Воодушевление патриотизмом
Поскольку последние сообщения вызывают уже вполне очевидную тревогу, а последние действия российской администрации не оставляют сомнений в серьезности ее намерений, я уже высказал опасения, что вместе с гонкой вооружения начнется и рост страха, и рост патриотизма, а патриотизм в сочетании со страхом неизбежно порождает безумие коллективный патриотический психоз.
И чтобы читатель несколько лучше ориентировался в этой проблеме я предлагаю вниманию читателей свой старый текст, годичной давности.
Но когда я его писал, я даже не предполагал, что ситуация дойдет до сегодняшней; не предполагал, хотя вроде бы все данные были уже под руками... Но что поделаешь, мы все рабы своих надежд, нам так хочется верить в лучшее, а наши желания так сильно влияют на объективность наших оценок.
В общем не хвастовства ради - но с полной искренностью советую прочесть это всем своим новым читателям, и даже перечесть старым - хотя бы бегло. Потому что угроза приобрела новые черты.
Патриотизм - последнее прибежище негодяев
/ Сэмюэл Джонсон/
Это очень известное и часто цитируемое высказывание Джонсона в России нередко приписывают еще и Льву Толстому, который первым в России его процитировал.
Несмотря на популярность и громкость имен, я не вполне с ним согласен. На мой взгляд правильнее было бы его формулировать так: "Одно из главных орудий негодяя - патриотизм". Потому что у такой формулировки есть серьезные основания.
Дело в том, что патриотизм коренится очень глубоко в нашей психике, в том числе и далеко не человеческой по происхождению. Потому что когда волк сражается на смерть за охотничью территорию стаи, он как раз проявляет патриотизм, точнее его чувства по происхождению, а, возможно, и по внутреннему ощущению, те же самые, что у патриота самой высокой пробы.
Глубина залегания и древность происхождения определяют силу этого чувства. Самые яркие проявления альтруизма вплоть до полного самопожертвования коренятся в этих глубинах. Но как показал Конрад Лоренц, происходят эти чувства из очень древнего инстинкта внутривидовой агрессии. И в полном соответствии с таким происхождением самые страшные проявления немотивированной жестокости и подлинного зверства тоже проистекают отсюда. А мощь эмоции, глушащая рассудок, - это прекрасный материал для манипуляций, что очень давно известно негодяям.
Но вместо того, чтобы продолжать сочинять, я предоставлю слово для хорошей лекции профессионалу.
Click to viewНу а для тех, кто подобно мне предпочитает текст перед глазами звукам лекции в ушах, я хочу предложить небольшой отрывок из замечательной книги Конрада Лоренца Агрессия . Отрывок достаточно длинный, но я просил бы прочесть его внимательно даже тех, кто уже читал эту книгу.
Эта реакция - так называемое воодушевление. Уже само название, которое создал для неё немецкий язык, подчёркивает, что человеком овладевает нечто очень высокое, сугубо человеческое, а именно - дух. Греческое слово «энтузиазм» означает даже, что человеком владеет бог. Однако в действительности воодушевлённым человеком овладевает наш давний друг и недавний враг - внутривидовая агрессия в форме древней и едва ли сколь-нибудь сублимированной реакции социальной защиты, В соответствии с этим, воодушевление пробуждается с предсказуемостью рефлекса во всех внешних ситуациях, требующих вступления в борьбу за какие-то социальные ценности, особенно за такие, которые освящены культурной традицией. Они могут быть представлены конкретно - семья, нация, Alma Mater или спортивная команда - либо абстрактными понятиями, как прежнее величие студенческих корпораций, неподкупность художественного творчества или профессиональная этика индуктивного исследования. Я одним духом называю подряд разные вещи - которые кажутся ценными мне самому или, непонятно почему, видятся такими другим людям - со специальным умыслом показать недостаток избирательности, который при случае позволяет воодушевлению стать столь опасным.
В раздражающих ситуациях, которые наилучшим образом вызывают воодушевление и целенаправленно создаются демагогами, прежде всего должна присутствовать угроза высоко почитаемым ценностям. Враг, или его муляж, могут быть выбраны почти произвольно, и - подобно угрожаемым ценностям - могут быть конкретными или абстрактными.
«Эти» евреи, боши, гунны, эксплуататоры, тираны и т.д. годятся так же, как мировой капитализм, большевизм, фашизм, империализм и многие другие «измы».
Во-вторых, к раздражающей ситуации такого рода относится и по возможности увлекающая за собой фигура вождя, без которой, как известно, не могут обойтись даже самые антифашистски настроенные демагоги, ибо вообще одни и те же методы самых разных политических течений обращены к инстинктивной природе человеческой реакции воодушевления, которую можно использовать в своих целях.
Третьим, и почти самым важным фактором воодушевления является ещё и по возможности наибольшее количество увлечённых. Закономерности воодушевления в этом пункте совершенно идентичны закономерностям образования анонимных стай, описанным в 8-й главе: увлекающее действие стаи растёт, повидимому, в геометрической прогрессии при увеличении количества индивидов в ней.
Каждый сколь-нибудь чувствительный человек знает, какие субъективные ощущения сопровождают эту реакцию.
Прежде всего она характеризуется качеством чувства, известного под именем воодушевления. По спине и - как выясняется при более внимательном наблюдении - по наружной поверхности рук пробегает «священный трепет». Человек чувствует себя вышедшим из всех связей повседневного мира и поднявшимся над ними; он готов все бросить, чтобы повиноваться зову Священного Долга. Все препятствия, стоящие на пути к выполнению этого долга, теряют всякую важность; инстинктивные запреты калечить и убивать сородичей утрачивают, к сожалению, большую часть своей силы. Разумные соображения, любая критика или встречные доводы, говорящие против действий, диктуемых воодушевлением, заглушаются за счёт того, что замечательная переоценка всех ценностей заставляет их казаться не только не основательными, но и просто ничтожными и позорными.
