Олег Неменский: "Для русской стороны эта война имеет священный характер"
Оригинал взят у olegnemen в Колонка в Литературке
Моя очередная статья в Литературке по Украине:
Плата за выбор
http://lgz.ru/article/-51-52-6492-24-12-2014/plata-za-vybor/
Напечатана с некоторыми неожиданными для меня сокращениями (особенно такое начало статьи напрягает), так что в оригинале здесь выложу:
Плата за выбор
Олег Неменский
У каждого своя война на Донбассе. Редкий случай, когда о природе конфликта нет преобладающего мнения, и даже официальная пропаганда на Украине и в России не даёт ясных объяснительных моделей. Межэтнический конфликт между русскими и украинцами? Гражданская война между «разными» украинцами? Или всё дело в местном сепаратизме, в движении региона за независимость? Или это Россия вторглась в соседнюю страну посредством засылки туда диверсионных отрядов? Версий хватает.
Несомненно одно: конфликт во многом уникален, его трудно описать привычными понятиями.
Уникальна сама ситуация выбора между русской и украинской идентичностью. И ведь этот выбор встал не только перед жителями Донбасса, но и многих других областей Украины. Русскость и украинство действительно альтернативны, хотя существуют в одном этническом и культурном пространстве. Две национальных идеологии для одного народа - редкий случай. Мы наблюдаем соперничество, соревнование между этими самоидентификациями и связанными с ними политическими проектами.
Украина - не просто соседка России, это альтернатива России. Альтернатива русскому самосознанию, русскому пониманию места в мире, прочтению истории. Отсутствие какой-либо заметной межэтнической границы между русскими и украинцами и абсолютное господство русского языка на большей части Украины ставили вопрос: какой политический центр окажется для миллионов «русскоязычных восточных славян» привлекательнее, какой станет более своим? Потенциально этот вопрос касался и жителей всего Южного округа России.
Впрочем, соперничество было странным: Россия на официальном уровне сразу, по сути, отказалась как-либо ассоциировать себя с русской идентичностью, а также дистанцировалась от проблем русских за рубежом. Многие годы она не делала ничего, чтобы привлечь к себе жителей Юго-Востока Украины. Но это не мешало им самим смотреть на Россию как на исторически материнское государство. Киев же за прошедшие годы фактически разочаровался в своих попытках украинизировать эти регионы. Политика центральной власти исходила из их игнорирования, причём, так вели себя не только «западные» политические силы, но и «восточные» - хотя они и использовали жителей Юго-Востока в качестве электоральной массы, но ничего ради формулирования и продвижения их интересов не делали. «Восточные украинцы» оказались брошены и Москвой, и Киевом, и «элитой» Донбасса. Они как бы выпали из политического пространства. В конечном счёте, у них не было ни своей особой идентичности, ни своей политической программы, ни реальных представителей - почему бы их в таком случае не игнорировать?
Впрочем, украинская идентичность постепенно побеждала. Ведь она удобнее, поскольку совмещена с государственной лояльностью. Она активно пропагандировалась как государственный патриотизм, а так как украинство самоутверждается именно за счёт русскости, то фактически это была именно антирусская пропаганда. Наоборот, прорусской пропаганды не наблюдалось - ни от местных властей, ни со стороны России. Да и отяжеляющих обстоятельств у русскости, если оценивать поверхностно, было много - и шельмуемое советское прошлое, проклинаемое как якобы эпоха господства «великорусского шовинизма» (что было, мягко говоря, совсем не так), и направленная против русскости западная русофобия, и отсутствие у России национального проекта. Информационной войны с русской стороны не вёл почти никто, кроме отдельных публицистов. Украинская точка зрения насаждалась повсеместно. На русскоязычное население юго-востока Украины психологически давили, и весь вопрос был в том, поддастся оно, сломается или всё же восстанет.
Весна 2014 года ясно показала, что давить на пружину небезопасно. В результате очередной «майданной» революции и возвращения Крыма в состав России был дан ответ: какая бы Россия ни была, но по привлекательности Киев проиграл Москве. В конце марта рейтинг России и её политического руководства у жителей Юго-Восточной Украины был максимально высок: обиду из-за потери Крыма заслоняла надежда на повторение «крымского сценария». Примечательно, что такой же скачок прорусских настроений произошёл тогда и в Белоруссии - очевидно, там также есть большой запрос на «историческую Россию».
