Про Мэрилин Робинсон
За тридцать лет Мэрилин Робинсон (Marilynne Robinson) написала всего три романа, но имеет репутацию одного из заметных и влиятельных современных писателей, как пишущих на английском языке, так и вообще. В частности, её романы регулярно входят во всякие списки лучших книг по разным версиям (последний -- 20 лучших книг 21-го века; что характерно, её включили и критики, и читатели). На снимке она тоже изображена с призом:
Первый роман Робинсон Housekeeping (по-русски его называют "Домашнее хозяйство", а иногда "Домашний очаг") был опубликован в 1980 году. В 1982 года он вошёл в список финалистов Пулитцеровской премии, которую ей всё же не дали (а дали Джону Апдайку за роман "Кролик разбогател"; интересно, что его стремительно перевели на русский, и я успела его прочитать в советское время в "Иностранке"; а вот Робинсон, насколько мне видно, не перевели до сих пор, и это явное упущение). Впрочем, "Домашнее хозяйство" не осталось без награды -- ему присудили премию фонда Хемингуэя (Hemingway Foundation/PEN Award) -- как лучшему первому роману.
Понадобилось ещё 24 года, чтобы созрел и написался второй роман Gilead (как пишется, так и слышится -- "Гилеад", это название вымышленного городка). Вот ему уже дали Пулитцера в 2005 году.
За третий роман, Home ("Дом"), который вышел довольно быстро после второго (что в общем и немудрено, потому что она не рассталась с героями предыдущей книги, и написала как бы о том же самом, только "с другой стороны") ей дали британскую премию (Orange Prize), которую дают только женщинам, пишущим на английском языке.
В промежутках между романами она не молчит, а пишет статьи и эссе, сборники которых выходили в разные годы, а последний из них она, в частности, представляла у гостях у Джона Стюарта: The Daily Show with Jon Stewart. В своей публицистике она занимает очень непопулярную позицию. Её можно назвать защитницей религии, и тут она продолжает дело Честертона и Клайва Льюиса. В отличие от них, она человек современный, информированный обо всех последних научных достижениях и открытиях, плюс женщина (оба этих прекрасных мужчины были всё-таки патриархальны до мозга костей, и это сильно ослабляет их позицию, по крайней мере сейчас). Она не спорит с наукой, а считает, что у религии и науки по большому счёту нет противоречий. Ну, и хочет, чтобы гладиаторы по обеим сторонам баррикад повысили уровень дискуссии (по-видимому, она считает, что тогда-то "искусственные противоречия" и исчезнут).
Романы её совершенно необыкновенные. В них сравнительно мало действия, но от них не оторвёшься из-за огромного внутреннего напряжения, которое накапливается исподволь. А ещё она умеет заметить и сформулировать такое, что "понимаешь, но сказать не можешь". Главное, чем она занимается в своих книгах -- это наш внутренний мир (удивительно, но факт: у самых разных людей многие вещи внутри совпадают; причём, тут неважно, кто мы, где и когда, а в том, умеем ли мы и хотим ли мы их замечать и осознавать) и всякие вечные вопросы типа смысла жизни, которые она ставит не дидактично, а очень тонко и при этом вполне "приземлённо", естественно. Ну, и ещё она мастерица слова (её тексты не кажутся написанными, а льются сами собой) и большая художница (незабываемые сцены, картины, образы, характеры...).
Так что присоединяюсь к довольно неожиданным словам автора интервью-рецензии в "Санди Таймс" после выхода "Дома": Now let me be clear - I’m not saying that you’re actually dead if you haven’t read Marilynne Robinson, but I honestly couldn’t say you’re fully alive. Перевожу, как умею: "Я не хочу сказать, что вы прям таки мертвы, если не читали Мэрилин Робинсон, но я не могу ручаться, что вы живёте в полной мере, если вы её ещё не читали".
К слову, тут уместно повторить, что, похоже, по-русски её ещё не издавали, и очень жаль.
PS И ещё пару слов собственно про книги. Два последних её романа представляют собой диптих, и посвящены, можно сказать, одной расширенной семье и её соседям. В центре там конфликт поколений, главным образом, отцов и сыновей. Один из отцов -- протестантский священник, так что там много про религию в самых разных аспектах, включая даже хозяйственный, и это, к слову, весьма интересно и глубоко -- даже, скажем, мне, считающей себя скорей атеисткой и агностиком. Как говорится, не в религии дело, а в том, зачем она людям. Во второй книге появляется важный персонаж, дочь и сестра в одном лице. Взгляд с её стороны очень сильно проясняет картину, делает её более полной. А в самом конце открывается некая тайна, которая оказывается связана с ещё одной женщиной. Т.е. приз Оранж тут очень даже причём, несмотря на как бы мужскую тематику.