С этими переживаниями коррелируются объективно наблюдаемые явления: повышается тонус всех поперечнополосатых мышц, осанка становится более напряжённой, руки несколько приподнимаются в стороны и слегка поворачиваются внутрь, так что локти выдвигаются наружу. Голова гордо поднята, подбородок выдвинут вперёд, а лицевая мускулатура создаёт совершенно определённую мимику, всем нам известную из кинофильмов, - «героическое лицо». На спине и по наружной поверхности рук топорщатся кожные волосы - именно это и является объективной стороной пресловутого «священного трепета».
В священности этого трепета и в одухотворённости воодушевления усомнится тот, кто видел соответствующие поведенческие акты самца шимпанзе, который с беспримерным мужеством выходит защищать своё стадо или семью.
Он тоже выдвигает вперёд подбородок, напрягает все тело и поднимает локти в стороны; у него тоже шерсть встаёт дыбом, что приводит к резкому и наверняка устрашающему увеличению контура его тела при взгляде спереди. Поворот рук внутрь совершенно очевидно предназначен для того, чтобы вывести наружу наиболее заросшую сторону и тем усилить упомянутый эффект. Общая комбинация осанки и вздыбленной шерсти служит тому же «блефу», что и у горбящейся кошки: она выполняет задачу изобразить животное более крупным и опасным, чем на самом деле. Так что и наш «священный трепет» - это не что иное, как попытка взъерошить остатки некогда бывшего меха.
Что переживает обезьяна при своей социальной защитной реакции, этого мы не знаем; однако вполне вероятно, что она так же самоотверженно и героически ставит на карту свою жизнь, как и воодушевлённый человек. Нет сомнений в подлинной эволюционной гомологии реакций защиты стада у шимпанзе - и воодушевления у человека; более того, можно очень хорошо представить себе, как одно произошло из другого. Ведь и у нас те ценности, на защиту которых мы поднимаемся с воодушевлением, имеют прежде всего общественную значимость. Если мы припомним сказанное в главе «Привычка, церемония и волшебство», покажется почти невероятным, что реакция, которая первоначально служила защите индивидуально знакомого, конкретного члена сообщества, все больше и больше брала под свою защиту над-индивидуальные, передаваемые традицией культурные ценности, имеющие более долгую жизнь, нежели группы отдельных людей.
Человек, у которого такой реакции нет - это калека в смысле инстинктов, и я не хотел бы иметь его своим другом; но тот, кого увлекает слепая рефлекторность этой реакции, представляет собой угрозу для человечества:
он лёгкая добыча тех демагогов, которые умеют провоцировать раздражающие ситуации, вызывающие человеческую агрессивность, так же хорошо, как мы - разбираться в физиологии поведения наших подопытных животных. Когда при звуках старой песни или какого-нибудь марша по мне хочет пробежать священный трепет, - я обороняюсь от искушения и говорю себе, что шимпанзе тоже производят ритмичный шум, готовясь к совместному нападению. Подпевать - значит класть палец в рот дьяволу.
Воодушевление - это настоящий автономный инстинкт человека, как, скажем, инстинкт триумфального крика у серых гусей. Оно обладает своим собственным поисковым поведением, своими собственными вызывающими стимулами, и доставляет - как каждый знает по собственному опыту - настолько сильное удовлетворение, что противиться его заманчивому действию почти невозможно. Инстинкт воодушевлённого боевого порыва в значительной степени определяет общественную и политическую структуру человечества. Оно не потому агрессивно и постоянно готово к борьбе, что разделено на партии, враждебно противостоящие друг другу; оно структурировано именно таким образом потому, что это предоставляет раздражающую ситуацию, необходимую для разрядки социальной агрессии.
«Если бы какое-то вероучение на самом деле охватило весь мир, - пишет Эрих фон Хольст, - оно бы тотчас же раскололось по меньшей мере на два резко враждебных толкования (одно истинное, другое еретическое), и вражда и борьба процветали бы, как и раньше; ибо человечество, к сожалению, таково, каково оно есть».
Таков Двуликий Янус - человек. Единственное существо, способное с воодушевлением посвящать себя высшим целям, нуждается для этого в психофизиологической организации, звериные особенности которой несут в себе опасность, что оно будет убивать своих собратьев в убеждении, будто так надо для достижения тех самых высших целей.
Се - человек!
Мудрец Лоренц отмечает, что само по себе чувство воодушевления патриотизмом это "человеческое слишком человеческое", как говорил Ницше, и что если человек неспособен вовсе одушевляться подобным чувством, то он моральный инвалид, и такого человека он не хотел бы иметь своим другом.
Но если человек склонен упиваться подобным чувством и доходить в этом до подлинного наркотического опьянения - он социально опасен, он отказался от контроля разума и личной ответственности, которые и отличают человека от зверя.
А если человек начинает использовать такое чувство для того, чтобы манипулировать людьми в личных целях, зарабатывать на этом политический капитал и раздувать свой рейтинг - вот тут и стоит вспомнить эпиграф.
Ну, а если уж это приводит к глобальной гонке вооружений, то вспышка патриотического угара катится по континентам, ибо как показал опыт мировых войн такая вспышка - вещь заразная.
Что лишь подтверждает справедливость вековой истины:
Патриотизм - излюбленное орудие негодяев.