Всем уже надоевший креационизм
Поучаствовал в борьбе с креационизмом. Ни за что бы не стал влезать в этот бесперспективняк, но один мой хороший знакомый попросил написать отзыв на рукопись другого хорошего знакомого... Итак, вот рецензия, без вводного и заключительного абзаца:
<...> В 1-й части суммируется библейское и святоотеческое учение о сотворении мира. Ее недостатком надо считать то, что автор, говоря о святоотеческом учении, совершенно умалчивает о картине мира, имевшей место в античной науке и ее соотношении с патристикой. Вызывает удивление тот факт, что в работе ни разу не упоминается, например, Аристотель, работы которого, в том числе биологические, многие века составляли фундамент общей образованности. Тем более, что в последующих частях автор упоминает таких философов, как Фалес, Анаксимандр и др., влияние которых на средневековую мысль было практически нулевым.
Во 2-й части излагаются геологические и палеонтологические данные по истории Земли и жизни на ней. Здесь автор продолжает игнорировать существование античной науки, заявляя, что: "от ветхозаветной древности до позднего средневековья человечество вполне удовлетворялось теми познаниями о прошлом Земли, которые предлагались ему Священным Писанием, а затем его многочисленными толкованиями". Современные научные данные автор излагает по учебнику исторической геологии для ВУЗов. Эта часть текста также содержит некоторые недочеты, а именно упоминание современных терминов "литосфера" и "биосфера" при рассказе о возникновении исторической геологии (что является анахронизмом) и противопоставление палеоботаники и палеонтологии (вместо палеозоологии). Досадной опечаткой является также утверждение о том, что толщина архейских отложений достигает тысяч километров (вместо метров).
В 3-й части излагаются сначала эволюционистские, а затем креационистские воззрения на историю живой природы. Свои представления о теории эволюции автор полностью заимствует из креационистской литературы, повторяя все свойственные для нее штампы, которые представители этого направления переписывают из книги в книгу, игнорируя все возражения специалистов-биологов. В частности, говорится об "отсутствии переходных форм" между видами, наличии "кембрийского взрыва" формообразования и малой вероятности "конструктивных мутаций", как якобы непреодолимых проблемах теории эволюции. Встречается в тексте и обычное для паранаучной литературы выражение "по словам одного из современных ученых...", без упоминания, кого именно. Характерным для креационизма моментом является также отождествление теории эволюции и дарвинизма (синтетической теории эволюции). Единственной эволюционистской работой, цитируемой в этом разделе, является уже упомянутый учебник исторической геологии. Между тем, для того, чтобы составить представление о современной теории эволюции, одной учебной литературы далеко не достаточно. В результате автор только вскользь упоминает об ортогенезе и, повидимому, ничего не знает об эпигенетической теории, которая противостоит дарвинизму с эволюционистских, а не креационистских позиций. Да и взгляды современных сторонников СТЭ несколько сложнее той карикатуры, которую рисуют на них креационистские источники. Очень жаль, что автор практически обходит молчанием многочисленные и детальные возражения эволюционистов на креационистскую критику, которые не составляет труда найти любому человеку даже с минимальными навыками поиска информации. Необходимо упомянуть также следующие недостатки.
Упоминание Фалеса, Эпикура и пр. как предтеч эволюционизма может иметь место в популярной литературе, но с историко-научной точки зрения некорректно.
Весьма спорным является утверждение о том, что идеи Дарвина, якобы, были с восторгом встречены "читающей публикой", но не специалистами-биологами. Подобные обобщения должны быть основаны на серьезном историческом анализе, но не на одном-двух примерах негативной реакции ученых на теорию Дарвина (вообще, такой прием в науке встречает любая новая теория).
