искажается внутренняя сущность демократии. Так что политикам нужно бороться за чистоту демократического государства, а не политики должны набираться терпения. А писатели могут смеяться над недостатками новой жизни, например, над фантастическим по своей наглости новым классом чиновников - буржуа...
Поэзия достигнутой гармонии
- Вы пишете и стихи, и прозу, кто же вы в большей степени - поэт? Писатель?
- Я над этим не задумываюсь. Я начинал как поэт, издал несколько поэтических книг. Прозу начал писать сравнительно поздно, в тридцать лет. Но постепенно проза все больше и больше меня захватывала, основное время стало уходить на прозу, хотя и с поэзией я не прощался. До сих пор пишу и стихи, и прозу.
- В одном из эссе вы написали, что существует литература дома и литература бездомья. Сегодняшнюю литературу можно оценить по этим критериям?
- Я думаю, всю мировую литературу можно оценивать по этим критериям, сегодняшнюю - тоже. Если вы помните мои рассуждения, в русской литературе довольно четко проявилась поэзия дома и бездомья. Пушкин - дом, рядом Лермонтов - бездомье, Толстой - дом, рядом Достоевский - бездомье. Ахматова - дом, Цветаева - бездомье. Это совсем разные типы. Писатель дома бывает мудрее, писатель бездомья бывает умнее. Писатель бездомья не задумывается о доме, пока он не гармонизировал весь мир. А писатель дома видит гармонию в доме и пытается постепенно гармонизировать все вокруг. То есть это поэзия достигнутой гармонии и поэзия тоски по гармонии.
- Вы проснулись утром. Ваша первая мысль?
- Я просыпаюсь с одной и той же мыслью: удастся ли мне сегодня поработать творчески?
- Над чем вы работаете сейчас?
- Понемногу что-то записываю, мысли, афоризмы.
- Из каких побуждений вы пишете?
- В творчестве главное - это внутренняя потребность, но эта внутренняя потребность в какой-то мере редактируется чувством долга. Я считал всегда своим долгом помогать человеку взбодриться в этой трудной жизни и быть достаточно добрым, достаточно честным. А вообще конечная задача искусства, как и религии, - очеловечивание человека.
(отсюда)
На сложные вопросы Искандер, как истинный мудрец, порой дает ответы, неожиданные в своей простоте.
Лидия Графова: Фазиль Абдулович, когда вы еще были депутатом горбачевского съезда, мы делали с вами беседу о совете мудрецов. Вы тогда выдвигали весьма наивную идею о создании некого надправительственного совета из безукоризненно честных авторитетных людей, которые будут насаждать в обществе и во власти законы совести.
Фазиль Искандер: Я и сейчас думаю, что совесть - самое главное. Мы вслед за Марксом заблудились, считая, что экономика это базис, а все остальное - надстройка. Тысячелетний опыт человечества, все религии мира утверждают, что как раз наоборот: именно совесть - базис, а экономика - одна из важнейших надстроек. Вот та же рыночная экономика, она может хорошо работать при более или менее здоровом состоянии базиса. А экономика без базиса совести - это зверинец с открытыми клетками, что мы и видим сегодня у нас.
Нас ждут трагические неудачи, пока мы не осознаем, что фундаментом человеческой жизни и целого государства является совесть. Разбуженная совесть - самый грандиозный источник человеческой энергии.
Графова: Раньше говорили: по закону и по совести. Теперь про совесть уже как-то и не принято говорить.
Искандер: Если бы самые идеальные законы автоматически ограничивали аморальные поступки человека, от этого могла бы захиреть совесть, разгруженная законами. И не устремится ли тогда бессовестность человека в такие области, куда не может проникнуть никакой закон?
Мы знаем, что отдельные люди поддаются воспитанию, но человечество в целом не воспитуемо. Божественный парадокс существования состоит в том, что мы, зная, что человечество не воспитуемо, должны жить так, как будто оно воспитуемо. Иначе наступит хаос.
