Подходящая работа
Трек №3
Падал лёгкий тихий снег.
Вечерело. Наступил «синий час», когда всё выглядит нереальным, волшебным, чудесным. Так и казалось прохожим. А он… Он стоял под мостом, понуро склонив свою красивую поседевшую голову, и думал тяжкую думу: «Почему все знают про лошадиную силу, но никто не говорит о лошадиной нежности? Ведь каждый заслуживает самого малого - чтоб его хоть погладили. Ведь так просто подойти, поднять руку и дружелюбно провести ею по шерсти. И сказать: «Держись, брат!»»
Сивка - Бурка, вещий каурка, уныло хрустел хлопьями, из супермаркета, а мысли его были тоскливы. Да, это была последняя пачка овсяных хлопьев. Дружбан его, Иван - Дурак, как пошёл в гору, вы же помните его прыжки перед высоким теремом царевны, и думать про Сивку - Бурку забыл. Как до царевны допрыгнул, так сразу и позабыл. Да и что ему одна лошадиная сила, когда завёл он себе целых тридцать три лошадки, - и не простых, а железных?! И у каждой мощность под двести Сивкиных - Буркиных! А его, Сивки, привязанность уже не нужна Ивану, когда-то звавшемуся Дураком, а сейчас… а сейчас он зовётся мужем царевниным. Царевна у него знаменитая на всю державу дива-дивная - морда медийная
Опали крутые бока чудесного коня, золотые и серебряные шерстинки потускнели, а дым из ушей да пламя из ноздрей Сивка - Бурка уж и не кажет после одного случая с пожарными. Какой-то совсем унылый тип их вызвал. Ну неужели людям совсем уже не нужна сказка?! Чуть не захлебнулся водой из брандспойта бедный волшебный персонаж.
Корм, конюшня! Корм, конюшня! Корм, конюшня! Не так уж много нужно, что коню, что человеку. Но только в минуту бедности беспросветной поймёшь, что надо, а что блажь блаженная. Он нервно прядёт ушами, нетерпеливо храпит и, придерживая копытом, перелистывает мордой страницу за страницей рекламную газету, принесённую ветром. Какая удача! Завод «Царь Гвидон» набирает сотрудников.
«Что же это за «Царь Гвидон»? Звучное название. Надеюсь, что не сетевой маркетинг», - думает Сивка.
Знавал он одного Гвидона, да вряд ли он это. Тот ещё начинал трудно, в бочке закрыли мальца с его мамашей, бросили в море беспредельщики, а он выжил, да ещё как поднялся! Если б это был тот, непременно Сивку б уважил.
Тот - не тот, на месте разберусь. Так подумал Сивка и помчался по адресу. Где галопом, а где и лётом через море пришлось лететь. Прискакал. Смотрит, а там всё движется, и ладно, и споро дело деется. Белка орешки грызёт, - это раз. Мартышки изумрудные ядра, - каждый в свой туесок раскладывают, проставляют цифири разные и грузят на корабль, - это два. Тридцать три богатыря волоком тащат из глубин морскую капусту, кораллы и жемчуг, - это три. Капусту квасят в объёмистых дубовых бочках, а кораллы и жемчуг сносят в подвал дворца - да что говорить, всё по уму, да по смётке проворится! Видно, контора добрая. Какая удача, ведь такой хитрый промысел в самый раз на острове Буяне вести. Выходит, вот где Сивка оказался?! И пусть теперь этот остров называется другим названием, ай и взаправду, царь Гвидон тут всему голова.
Но что это?! Вот они погрузили на воз бочку морской капусты, а в воз впрягают лебедя, щуку и рака. И ничего, как у Крылова, у этой троицы не выходит.
Сивка - Бурка радостно заржал - вот же ему и работа по плечу! Он-то порезвее этих работничков будет! И конь заторопился в терем к Гвидону.
В передней перед ним стоял какой-то кургузый мужичонка в чалме и пёстром халате.
- Я сэйчас зайду?! - сказал тот, как бы подбадривая себя, и подкрутил свой чёрный ус.
Конь одобрительно выдохнул.
Незнакомец провёл у Гвидона минут десять, а потом быстро выбежал и направился к берегу моря, что-то весело напевая себе под нос.
Сивка - Бурка чинно толкнул резную дубовую дверь с золочёной ручкой и оказался в палатах у Гвидона. У Сивки разбежались глаза - всё было здесь богато, красно, весело. Вазы золочёные, кресла кручёные, экраны верчёные. Сахарные фрукты по вазам разложены. Тут пахло немалыми червонцами, да и добрым овсом для бедного коня. «Да, жиреет Гвидон. При таком хозяине и боярин, и холоп буде в масле кататься», - так думает Сивка- Бурка и с надеждой подходит к Гвидону.