Поскольку к моим научным интересам относится и теория биологической классификации, остановлюсь подробнее на утверждении о том, что "Все находки "примитивных" людей оказывались либо вполне обычными людьми, либо вполне обычными обезьянами" (которое составляет еще один общераспространенный креационистский штамп). Очевидно, что никакие находки не могут трактоваться как "промежуточная форма" в том случае, когда существование таковой вообще не предполагается. Поскольку промежуточная форма, по определению, обладает смешанным набором признаков, ее всегда можно с полным основанием отнести либо к той, либо к другой основной форме. Так что наличие или отсутствие промежуточных форм - прежде всего вопрос принятой классификационной практики, а не состоятельности той или иной биологической теории.
Утверждение о том, что все наблюдаемые изменения в свойствах живых существ имеют место только в пределах вида, неверно. Упомяну хотя бы об экспериментах Шапошникова на тлях, результаты которых вполне можно трактовать как возникновение нового и четкого биологического вида. Кроме того, породы домашних животных отчасти мешает считать видами именно то, что они поддерживаются искусственно; при обнаружении столь различных форм в дикой природе они непременно были бы описаны как новые виды.
Автор дает неверные определения микро- и макроэволюции; к первой он относит обратимые внутривидовые процессы, а вторую считает "перерождением существ одного вида в другой". Между тем, согласно общепринятой терминологии, микроэволюцией называются именно те процессы, которые приводят к видообразованию, а макроэволюцией - историческая последовательность таксонов надвидового ранга.
Автор выдвигает против эволюционизма также соображения эстетического порядка, называя его "бездушным", "мрачным" и "абсурдным". Полная субъективность этих характеристик очевидна, тем более, что автор не является биологом и об эволюционизме имеет, как показано выше, достаточно смутные представления. Для материалистов, скажем, "мрачна" и "абсурдна" религия - и что из этого следует? Вообще автор явно перегибает палку, характеризуя мир исторического развития живого с помощью таких ярких эпитетов, как "сатанинские глубины" и пр. Полагаю, что биолог воздержался бы от подобных характеристик, поскольку именно он (не считая просвещенных Богом святых) может свидетельствовать о красоте и гармонии изучаемого им мира (включая микробов, паразитов и других малопривлекательных для обычного человека существ), в чем, на мой взгляд, состоит одна из возможностей религиозного свидетельства ученого.
"Призыв Дарвина изучать человека так же, как и любое другое животное" на самом деле лучше было бы приписать еще Линнею, который поместил человека в отряд приматов.
Автор не проводит ясной границы между теорией эволюции и различными апеллирующими к ней идеологическими спекуляциями, вменяя в вину эволюционизму все преступления людей, "вместо Бога уверовавших в Дарвина" и вдохновленных идеей "выживания сильнейшего". Не следует ли тогда, например, приписывать Христу все преступления крестоносцев, громивших Константинополь, или, скажем, немецких фашистов, пользовавшихся тем же символом?...
Как явное принижение смысла науки звучат слова о том, что Дарвин "просто решал занимавшие его ум задачи". Можно подумать, будто ученый заботится не о постижении истины, а просто убивает время за увлекательным занятием, типа решения кроссвордов. На самом деле, в жизни ученого поиск истины - очень серьезный мотив, сходный с религиозным свидетельством и заставляющий его иногда идти на существенные жертвы. Неужели автор думает, что, например, российские ученые 90-х годов, работавшие за символическую зарплату, просто не сумели бы заняться чем-то другим?...
Подглавка об этике эволюционизма практически полностью посвящена взглядам Томаса и Джулиана Хаксли (в основном последнего), причем цитированным исключительно по работе Я.М. Галла, а это источник хотя и почтенный, но все же вторичный. Даже элементарная сверка цитат по первоисточнику позволила бы, например, избежать такой досадной опечатки, как "blinde alleys" (вместо "blind alleles). По вторичному источнику (популярной статье Б.М. Медникова) цитируется далее даже Дарвин, хотя его труды достаточно полно переведены на русский язык!
Утверждение о том, что теория эволюции "не в состоянии достоверно объяснить тайну возникновения жизни", неуместно, поскольку возникновение жизни вообще не является предметом теории эволюции - его рассматривают особые, самостоятельные теории абиогенеза.