В Евангелии Христос проявляет несвойственное ему беспокойство, когда видит в людях недостаток веры. Он как бы заранее подозревает, что эта человеческая слабость может оказаться роковой.
Графова: Вы говорите об энергии разбуженной совести, но как и кто ее может разбудить?
Искандер: Воля к добру заставляет знакомые слова сверкать заново, а вот то, что мы часто слышим от высокопоставленных чиновников, звучит вяло и неаппетитно. Слушая такие речи, не только человек, даже котенок не спрыгнет с табуретки. Гумилев писал, как "дурно пахнут мертвые слова". А живые слова, способные разбудить чью-то спящую совесть, может и должна, конечно, сказать интеллигенция. Настоящий интеллигент - это человек, для которого духовные ценности обладают материальной убедительностью, а материальные ценности достаточно призрачны.
Интеллигентного человека бывает легко обмануть и ограбить в жизни, но настолько же трудно его ограбить в духовном отношении. Потеряв многое, почти все, культурный человек по сравнению с обычным оказывается крепче в сопротивлении жизненным обстоятельствам. Богатства свои он хранит не в кубышке, а в Банке Мирового Духа. И, многое потеряв, он может сказать, да и говорит себе: я ведь еще могу слушать Бетховена, перечитать Пушкина и Толстого - значит, далеко не все потеряно.
Сохранить чистоту своей совести при советской власти было легче, чем сегодня. Тогда зло было с достаточно четко очерченными границами. Если ты вопреки своей совести переходил эти границы, то ты знал, что делал. Это было свободным проявлением твоей личной воли и потому не слишком страшно.
Сегодняшнее зло расплывчато и потому страшней. Что будет со страной, что будет с нами - никто не знает. При советской власти была уверенность, что хуже не будет. Сейчас такой уверенности нет. Советская власть, загнав нас в яму, тем самым оградила нас от пропасти.
Вербовка в органы большого количества людей развращала население и заставляла многих бояться друг друга. Это и нужно было тоталитарному государству. Один мой лихой знакомый рассказывал, что когда его начали вербовать, он согласился, но потребовал, чтобы ему ежемесячно платили довольно большие деньги. Его безболезненно прогнали. Может быть, решили, что он уже достаточно развращен.
Когда стена коммунизма обрушилась, коммунисты сначала растерялись, потом взяли себя в руки, надели на себя спецовки демократов и стали руководить очистительными работами: "Вот эти обломки в эту кучу. А эти обломки мы будем продавать, и не ваше дело, кому и за сколько мы их продадим. Это наши обломки". И люди стали покорно разносить обломки стены. И никто не обратил внимания, что обломки, которые сваливались в кучу, все больше и больше напоминают новую стену. Стену несвободы.
Сегодня некоторые крупные чиновники, когда их видишь по телевизору, невольно выдают свою уголовную сущность. Походка, рукопожатие, поцелуи, улыбки. Они по ту сторону закона и каждым движением как бы выражают свою тайную иронию над побежденным законом, а дополнительно еще и радуются, что эта их ирония, насмешка над нами не ловится законом: вот видишь, а ничего ведь не докажешь.
Графова: Герои ваших книг такие естественные, свободные люди. Как бы вы определили, что такое свободный человек?
Искандер: Свободный человек - это человек, чуткий к свободе другого, и потому он свободно и непринужденно самоограничивается. Понять свободу, как вещь для собственного потребления - все равно, что сказать: "Я щедрый человек. Я хорошо угостил себя".
Ну а мой Чегем - это тоска по цельной жизни и по цельным характерам. Обломки этой цельной патриархальной жизни я еще застал в своем чегемском детстве. Из них я строил свой литературный дом. Юмор, ирония, сатира, лирика и сама правда, даже в ее высшем смысле, для меня имеют значение только тогда, когда поднимают и укрепляют дух человека. Похожая мысль есть у Мандельштама. Он говорит: если поэзия не лечит, значит, это не поэзия. Ничто так не радует, как если ты вдруг узнаешь, что твою заветную мысль уже высказал другой. Значит, она объективна.