Чуть ли не впервые Российская Федерация страна стала действовать на основе своих исторических ценностей, заявляя о себе как о русском государстве. Для всего постсоветского пространства это было сигнал: русская идентичность перестаёт быть брошенной, приобретая защитника и выразителя своих интересов в лице российского государства.
В надежде повторить судьбу Крыма восстал Донбасс, близки к этому были и другие регионы Новороссии.
Впечатление, как сейчас становится всё очевиднее, оказалось обманчивым: Россия воспользовалась русским вопросом, чтобы занять стратегически важный полуостров, но вновь отказалась признавать себя ответственной за судьбы русскоязычных жителей Украины. Киев провёл на Донбассе операцию устрашения, кровавую войну, которая, возможно, надолго отбила у русских других областей желание отделиться.
Ещё недавно стоял вопрос: каким сложится местный патриотизм на Донбассе и в других юго-восточных регионах - русским или украинским. Теперь уже определённо можно сказать, что на Донбассе он будет именно русским, как бы ни сложилась дальнейшая конституционная судьба региона. Две области, население которых по статистике ещё недавно в абсолютном большинстве составляли украинцы, теперь не смогут ассоциировать себя с чем-то украинским. Регион умыт кровью и жертвами невинных людей. Всё украинское стало здесь малоприемлемым.
Ведущий митинга в Донецке 24 августа перед прохождением по улицам города колонны украинских пленённых солдат сказал: «Сейчас вы увидите людей, которые убивают нас и обстреливают наш город. А ещё эти люди убили в нас украинцев. Отныне мы - русские!», После этого собравшиеся на площади люди поддержали оратора: «Мы - русские! Русские!». И это не сиюминутный эмоциональный порыв, а сознательная, осмысленная смена идентичности.
Если государственность Новороссии не будет полностью разбита и отменена, то между Россией и Украиной появится целое государственное образование, открыто основанное на русской идентичности. И оно как таковое будет единственным в мире. Это всё меняет: у русскости впервые за почти столетнюю историю появляется свой государственный инструмент для самоутверждения и защиты. Русскость, брошенная Россией и гонимая Украиной, получает свой дом, а точнее крепость.
Ополченцы и добровольцы Донбасса используют символы совсем не только местного значения. Более того, они говорят о священности этой войны. И действительно, для русской стороны эта война имеет священный характер. За украинством стоит отказ не только от имени предков, но вместе с ним и от всей древней русской исторической традиции, а в конечном счёте и от Православия, как религии, не выражающей украинское самосознание. Украинство в религиозной сфере имеет своим аналогом униатство, а сознательная русскость с необходимостью основана на русском православии. И борцы Новороссии законно осознают себя не просто защитниками своих земель, но воинами всего Русского мира. Если они смогут создать своё государство - это будет вызов не только антирусской Украине, но и избегающей русскости России.
Вряд ли в мире найдётся много мест, где большие массы людей, целые регионы стоят перед выбором национальной идентичности. Большинство вооружённых и других конфликтов, которые можно признать межэтническими, происходят между группами людей с привычными формами самосознания, и вопрос о выборе стоит лишь для маргиналов, т.е. сильно ассимилировавшихся или происходящих из смешанных семей. А здесь выбор, кем быть - русскими или украинцами - стоит перед миллионами, перед основным населением территорий. Это делает конфликт на Донбассе трудно понятным для внешнего наблюдателя.
Украинство полностью проиграло в Крыму и на Донбассе, но для других регионов экс-УССР вопрос открыт. Даже в соседних с ними Харьковской или Запорожской областях он ещё может быть решён в пользу украинской идентичности.
Киевские власти теперь, конечно, не будут столь ленивы в установлении всеобщей лояльности к официальной идеологии. Однако никуда не деться от того, что украинство явно не тянет на выражение регионального патриотизма Юго-Востока. В этом плане формирующаяся государственность Новороссии, будучи не российской и не украинской, может предоставлять ту другую альтернативу, которая нарушит привычный выбор между Россией и Украиной.
Да, конфликт на Донбассе является по природе своей русско-украинским, но не межэтническим: здесь борются две национальные идеологии на одном этническом поле. И русские, бывшие прежде украинцами, - это уже сознательные русские, для них русскость не привычное самоназвание, а осознанный выбор. Украинство требует от людей сознательного выбора в свою пользу, и поэтому есть немало «свидомых украинцев», а вот русской «свидомости» ещё толком и не было - она только начала зарождаться на востоке бывшей УССР.