Автор кратко рассматривает также теистический эволюционизм, единственным упомянутым представителем которого в тексте оказывается о. Серафим Слободской, составитель руководства по Закону Божию. Претензии автора к этому направлению состоят, во-первых, в том, что оно якобы неизбежно приводит к "сознательному отказу от Священного Предания". Утверждение это никак не обосновывается. Вторая претензия состоит в том, что эволюция предполагает "страдания" и смерть живых существ, виновником которых теистический эволюционизм вынужден считать Творца. Так же как и в случае с дарвинизмом, автор игнорирует контраргументы, которые делаются сторонниками теистического эволюционизма против этого очевидного возражения. А ведь вполне можно было бы упомянуть хотя бы легко доступную и широко известную статью о. Андрея Кураева, в которой он выступает именно с таких позиций. В этом разделе автор явно злоупотребляет фигурой иронии, на которую приходится едва ли не центр тяжести в его аргументации. При этом он не замечает, что иногда иронически пересказываемые им положения теистического эволюционизма полностью соответствуют его собственным взглядам. Так, автор риторически спрашивает: "Или, может быть, Слово Божие постыдилось открывать "жестоковыйным" евреям столь компрометирующие сведенья об их далеких предках, отложив это неблагодарное дело до времен менее щепетильного на сей счет Дарвина?" А в следующей части он сам же говорит: "Да и зачем Моисею было рассказывать своему народу истории о трилобитах и стегозаврах, <...> когда выведенному им из Египта народу вчерашних рабов требовались совсем иные познания и понятия". Разница только в иронически предполагаемом в первом случае мотиве... А в последней части работы автор уже ясно говорит о "принципе своевременности", которому надо следовать при толковании Писания и святоотеческих творений: в их время "несвоевременно" было бы сообщить людям подробную историю падшего мира, а теперь, по мнению автора, это "своевременно". В итоге получаем то же субъективное, произвольное отношение к толкованию священных текстов, которое автор находит в теистическом эволюционизме и третирует как "протестантизм".
Необычной особенностью для антиэволюционистской работы является критическое отношение автора к креационизму, который он характеризует как содержащий "далекие от науки фантазии" (в чем я с ним вполне могу согласиться). К сожалению, креационизм тоже известен автору в недостаточной степени: так, он, повидимому, ничего не знает о небиблейском креационизме, представленном в настоящее время так называемой концепцией ID (intellectual design).
Наконец, 4-я часть работы содержит собственную попытку согласования геохронологических данных и Писания. Автор выдвигает здесь идею "двух миров" - райского мира, сотворение которого, по его мнению, описывается в Шестодневе, и "падшего мира тления и смерти", который описывается научной геологией. Сотворенные в первом мире существа последовательно "сходят" в падший мир и подвергаются его разрушительному влиянию. Но что, собственно, представляет из себя это "схождение"? - Об этом автор не говорит. Райский мир, по его словам, "как бы начинает последовательно проявляться" в своем тленном качестве. - Опять вместо четкого понятия мы имеем лишь смутное представление о некоем "проявлении", которое не вписывается ни в богословскую, ни в научную систему. Это вовсе не "разрешение вопросов развития мира", как думает автор, а скорее только заявка на него. Да и само представление автора о соотношении миров оказывается противоречивым. Если нетленный первозданный мир "постепенно превращается в свой негатив" и длительность этого процесса "датируется в 4.6 миллиарда лет", то что получается: что вендская фауна является более райской, чем кембрийская, а Мезозой более нетленен, чем Кайнозой? И в чем конкретно проявляются эти их особенности? Далее: если, таким образом, история жизни на Земле представляет собой последовательный регресс, то как же тогда оказывается, что "грехопадение до некоторой степени повторило сотворение"? За счет чего и почему?