Графова: С каким желанием вы садитесь за письменный стол?
Искандер: Творческий аппетит приходит ко мне только тогда, когда я в том или ином сюжете нахожу угол сопротивления распаду. В остальных случаях писать мне лень. К лепету многих литературных новаций отношусь скептически. Думаю, что воля к добру и разуму должна господствовать над любым жизненным абсурдом. Нельзя забывать афоризм Шопенгауэра: кто ясно мыслит, тот ясно излагает.
Графова: Вы упомянули Шопенгауэра, а мне вспомнились ваши интересные рассуждения о Ницше.
Искандер: Вот представим, что знаменитое изречение Ницше: падающего толкни - стало бы государственным законом. Скольких не падающих толкали бы... "Он же не падал, почему ты его толкнул?" - "А мне показалось, что он падает". Марксизм, в сущности, и есть ницшеанство, только без его поэзии. В роли сверхчеловека выступает диктатор. Его главный лозунг: вокруг нас враждебное окружение, мы должны толкнуть их. И толкали как могли. В результате развалились сами, причем без всякого внешнего толчка. Это лишний раз напоминает нам о том, что каждый человек и каждое общество прежде всего должны быть озабочены собственной устойчивостью. Сосредоточившись на мысли о чужой неустойчивости, и отдельный человек, и общество невольно забывают о собственной устойчивости.
Графова: Сегодня идет много споров о том, можно ли было сохранить Советский Союз...
Искандер: Распад Союза я считаю огромной трагедией - распалась по-живому реально существовавшая человеческая общность. Вот сын недавно меня спросил, испытывал ли я дискомфорт из-за того, что отношусь, как теперь считается, к "лицам кавказской национальности". Да никогда раньше у нас таких глупостей не было!
Графова: Так что же теперь случилось с советской дружбой народов?
Искандер: Неумение народа ладить с другим народом есть продолжение неумения ладить человека с человеком. Да что тут винить народ! Нет предела подлости той интеллигенции, которая не только не способствует смягчению нравов, развитию народной самоиронии, а нагло зарабатывает дешевую популярность, разжигая националистические страсти.
Определить национальный характер бывает не под силу даже величайшим умам. Но чем примитивней человек, тем он пристальней разбирается в "чистоте" крови. Хочется что ли скинуть на предков свои обиды и неудачи? А ведь в сущности национальных характеров нет, есть национально окрашенные добродетели и пороки. Иногда они так густо окрашены, что действительно кажутся национальными характерами.
Вообще-то национальный гений обладает парадоксальным свойством. Как французы повлияли на Пушкина - мы знаем. Как Шиллер повлиял на Достоевского - мы знаем. Как Достоевский повлиял на всю новейшую мировую литературу - мы знаем. Но вот ведь что выясняется: предварительным условием углубленного национального самосознания является знание чужого, прививка чужого. То, что либеральная политика (мысль о сближении народов) стремится доказать риторически, культура на практике уже давно доказала.
Графова: Вы говорите о взаимообогащении культур, но сегодня во многих европейских странах паника: политика мультикультурализма, считается, провалилась. Особенно накалились страсти в Германии.
Искандер: Думаю, в Германии эти страсти скоро остынут. Как раз Германия имеет очень сильную прививку против национализма. После поражения в войне Германии повезло с условиями для покаяния. Нация, считавшая себя непобедимой высшей расой, потерпела полный крах. В условиях чудовищной наглядности этого краха - развалины тысяч городов, голод, миллионы убитых и искалеченных - происходило покаяние. Немцы опомнились: так это мы непобедимая высшая раса? Такой расы нет и не может быть. Мы должны возвращаться, склонив повинно головы, в семью человечества. Происходило действительное всенародное покаяние. К тому же Германии повезло с Аденауэром и блестящими экономистами. Впрочем, просто ли повезло? Скорее всего, чудо экономического возрождения ФРГ стало следствием покаяния. Та самая энергия разбуженной совести.