Моя очередная статья в Литературке по Украине:
Плата за выбор
http://lgz.ru/article/-51-52-6492-24-12-2014/plata-za-vybor/
Напечатана с некоторыми неожиданными для меня сокращениями (особенно такое начало статьи напрягает), так что в оригинале здесь выложу:
Плата за выбор
Олег Неменский
У каждого своя война на Донбассе. Редкий случай, когда о природе конфликта нет преобладающего мнения, и даже официальная пропаганда на Украине и в России не даёт ясных объяснительных моделей. Межэтнический конфликт между русскими и украинцами? Гражданская война между «разными» украинцами? Или всё дело в местном сепаратизме, в движении региона за независимость? Или это Россия вторглась в соседнюю страну посредством засылки туда диверсионных отрядов? Версий хватает.
Несомненно одно: конфликт во многом уникален, его трудно описать привычными понятиями.
Уникальна сама ситуация выбора между русской и украинской идентичностью. И ведь этот выбор встал не только перед жителями Донбасса, но и многих других областей Украины. Русскость и украинство действительно альтернативны, хотя существуют в одном этническом и культурном пространстве. Две национальных идеологии для одного народа - редкий случай. Мы наблюдаем соперничество, соревнование между этими самоидентификациями и связанными с ними политическими проектами.
Украина - не просто соседка России, это альтернатива России. Альтернатива русскому самосознанию, русскому пониманию места в мире, прочтению истории. Отсутствие какой-либо заметной межэтнической границы между русскими и украинцами и абсолютное господство русского языка на большей части Украины ставили вопрос: какой политический центр окажется для миллионов «русскоязычных восточных славян» привлекательнее, какой станет более своим? Потенциально этот вопрос касался и жителей всего Южного округа России.
Впрочем, соперничество было странным: Россия на официальном уровне сразу, по сути, отказалась как-либо ассоциировать себя с русской идентичностью, а также дистанцировалась от проблем русских за рубежом. Многие годы она не делала ничего, чтобы привлечь к себе жителей Юго-Востока Украины. Но это не мешало им самим смотреть на Россию как на исторически материнское государство. Киев же за прошедшие годы фактически разочаровался в своих попытках украинизировать эти регионы. Политика центральной власти исходила из их игнорирования, причём, так вели себя не только «западные» политические силы, но и «восточные» - хотя они и использовали жителей Юго-Востока в качестве электоральной массы, но ничего ради формулирования и продвижения их интересов не делали. «Восточные украинцы» оказались брошены и Москвой, и Киевом, и «элитой» Донбасса. Они как бы выпали из политического пространства. В конечном счёте, у них не было ни своей особой идентичности, ни своей политической программы, ни реальных представителей - почему бы их в таком случае не игнорировать?
Впрочем, украинская идентичность постепенно побеждала. Ведь она удобнее, поскольку совмещена с государственной лояльностью. Она активно пропагандировалась как государственный патриотизм, а так как украинство самоутверждается именно за счёт русскости, то фактически это была именно антирусская пропаганда. Наоборот, прорусской пропаганды не наблюдалось - ни от местных властей, ни со стороны России. Да и отяжеляющих обстоятельств у русскости, если оценивать поверхностно, было много - и шельмуемое советское прошлое, проклинаемое как якобы эпоха господства «великорусского шовинизма» (что было, мягко говоря, совсем не так), и направленная против русскости западная русофобия, и отсутствие у России национального проекта. Информационной войны с русской стороны не вёл почти никто, кроме отдельных публицистов. Украинская точка зрения насаждалась повсеместно. На русскоязычное население юго-востока Украины психологически давили, и весь вопрос был в том, поддастся оно, сломается или всё же восстанет.
Весна 2014 года ясно показала, что давить на пружину небезопасно. В результате очередной «майданной» революции и возвращения Крыма в состав России был дан ответ: какая бы Россия ни была, но по привлекательности Киев проиграл Москве. В конце марта рейтинг России и её политического руководства у жителей Юго-Восточной Украины был максимально высок: обиду из-за потери Крыма заслоняла надежда на повторение «крымского сценария». Примечательно, что такой же скачок прорусских настроений произошёл тогда и в Белоруссии - очевидно, там также есть большой запрос на «историческую Россию».