По мысли автора, "появление" живых существ никак не связано с изменениями предшественников: предшественники просто вымирают, а новые существа "появляются" вместо них. Интересно, каким образом автор тогда объяснил бы существование эволюционных рядов, известных из палеонтологии? Что значит, что появление нового вида "не связано" с изменением предшественника, если этот новый вид лишь немного отличается от него, причем отличается в известном направлении, которое сохраняется и при последующих "сменах"? <...>
<...> В 1-й части суммируется библейское и святоотеческое учение о сотворении мира. Ее недостатком надо считать то, что автор, говоря о святоотеческом учении, совершенно умалчивает о картине мира, имевшей место в античной науке и ее соотношении с патристикой. Вызывает удивление тот факт, что в работе ни разу не упоминается, например, Аристотель, работы которого, в том числе биологические, многие века составляли фундамент общей образованности. Тем более, что в последующих частях автор упоминает таких философов, как Фалес, Анаксимандр и др., влияние которых на средневековую мысль было практически нулевым.
Во 2-й части излагаются геологические и палеонтологические данные по истории Земли и жизни на ней. Здесь автор продолжает игнорировать существование античной науки, заявляя, что: "от ветхозаветной древности до позднего средневековья человечество вполне удовлетворялось теми познаниями о прошлом Земли, которые предлагались ему Священным Писанием, а затем его многочисленными толкованиями". Современные научные данные автор излагает по учебнику исторической геологии для ВУЗов. Эта часть текста также содержит некоторые недочеты, а именно упоминание современных терминов "литосфера" и "биосфера" при рассказе о возникновении исторической геологии (что является анахронизмом) и противопоставление палеоботаники и палеонтологии (вместо палеозоологии). Досадной опечаткой является также утверждение о том, что толщина архейских отложений достигает тысяч километров (вместо метров).
В 3-й части излагаются сначала эволюционистские, а затем креационистские воззрения на историю живой природы. Свои представления о теории эволюции автор полностью заимствует из креационистской литературы, повторяя все свойственные для нее штампы, которые представители этого направления переписывают из книги в книгу, игнорируя все возражения специалистов-биологов. В частности, говорится об "отсутствии переходных форм" между видами, наличии "кембрийского взрыва" формообразования и малой вероятности "конструктивных мутаций", как якобы непреодолимых проблемах теории эволюции. Встречается в тексте и обычное для паранаучной литературы выражение "по словам одного из современных ученых...", без упоминания, кого именно. Характерным для креационизма моментом является также отождествление теории эволюции и дарвинизма (синтетической теории эволюции). Единственной эволюционистской работой, цитируемой в этом разделе, является уже упомянутый учебник исторической геологии. Между тем, для того, чтобы составить представление о современной теории эволюции, одной учебной литературы далеко не достаточно. В результате автор только вскользь упоминает об ортогенезе и, повидимому, ничего не знает об эпигенетической теории, которая противостоит дарвинизму с эволюционистских, а не креационистских позиций. Да и взгляды современных сторонников СТЭ несколько сложнее той карикатуры, которую рисуют на них креационистские источники. Очень жаль, что автор практически обходит молчанием многочисленные и детальные возражения эволюционистов на креационистскую критику, которые не составляет труда найти любому человеку даже с минимальными навыками поиска информации. Необходимо упомянуть также следующие недостатки.
Упоминание Фалеса, Эпикура и пр. как предтеч эволюционизма может иметь место в популярной литературе, но с историко-научной точки зрения некорректно.
Весьма спорным является утверждение о том, что идеи Дарвина, якобы, были с восторгом встречены "читающей публикой", но не специалистами-биологами. Подобные обобщения должны быть основаны на серьезном историческом анализе, но не на одном-двух примерах негативной реакции ученых на теорию Дарвина (вообще, такой прием в науке встречает любая новая теория).
Поскольку к моим научным интересам относится и теория биологической классификации, остановлюсь подробнее на утверждении о том, что "Все находки "примитивных" людей оказывались либо вполне обычными людьми, либо вполне обычными обезьянами" (которое составляет еще один общераспространенный креационистский штамп). Очевидно, что никакие находки не могут трактоваться как "промежуточная форма" в том случае, когда существование таковой вообще не предполагается. Поскольку промежуточная форма, по определению, обладает смешанным набором признаков, ее всегда можно с полным основанием отнести либо к той, либо к другой основной форме. Так что наличие или отсутствие промежуточных форм - прежде всего вопрос принятой классификационной практики, а не состоятельности той или иной биологической теории.