- Я могу возить воз с морской капустой, - проржал конь на чистом русском языке.
- А на кой ляд мне это? -поднял соболиную бровь Гвидон.
- У меня получится ловчее, чем у лебедя, рака и щуки.
Гвидон задумчиво стучит короной по столу:
- Негоже работников моих обижать!
- У меня самая высокая «исполнительская дисциплина»! - с трудом вспомнил Бурка мудрёные слова из газеты
- Неужто?!
-Сивка - Бурка - мне имя, помнишь меня: «Стань передо мною, как лист перед травою»
- А-а-а-а… протянул Гвидон, - а я-то думаю, что личность мне твоя знакома. Нет, воз тащить будут, как впредь, лебедь, щука и рак. Меркую, теперь у них всё получится. Идём, посмотрим, я там кри-зис-ме-не-дже-ра, что ли, шебутного нанял, чтоб всё по уму наладил, - и Гвидон увлёк Сивку во двор, а потом и на берег моря.
- Пойми, брат, прогнать я их никак не могу. Щука - это ж Черномора тёща, рак - родич морского царька, краба. Под его братом весь планктон нашего залива ходит. Сам-то рак ни на что не гожий, а напакостить может знатно.
- А лебедь?
Гвидон покраснел:
- Так это ж уже моя тёща. Ты понимаешь, тёщи такой народ, что их нужно делом занять, не то в доме житья не будет.
Царь и конь дошли до берега, где кризис-менеджер, Ходжа Насреддин, пытался расставить работников. И у него вышло: теперь щука и лебедь двигались параллельно береговой линии, только лебедь - низко по небу, а щука - мелко по воде. Рака он пытался поставить головой к возу, чтоб он пятился в одну сторону с другими работниками, но глупый рак важно упёрся. Но потом они с Ходжой промеж собой поговорили и…поехали. Рака посадили сверху на воз, который в первый раз стронулся с места.
- Вот и ладно, - молвил Гвидон и довольно потёр руки.
Но Сивке - Бурке было это совсем не любо:
- А я как же, Гвидон?
- Я разве тебе отказал?
- Нет, но…
- Ты же один хитрый фокус умел, не разучился?
- Ты про что?
- Помню - помню: «Влез Иванушка коню в правое ухо, а в левое вылез - и стал таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать».
- Могу, наверное…запросто! Станешь краше молодого Ален Делона. Берёшь меня на работу? - Сивка повеселел.
- Беру - беру, только мне от тебя другое нужно.
- Не пойму, чего же тебе надобно? Хоть я на всё готов.
- Понимаешь, в последнее время моя царевна - лебедь стала очень вздорной и сварливой. Такое с каждой бабой сотвориться может. И глазами своими волшебными в любой дали дальней меня углядит. И давай душу мою дёргать да мотать. Сдаётся мне, что только у тебя в голове, меж ушей, я и могу спрятаться от неё.
- Ну-у-у, я попробую, но ты, царь, не обессудь, сразу не получится. Устал я. Отдохнуть мне надобно.
На том и порешили
Ладно и весело стало жить в тереме у Гвидона. Бурка посвежел, повеселел, стал гладким и блестящим. И в силу волшебную целиком вошёл. Только привычки, как бояре говорят, у Сивки-Бурки откуда-то взялись странные. Пока Гвидон, как люди сказывают, по торговым делам в заморских странах пребывает, тот Сивка в хоромах царских почивает, да на троне рассиживает, да на царском ложе полёживает. А ещё в нарды сам с собой наловчился играть. И при том болтать, будто с кем-то. Думали, ума лишился, да Гвидон, приехавши, все разъяснил. Молвил за Сивку-Бурку слово доброе, мол всё это у друга его от ума глубокого. И все поняли. А царевна- Лебедь уже не высматривает Гвидона на земле, в небе, под землёй, а стала спокойной и весёлой красной девицей. Видать, её Сивка -Бурка, всё-таки, засунул в правое ухо - вынул из левого, ведь краше царевны не стало во всей державе великой. Добрая царевна, часто к Сивке захаживает, его гриву нежно поглаживает, приносит Сивке - Бурке то яблочко наливное, то сахарную голову.
И всё у нашего коня так складно вышло, что хочется ему сказать другим коням вот что: не отчаивайтесь, даже если вместо крыши над вашей головой мост.. Не отчаивайтесь, доедая последнюю пачку овсянки. И когда от вас ушла лошадиная сила и нет к вам ни у кого ни сочувствия, ни нежности. Всё может, нет, должно измениться, только скачите вперёд и верьте, что вы - Сивка - Бурка. Ведь я же поверил?! Кстати, сказку про него я там же, под мостом нашёл в куче макулатуры...