Чуть ли не впервые Российская Федерация страна стала действовать на основе своих исторических ценностей, заявляя о себе как о русском государстве. Для всего постсоветского пространства это было сигнал: русская идентичность перестаёт быть брошенной, приобретая защитника и выразителя своих интересов в лице российского государства.
В надежде повторить судьбу Крыма восстал Донбасс, близки к этому были и другие регионы Новороссии.
Впечатление, как сейчас становится всё очевиднее, оказалось обманчивым: Россия воспользовалась русским вопросом, чтобы занять стратегически важный полуостров, но вновь отказалась признавать себя ответственной за судьбы русскоязычных жителей Украины. Киев провёл на Донбассе операцию устрашения, кровавую войну, которая, возможно, надолго отбила у русских других областей желание отделиться.
Ещё недавно стоял вопрос: каким сложится местный патриотизм на Донбассе и в других юго-восточных регионах - русским или украинским. Теперь уже определённо можно сказать, что на Донбассе он будет именно русским, как бы ни сложилась дальнейшая конституционная судьба региона. Две области, население которых по статистике ещё недавно в абсолютном большинстве составляли украинцы, теперь не смогут ассоциировать себя с чем-то украинским. Регион умыт кровью и жертвами невинных людей. Всё украинское стало здесь малоприемлемым.
Ведущий митинга в Донецке 24 августа перед прохождением по улицам города колонны украинских пленённых солдат сказал: «Сейчас вы увидите людей, которые убивают нас и обстреливают наш город. А ещё эти люди убили в нас украинцев. Отныне мы - русские!», После этого собравшиеся на площади люди поддержали оратора: «Мы - русские! Русские!». И это не сиюминутный эмоциональный порыв, а сознательная, осмысленная смена идентичности.
Если государственность Новороссии не будет полностью разбита и отменена, то между Россией и Украиной появится целое государственное образование, открыто основанное на русской идентичности. И оно как таковое будет единственным в мире. Это всё меняет: у русскости впервые за почти столетнюю историю появляется свой государственный инструмент для самоутверждения и защиты. Русскость, брошенная Россией и гонимая Украиной, получает свой дом, а точнее крепость.
Ополченцы и добровольцы Донбасса используют символы совсем не только местного значения. Более того, они говорят о священности этой войны. И действительно, для русской стороны эта война имеет священный характер. За украинством стоит отказ не только от имени предков, но вместе с ним и от всей древней русской исторической традиции, а в конечном счёте и от Православия, как религии, не выражающей украинское самосознание. Украинство в религиозной сфере имеет своим аналогом униатство, а сознательная русскость с необходимостью основана на русском православии. И борцы Новороссии законно осознают себя не просто защитниками своих земель, но воинами всего Русского мира. Если они смогут создать своё государство - это будет вызов не только антирусской Украине, но и избегающей русскости России.
Вряд ли в мире найдётся много мест, где большие массы людей, целые регионы стоят перед выбором национальной идентичности. Большинство вооружённых и других конфликтов, которые можно признать межэтническими, происходят между группами людей с привычными формами самосознания, и вопрос о выборе стоит лишь для маргиналов, т.е. сильно ассимилировавшихся или происходящих из смешанных семей. А здесь выбор, кем быть - русскими или украинцами - стоит перед миллионами, перед основным населением территорий. Это делает конфликт на Донбассе трудно понятным для внешнего наблюдателя.
Украинство полностью проиграло в Крыму и на Донбассе, но для других регионов экс-УССР вопрос открыт. Даже в соседних с ними Харьковской или Запорожской областях он ещё может быть решён в пользу украинской идентичности.
Киевские власти теперь, конечно, не будут столь ленивы в установлении всеобщей лояльности к официальной идеологии. Однако никуда не деться от того, что украинство явно не тянет на выражение регионального патриотизма Юго-Востока. В этом плане формирующаяся государственность Новороссии, будучи не российской и не украинской, может предоставлять ту другую альтернативу, которая нарушит привычный выбор между Россией и Украиной.
Да, конфликт на Донбассе является по природе своей русско-украинским, но не межэтническим: здесь борются две национальные идеологии на одном этническом поле. И русские, бывшие прежде украинцами, - это уже сознательные русские, для них русскость не привычное самоназвание, а осознанный выбор. Украинство требует от людей сознательного выбора в свою пользу, и поэтому есть немало «свидомых украинцев», а вот русской «свидомости» ещё толком и не было - она только начала зарождаться на востоке бывшей УССР.