Утверждение о том, что все наблюдаемые изменения в свойствах живых существ имеют место только в пределах вида, неверно. Упомяну хотя бы об экспериментах Шапошникова на тлях, результаты которых вполне можно трактовать как возникновение нового и четкого биологического вида. Кроме того, породы домашних животных отчасти мешает считать видами именно то, что они поддерживаются искусственно; при обнаружении столь различных форм в дикой природе они непременно были бы описаны как новые виды.
Автор дает неверные определения микро- и макроэволюции; к первой он относит обратимые внутривидовые процессы, а вторую считает "перерождением существ одного вида в другой". Между тем, согласно общепринятой терминологии, микроэволюцией называются именно те процессы, которые приводят к видообразованию, а макроэволюцией - историческая последовательность таксонов надвидового ранга.
Автор выдвигает против эволюционизма также соображения эстетического порядка, называя его "бездушным", "мрачным" и "абсурдным". Полная субъективность этих характеристик очевидна, тем более, что автор не является биологом и об эволюционизме имеет, как показано выше, достаточно смутные представления. Для материалистов, скажем, "мрачна" и "абсурдна" религия - и что из этого следует? Вообще автор явно перегибает палку, характеризуя мир исторического развития живого с помощью таких ярких эпитетов, как "сатанинские глубины" и пр. Полагаю, что биолог воздержался бы от подобных характеристик, поскольку именно он (не считая просвещенных Богом святых) может свидетельствовать о красоте и гармонии изучаемого им мира (включая микробов, паразитов и других малопривлекательных для обычного человека существ), в чем, на мой взгляд, состоит одна из возможностей религиозного свидетельства ученого.
"Призыв Дарвина изучать человека так же, как и любое другое животное" на самом деле лучше было бы приписать еще Линнею, который поместил человека в отряд приматов.
Автор не проводит ясной границы между теорией эволюции и различными апеллирующими к ней идеологическими спекуляциями, вменяя в вину эволюционизму все преступления людей, "вместо Бога уверовавших в Дарвина" и вдохновленных идеей "выживания сильнейшего". Не следует ли тогда, например, приписывать Христу все преступления крестоносцев, громивших Константинополь, или, скажем, немецких фашистов, пользовавшихся тем же символом?...
Как явное принижение смысла науки звучат слова о том, что Дарвин "просто решал занимавшие его ум задачи". Можно подумать, будто ученый заботится не о постижении истины, а просто убивает время за увлекательным занятием, типа решения кроссвордов. На самом деле, в жизни ученого поиск истины - очень серьезный мотив, сходный с религиозным свидетельством и заставляющий его иногда идти на существенные жертвы. Неужели автор думает, что, например, российские ученые 90-х годов, работавшие за символическую зарплату, просто не сумели бы заняться чем-то другим?...
Подглавка об этике эволюционизма практически полностью посвящена взглядам Томаса и Джулиана Хаксли (в основном последнего), причем цитированным исключительно по работе Я.М. Галла, а это источник хотя и почтенный, но все же вторичный. Даже элементарная сверка цитат по первоисточнику позволила бы, например, избежать такой досадной опечатки, как "blinde alleys" (вместо "blind alleles). По вторичному источнику (популярной статье Б.М. Медникова) цитируется далее даже Дарвин, хотя его труды достаточно полно переведены на русский язык!
Утверждение о том, что теория эволюции "не в состоянии достоверно объяснить тайну возникновения жизни", неуместно, поскольку возникновение жизни вообще не является предметом теории эволюции - его рассматривают особые, самостоятельные теории абиогенеза.