У нашей же страны не было таких наглядных признаков краха. Жить при советской власти было трудновато, но ведь и всегда было трудновато. Крах СССР был психологическим шоком для правящей номенклатуры. Власти, конечно, видели, что система исчерпала себя, не работает, но были бессильны что-то исправить. А вот народу это приближение трагедии было почти незаметно. Психологический крах у народа наступил давно, простые люди привыкли к безнадежности, отчаялись. И народ подлечивался водкой. Знаете, вся Россия - это пьющий Гамлет. И бессмысленно было упрекать советского человека: вот ты верил в коммунизм, а теперь, видишь, что получилось. Он же мог ответить: да я в коммунизм давно не верю, если и верил когда-то, то совсем чуть. Так в чем же нам каяться? К общенародному покаянию приходят или при чудовищной наглядности наделанных бед, или при достаточно чуткой религиозной культуре. Чтобы каяться в безбожии, нужна ведь искра божья, а где ее взять?
Графова: А сегодня вместо покаяния больше половины населения нашей страны одобряют лозунг "Россия для русских".
Искандер: По-моему, патриотизм - это театр, где вход без билетов. И у каждого зрителя есть шанс стать актером. Одни именно по этим причинам бегут туда, а другие именно по этим причинам смущаются и проходят мимо.
Современное человечество болеет многими болезнями, и одна из эпидемий - национальный вопрос. Вот смешной эпизод: мой немецкий переводчик, прочитав "Сандро из Чегема", вдруг спросил: "Эндурцы - это евреи?" Я даже растерялся от недоумения, но потом оказалось, что этот вопрос возбуждает любопытство разных народов. А ведь эндурцев и кенгурцев я придумал еще в детском саду. Мой любимый дядя хохотал над моими рисунками, где я изображал бесконечное сражение двух придуманных племен. Потом любимый дядя погиб в Магадане, а эти придуманные народы всплыли в романе как названия двух районов Абхазии. Впрочем, поиски и выявление среди людей "эндурцев" и есть первый признак самих эндурцев. Позднейший лозунг: "Эндурское - значит отличное!" - ко мне никакого отношения не имеет.
Графова: Получается, "эндурцами" могут быть представители любой нации?
Искандер: "Эндурцы" - это и наш предрассудок (чужие), и образ дурной цивилизации, делающей нас чужими самим себе. Однажды мы можем проснуться, а кругом одни "эндурцы". Правда, из этого не следует, что мы не должны просыпаться. А следует, что просыпаться надо вовремя.
Цитаты из произведений:
Человек устает бороться и делает вид, что он помудрел.
То, что мы собираемся сделать завтра, делает нас сегодня такими, какие мы есть.
Самоубийство - следствие ощущения личного краха.
Природа предлагает нам свою мудрость, а не навязывает ее нам.
Современный человек чувствует неустойчивость всего, что делается вокруг него. У него такое ощущение, что все должно рухнуть, и все почему-то держится.
Человек, который все имел, а потом все потерял, еще сорок лет чувствует себя так, как будто он все имеет. А человек, который был нищим, а потом разбогател, еще сорок лет чувствует себя так, как будто он нищий.
У человека есть еще одна возможность быть счастливым - это умение радоваться чужому счастью. Но взрослые редко сохраняют это умение.
Кролик, переработанный удавом, превращается в удава. Значит, удавы - это кролики на высшей стадии своего развития. Иначе говоря, мы - это бывшие они, а они - это будущие мы.
Там, где много говорят о победах, или забыли истину, или прячутся от нее.