А вот первый роман, Housekeeping, стоит особняком. Он какой-то поразительно женский, в нём практически нету действующих лиц мужского пола, и это не воспринимается как недостаток -- как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Как говорится, нету и не нужно, не до них тут. Недаром этот роман регулярно включают в списки книг, которые нужно прочитать каждой женщине -- ну, по крайней мере англоязычном мире.
Первый роман Робинсон Housekeeping (по-русски его называют "Домашнее хозяйство", а иногда "Домашний очаг") был опубликован в 1980 году. В 1982 года он вошёл в список финалистов Пулитцеровской премии, которую ей всё же не дали (а дали Джону Апдайку за роман "Кролик разбогател"; интересно, что его стремительно перевели на русский, и я успела его прочитать в советское время в "Иностранке"; а вот Робинсон, насколько мне видно, не перевели до сих пор, и это явное упущение). Впрочем, "Домашнее хозяйство" не осталось без награды -- ему присудили премию фонда Хемингуэя (Hemingway Foundation/PEN Award) -- как лучшему первому роману.
Понадобилось ещё 24 года, чтобы созрел и написался второй роман Gilead (как пишется, так и слышится -- "Гилеад", это название вымышленного городка). Вот ему уже дали Пулитцера в 2005 году.
За третий роман, Home ("Дом"), который вышел довольно быстро после второго (что в общем и немудрено, потому что она не рассталась с героями предыдущей книги, и написала как бы о том же самом, только "с другой стороны") ей дали британскую премию (Orange Prize), которую дают только женщинам, пишущим на английском языке.
В промежутках между романами она не молчит, а пишет статьи и эссе, сборники которых выходили в разные годы, а последний из них она, в частности, представляла у гостях у Джона Стюарта: The Daily Show with Jon Stewart. В своей публицистике она занимает очень непопулярную позицию. Её можно назвать защитницей религии, и тут она продолжает дело Честертона и Клайва Льюиса. В отличие от них, она человек современный, информированный обо всех последних научных достижениях и открытиях, плюс женщина (оба этих прекрасных мужчины были всё-таки патриархальны до мозга костей, и это сильно ослабляет их позицию, по крайней мере сейчас). Она не спорит с наукой, а считает, что у религии и науки по большому счёту нет противоречий. Ну, и хочет, чтобы гладиаторы по обеим сторонам баррикад повысили уровень дискуссии (по-видимому, она считает, что тогда-то "искусственные противоречия" и исчезнут).
Романы её совершенно необыкновенные. В них сравнительно мало действия, но от них не оторвёшься из-за огромного внутреннего напряжения, которое накапливается исподволь. А ещё она умеет заметить и сформулировать такое, что "понимаешь, но сказать не можешь". Главное, чем она занимается в своих книгах -- это наш внутренний мир (удивительно, но факт: у самых разных людей многие вещи внутри совпадают; причём, тут неважно, кто мы, где и когда, а в том, умеем ли мы и хотим ли мы их замечать и осознавать) и всякие вечные вопросы типа смысла жизни, которые она ставит не дидактично, а очень тонко и при этом вполне "приземлённо", естественно. Ну, и ещё она мастерица слова (её тексты не кажутся написанными, а льются сами собой) и большая художница (незабываемые сцены, картины, образы, характеры...).
Так что присоединяюсь к довольно неожиданным словам автора интервью-рецензии в "Санди Таймс" после выхода "Дома": Now let me be clear - I’m not saying that you’re actually dead if you haven’t read Marilynne Robinson, but I honestly couldn’t say you’re fully alive. Перевожу, как умею: "Я не хочу сказать, что вы прям таки мертвы, если не читали Мэрилин Робинсон, но я не могу ручаться, что вы живёте в полной мере, если вы её ещё не читали".
К слову, тут уместно повторить, что, похоже, по-русски её ещё не издавали, и очень жаль.
PS И ещё пару слов собственно про книги. Два последних её романа представляют собой диптих, и посвящены, можно сказать, одной расширенной семье и её соседям. В центре там конфликт поколений, главным образом, отцов и сыновей. Один из отцов -- протестантский священник, так что там много про религию в самых разных аспектах, включая даже хозяйственный, и это, к слову, весьма интересно и глубоко -- даже, скажем, мне, считающей себя скорей атеисткой и агностиком. Как говорится, не в религии дело, а в том, зачем она людям. Во второй книге появляется важный персонаж, дочь и сестра в одном лице. Взгляд с её стороны очень сильно проясняет картину, делает её более полной. А в самом конце открывается некая тайна, которая оказывается связана с ещё одной женщиной. Т.е. приз Оранж тут очень даже причём, несмотря на как бы мужскую тематику.
А вот первый роман, Housekeeping, стоит особняком. Он какой-то поразительно женский, в нём практически нету действующих лиц мужского пола, и это не воспринимается как недостаток -- как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Как говорится, нету и не нужно, не до них тут. Недаром этот роман регулярно включают в списки книг, которые нужно прочитать каждой женщине -- ну, по крайней мере англоязычном мире.