Падал лёгкий тихий снег.
Вечерело. Наступил «синий час», когда всё выглядит нереальным, волшебным, чудесным. Так и казалось прохожим. А он… Он стоял под мостом, понуро склонив свою красивую поседевшую голову, и думал тяжкую думу: «Почему все знают про лошадиную силу, но никто не говорит о лошадиной нежности? Ведь каждый заслуживает самого малого - чтоб его хоть погладили. Ведь так просто подойти, поднять руку и дружелюбно провести ею по шерсти. И сказать: «Держись, брат!»»
Сивка - Бурка, вещий каурка, уныло хрустел хлопьями, из супермаркета, а мысли его были тоскливы. Да, это была последняя пачка овсяных хлопьев. Дружбан его, Иван - Дурак, как пошёл в гору, вы же помните его прыжки перед высоким теремом царевны, и думать про Сивку - Бурку забыл. Как до царевны допрыгнул, так сразу и позабыл. Да и что ему одна лошадиная сила, когда завёл он себе целых тридцать три лошадки, - и не простых, а железных?! И у каждой мощность под двести Сивкиных - Буркиных! А его, Сивки, привязанность уже не нужна Ивану, когда-то звавшемуся Дураком, а сейчас… а сейчас он зовётся мужем царевниным. Царевна у него знаменитая на всю державу дива-дивная - морда медийная
Опали крутые бока чудесного коня, золотые и серебряные шерстинки потускнели, а дым из ушей да пламя из ноздрей Сивка - Бурка уж и не кажет после одного случая с пожарными. Какой-то совсем унылый тип их вызвал. Ну неужели людям совсем уже не нужна сказка?! Чуть не захлебнулся водой из брандспойта бедный волшебный персонаж.
Корм, конюшня! Корм, конюшня! Корм, конюшня! Не так уж много нужно, что коню, что человеку. Но только в минуту бедности беспросветной поймёшь, что надо, а что блажь блаженная. Он нервно прядёт ушами, нетерпеливо храпит и, придерживая копытом, перелистывает мордой страницу за страницей рекламную газету, принесённую ветром. Какая удача! Завод «Царь Гвидон» набирает сотрудников.
«Что же это за «Царь Гвидон»? Звучное название. Надеюсь, что не сетевой маркетинг», - думает Сивка.
Знавал он одного Гвидона, да вряд ли он это. Тот ещё начинал трудно, в бочке закрыли мальца с его мамашей, бросили в море беспредельщики, а он выжил, да ещё как поднялся! Если б это был тот, непременно Сивку б уважил.
Тот - не тот, на месте разберусь. Так подумал Сивка и помчался по адресу. Где галопом, а где и лётом через море пришлось лететь. Прискакал. Смотрит, а там всё движется, и ладно, и споро дело деется. Белка орешки грызёт, - это раз. Мартышки изумрудные ядра, - каждый в свой туесок раскладывают, проставляют цифири разные и грузят на корабль, - это два. Тридцать три богатыря волоком тащат из глубин морскую капусту, кораллы и жемчуг, - это три. Капусту квасят в объёмистых дубовых бочках, а кораллы и жемчуг сносят в подвал дворца - да что говорить, всё по уму, да по смётке проворится! Видно, контора добрая. Какая удача, ведь такой хитрый промысел в самый раз на острове Буяне вести. Выходит, вот где Сивка оказался?! И пусть теперь этот остров называется другим названием, ай и взаправду, царь Гвидон тут всему голова.
Но что это?! Вот они погрузили на воз бочку морской капусты, а в воз впрягают лебедя, щуку и рака. И ничего, как у Крылова, у этой троицы не выходит.
Сивка - Бурка радостно заржал - вот же ему и работа по плечу! Он-то порезвее этих работничков будет! И конь заторопился в терем к Гвидону.
В передней перед ним стоял какой-то кургузый мужичонка в чалме и пёстром халате.
- Я сэйчас зайду?! - сказал тот, как бы подбадривая себя, и подкрутил свой чёрный ус.
Конь одобрительно выдохнул.
Незнакомец провёл у Гвидона минут десять, а потом быстро выбежал и направился к берегу моря, что-то весело напевая себе под нос.
Сивка - Бурка чинно толкнул резную дубовую дверь с золочёной ручкой и оказался в палатах у Гвидона. У Сивки разбежались глаза - всё было здесь богато, красно, весело. Вазы золочёные, кресла кручёные, экраны верчёные. Сахарные фрукты по вазам разложены. Тут пахло немалыми червонцами, да и добрым овсом для бедного коня. «Да, жиреет Гвидон. При таком хозяине и боярин, и холоп буде в масле кататься», - так думает Сивка- Бурка и с надеждой подходит к Гвидону.
