По-моему, тут дело не в общественной формации, а характере героя. Кто-то решительно спасет нескольких детей, оставив остальных погибать. А кто-то будет нерешительно рефлексировать и погубит всех. По-моему, таких последних нельзя брать в космонавты.
Ну вот Горбовский очень удачно оказался на своем месте. Настоящий капитан, который бы и оружие применить не постеснялся против излишне рефлексирующих товарищей. Но это исключение. Один Горбовский - и толпа народа, облегченно выдыхающая, когда оказалось, что решение за них уже приняли.
Решительные там, кстати, тоже есть, например, Ламондуа: "Глаза у Этьена Ламондуа были черные и спокойные - глаза человека, знающего, что он всегда прав", - но он как раз считает, что правильнее спасать научные результаты. Да и Роберт тоже очень активно стремится к цели, вообще без какой-либо рефлексии.
Согласно моей модели того, что произошло на перевале Дятлова в 1959 г., там была аналогичная история. Из участников похода нормальными вменяемыми чуваками были двое: Золотарев и Тибо-Бриньоль. Остальные - такие долбо*бы, что их даже не очень и жалко (особенно сам Игорь Дятлов). Так вот Золотарев и Тибо, возможно, могли спастись вдвоем, если бы бросили запаниковавших комсомольцев и стали заботиться только о себе. Но эти этого не сделали.
Я не в курсе деталей этой истории, с перевалом Дятлова, но по твоему описанию получается, что история все-таки не аналогичная. В принципе, у них могла быть надежда как-то организовать и спасти даже паникующих неадекватов.
Но это этически разные ситуации: решить, когда уже можно спасать себя, бросив тех, кто спасению не поддается, или выбирать, спасти ли некоторых (но других, а не себя) или вообще никого.
Мне всегда казалось, что Стругацкие никакой особой коммунистической морали не выводили. Для книги нужны были герои-первопроходцы, все такие стальные и героические. И одновременно они должны страдать и рассуждать о всяком, как карикатурные интеллигенты. Реальные первопроходцы не стали бы "беззвучно открывать и закрывать рот", хоть белые, хоть азиаты. Но тогда вышла бы совсем другая книга.
Да, они не выводили. Там схема такая: берутся "хорошие люди из нашего круга", т.е. советские интеллигенты, и ставятся в социально-идеальные условия - им дают все нужное для занятий наукой и творчеством, никаких "пауков в банке", никаких мобилизаций на борьбу с внешним врагом (т.к. социализм победил в мировом масштабе). Остался чисто природный фронтир - космос, далекие планеты - и, отчасти, отсталые общества на этих планетах. Потом еще гипотетический инопланетный сверх-разум с непонятными целями. Ну и ставится такой вопрос: могут ли при этом возникнуть какие-то этические проблемы. Выясняется, что да, и даже до фига. Но при этом у них и мысли не возникало, что научные сотрудники из советского НИИ в принципе чем-то хуже стальных героических первопроходцев древности. Наоборот! У тех был груз сословных, религиозных и прочих предрассудков, а эти-то от них совершенно свободны!
Верно, о долге не задумываются - ему просто следуют. Это стержень личности. Если его вынуть - получится бесплодно рефлексирующий интеллигент. Ну или, в лучшем случае, крестьянин-колонист. Но никак не первопроходец.
Потомки белых людей как-то существуют, возможно, как раз потому, что предки белых людей были воспитаны на римских добродетелях. Которые заключались как раз в том, что социальные ценности и идеалы дороже всякихтамдтей. Т.е. римлянин однозначно вывез бы науку, а детей, даже собственных своих, - только если бы после погрузки науки остались бы посадочные места. И даже, скорее всего, собственных бы и не взял, а взял бы чужих. Такі справи, малята.
Ну, "социальные ценности" с тех пор менялись слишком радикально. То это было благо местной общины, то личная преданность сеньору, то интересы Церкви, то нация и т.д. Римское наследие, если говорить об этике - это, скорее, не "общественное выше личного", а "сначала долг - потом твои желания". А все остальное может меняться, включая ценность детей сравнительно со всем прочим.
Харашо, я согласна про "сначала долг - потом твои желания", впрочем, под социальными ценностями и идеалами я понимала не собственно общественное, а нечто весьма близкое к долгу.
В "отдельно-то взятой" стране уж всяко не было даже и такого менталитета.
Причем пытались что-то такое культивировать, вот только "сеньора", перед которым "долг", создавали чисто искусственно, средствами пропаганды; результат понятен.
Ну, а был бы у них долг - сначала наука, остальное как получится. И бросили бы детей безо всяких рефлексий. А так порефлексировали, да и отрефлексировали. Даже те, кто безразличен к детям. Кроме влюблённого разве что.
Так оно так и было в какой-то степени. Похоже, Стругацкие как раз и полемизировали с такой дегуманизирующей тенденцией. А рефлексия тем и хороша, что компенсирует неполноту, неизбежную в любой идеологии.
Comments 31
Reply
Решительные там, кстати, тоже есть, например, Ламондуа: "Глаза у Этьена Ламондуа были черные и спокойные - глаза человека, знающего, что он всегда прав", - но он как раз считает, что правильнее спасать научные результаты. Да и Роберт тоже очень активно стремится к цели, вообще без какой-либо рефлексии.
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
Reply
(The comment has been removed)
Reply
Reply
Reply
В "отдельно-то взятой" стране уж всяко не было даже и такого менталитета.
Reply
Reply
Ну, а был бы у них долг - сначала наука, остальное как получится. И бросили бы детей безо всяких рефлексий. А так порефлексировали, да и отрефлексировали. Даже те, кто безразличен к детям. Кроме влюблённого разве что.
Reply
Reply
Так оно так и было в какой-то степени. Похоже, Стругацкие как раз и полемизировали с такой дегуманизирующей тенденцией. А рефлексия тем и хороша, что компенсирует неполноту, неизбежную в любой идеологии.
Reply
Reply
Leave a comment