Автор кратко рассматривает также теистический эволюционизм, единственным упомянутым представителем которого в тексте оказывается о. Серафим Слободской, составитель руководства по Закону Божию. Претензии автора к этому направлению состоят, во-первых, в том, что оно якобы неизбежно приводит к "сознательному отказу от Священного Предания". Утверждение это никак не обосновывается. Вторая претензия состоит в том, что эволюция предполагает "страдания" и смерть живых существ, виновником которых теистический эволюционизм вынужден считать Творца. Так же как и в случае с дарвинизмом, автор игнорирует контраргументы, которые делаются сторонниками теистического эволюционизма против этого очевидного возражения. А ведь вполне можно было бы упомянуть хотя бы легко доступную и широко известную статью о. Андрея Кураева, в которой он выступает именно с таких позиций. В этом разделе автор явно злоупотребляет фигурой иронии, на которую приходится едва ли не центр тяжести в его аргументации. При этом он не замечает, что иногда иронически пересказываемые им положения теистического эволюционизма полностью соответствуют его собственным взглядам. Так, автор риторически спрашивает: "Или, может быть, Слово Божие постыдилось открывать "жестоковыйным" евреям столь компрометирующие сведенья об их далеких предках, отложив это неблагодарное дело до времен менее щепетильного на сей счет Дарвина?" А в следующей части он сам же говорит: "Да и зачем Моисею было рассказывать своему народу истории о трилобитах и стегозаврах, <...> когда выведенному им из Египта народу вчерашних рабов требовались совсем иные познания и понятия". Разница только в иронически предполагаемом в первом случае мотиве... А в последней части работы автор уже ясно говорит о "принципе своевременности", которому надо следовать при толковании Писания и святоотеческих творений: в их время "несвоевременно" было бы сообщить людям подробную историю падшего мира, а теперь, по мнению автора, это "своевременно". В итоге получаем то же субъективное, произвольное отношение к толкованию священных текстов, которое автор находит в теистическом эволюционизме и третирует как "протестантизм".
Необычной особенностью для антиэволюционистской работы является критическое отношение автора к креационизму, который он характеризует как содержащий "далекие от науки фантазии" (в чем я с ним вполне могу согласиться). К сожалению, креационизм тоже известен автору в недостаточной степени: так, он, повидимому, ничего не знает о небиблейском креационизме, представленном в настоящее время так называемой концепцией ID (intellectual design).
Наконец, 4-я часть работы содержит собственную попытку согласования геохронологических данных и Писания. Автор выдвигает здесь идею "двух миров" - райского мира, сотворение которого, по его мнению, описывается в Шестодневе, и "падшего мира тления и смерти", который описывается научной геологией. Сотворенные в первом мире существа последовательно "сходят" в падший мир и подвергаются его разрушительному влиянию. Но что, собственно, представляет из себя это "схождение"? - Об этом автор не говорит. Райский мир, по его словам, "как бы начинает последовательно проявляться" в своем тленном качестве. - Опять вместо четкого понятия мы имеем лишь смутное представление о некоем "проявлении", которое не вписывается ни в богословскую, ни в научную систему. Это вовсе не "разрешение вопросов развития мира", как думает автор, а скорее только заявка на него. Да и само представление автора о соотношении миров оказывается противоречивым. Если нетленный первозданный мир "постепенно превращается в свой негатив" и длительность этого процесса "датируется в 4.6 миллиарда лет", то что получается: что вендская фауна является более райской, чем кембрийская, а Мезозой более нетленен, чем Кайнозой? И в чем конкретно проявляются эти их особенности? Далее: если, таким образом, история жизни на Земле представляет собой последовательный регресс, то как же тогда оказывается, что "грехопадение до некоторой степени повторило сотворение"? За счет чего и почему?
По мысли автора, "появление" живых существ никак не связано с изменениями предшественников: предшественники просто вымирают, а новые существа "появляются" вместо них. Интересно, каким образом автор тогда объяснил бы существование эволюционных рядов, известных из палеонтологии? Что значит, что появление нового вида "не связано" с изменением предшественника, если этот новый вид лишь немного отличается от него, причем отличается в известном направлении, которое сохраняется и при последующих "сменах"? <...>