- Я могу возить воз с морской капустой, - проржал конь на чистом русском языке.
- А на кой ляд мне это? -поднял соболиную бровь Гвидон.
- У меня получится ловчее, чем у лебедя, рака и щуки.
Гвидон задумчиво стучит короной по столу:
- Негоже работников моих обижать!
- У меня самая высокая «исполнительская дисциплина»! - с трудом вспомнил Бурка мудрёные слова из газеты
- Неужто?!
-Сивка - Бурка - мне имя, помнишь меня: «Стань передо мною, как лист перед травою»
- А-а-а-а… протянул Гвидон, - а я-то думаю, что личность мне твоя знакома. Нет, воз тащить будут, как впредь, лебедь, щука и рак. Меркую, теперь у них всё получится. Идём, посмотрим, я там кри-зис-ме-не-дже-ра, что ли, шебутного нанял, чтоб всё по уму наладил, - и Гвидон увлёк Сивку во двор, а потом и на берег моря.
- Пойми, брат, прогнать я их никак не могу. Щука - это ж Черномора тёща, рак - родич морского царька, краба. Под его братом весь планктон нашего залива ходит. Сам-то рак ни на что не гожий, а напакостить может знатно.
- А лебедь?
Гвидон покраснел:
- Так это ж уже моя тёща. Ты понимаешь, тёщи такой народ, что их нужно делом занять, не то в доме житья не будет.
Царь и конь дошли до берега, где кризис-менеджер, Ходжа Насреддин, пытался расставить работников. И у него вышло: теперь щука и лебедь двигались параллельно береговой линии, только лебедь - низко по небу, а щука - мелко по воде. Рака он пытался поставить головой к возу, чтоб он пятился в одну сторону с другими работниками, но глупый рак важно упёрся. Но потом они с Ходжой промеж собой поговорили и…поехали. Рака посадили сверху на воз, который в первый раз стронулся с места.
- Вот и ладно, - молвил Гвидон и довольно потёр руки.
Но Сивке - Бурке было это совсем не любо:
- А я как же, Гвидон?
- Я разве тебе отказал?
- Нет, но…
- Ты же один хитрый фокус умел, не разучился?
- Ты про что?
- Помню - помню: «Влез Иванушка коню в правое ухо, а в левое вылез - и стал таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать».
- Могу, наверное…запросто! Станешь краше молодого Ален Делона. Берёшь меня на работу? - Сивка повеселел.
- Беру - беру, только мне от тебя другое нужно.
- Не пойму, чего же тебе надобно? Хоть я на всё готов.
- Понимаешь, в последнее время моя царевна - лебедь стала очень вздорной и сварливой. Такое с каждой бабой сотвориться может. И глазами своими волшебными в любой дали дальней меня углядит. И давай душу мою дёргать да мотать. Сдаётся мне, что только у тебя в голове, меж ушей, я и могу спрятаться от неё.
- Ну-у-у, я попробую, но ты, царь, не обессудь, сразу не получится. Устал я. Отдохнуть мне надобно.
На том и порешили
Ладно и весело стало жить в тереме у Гвидона. Бурка посвежел, повеселел, стал гладким и блестящим. И в силу волшебную целиком вошёл. Только привычки, как бояре говорят, у Сивки-Бурки откуда-то взялись странные. Пока Гвидон, как люди сказывают, по торговым делам в заморских странах пребывает, тот Сивка в хоромах царских почивает, да на троне рассиживает, да на царском ложе полёживает. А ещё в нарды сам с собой наловчился играть. И при том болтать, будто с кем-то. Думали, ума лишился, да Гвидон, приехавши, все разъяснил. Молвил за Сивку-Бурку слово доброе, мол всё это у друга его от ума глубокого. И все поняли. А царевна- Лебедь уже не высматривает Гвидона на земле, в небе, под землёй, а стала спокойной и весёлой красной девицей. Видать, её Сивка -Бурка, всё-таки, засунул в правое ухо - вынул из левого, ведь краше царевны не стало во всей державе великой. Добрая царевна, часто к Сивке захаживает, его гриву нежно поглаживает, приносит Сивке - Бурке то яблочко наливное, то сахарную голову.
И всё у нашего коня так складно вышло, что хочется ему сказать другим коням вот что: не отчаивайтесь, даже если вместо крыши над вашей головой мост.. Не отчаивайтесь, доедая последнюю пачку овсянки. И когда от вас ушла лошадиная сила и нет к вам ни у кого ни сочувствия, ни нежности. Всё может, нет, должно измениться, только скачите вперёд и верьте, что вы - Сивка - Бурка. Ведь я же поверил?! Кстати, сказку про него я там же, под мостом нашёл в куче макулатуры...