Журавлик
* * *
Предстоящий переезд -- это всегда отличный повод избавиться от всякого барахла, который скопился во всех этих старых коробках, пакетах, углах, полках, шкафах и стеллажах. Особенно на стеллажах. Паша стоял полуголым посреди комнаты, на полу были разбросаны пара старых коробок, много новых пустых, какие-то вещи и пакеты. Дверь не застекленного балкона раскрыта нараспашку. Стояла июньская московская жара.
Он жил в небольшой однокомнатной квартире на третьем этаже в районе известной тюрьмы. До метро было далеко, но ежедневная прогулка еще никому не вредила. По крайней мере, это повторял он себе каждый день, преодолевая порядком примелькавшийся путь.
Окна его спальни, которая была и рабочим кабинетом, библиотекой, столовой и была бы и гостиной, если бы в ней когда-нибудь были гости, выходили на восток. И со смежного балкона можно было бы разглядеть баскетбольной площадку во дворе, если бы не густая листва близлежащих деревьев. Как не хотелось отсюда уезжать летом! Он любил эту квартиру. В ней столько всего произошло. И еще больше могло бы произойти. Отсюда он так часто выходил, доходил до трешки, а дальше по улицы Правды доходил до любимой Белой площади. Кто знает, может пройдут годы прежде чем он снова пойдет эти маршрутом?
Именно поэтому он переносил сбор вещей на завтра уже три дня подряд, но откладывать больше некуда. Перед ним была старая запакованная коробка, которую он даже не распаковал со времени прошлого переезда, а прошло почти три года! Решительный и уверенный человек мог бы отправить её сразу в мусорное ведро. Но решительность, уверенность и Павел крайне редко пересекались в пространстве-времени. Сверху поверх стопки тетрадей, бумаг и каких-то старых инструкции лежало бумажный журавлик. Под ним была фотография его бывшей девушки Маши.
* * *
Было начало второго семестра на физтехе. Февральское солнце, показавшись на недолго, уже два часа как зашло, но темно не было. Все вокруг было покрыто снегом, который приятно скрипел под ногами: стоял мороз. Лабораторный корпус находился в самом углу кампуса, и путь к нему проходил по тропе ботана, которая не пустовала до самого закрытия читалки, в которой студенты грызли гранит науки или просто судорожно небольшими группами решали задания.
Пашу в Большой Химической ожидала, как ни странно, дополнительная лекция по физике. Не то, чтобы эти занятия приносили какую-то существенную пользу, но он продолжал их посещать, то ли как благодарность преподавателю за слив задачи на прошлой консультации перед экзаменом, то ли просто по инерции.
В фойе ЛК его встречал обжигающе теплый воздух. Как всегда опаздывая, он поднялся сразу на пятый этаж, чтобы войти через верхнюю дверь. На доске уже был какой-то рисунок, и понемногу проявлялись формулы. Зал был наполовину пуст: в основном сидели на нижних рядах, сверху уже почти никого не было: то там, то сям сидел студент и внимательно переписывал с доски. Не смотря на богатый выбор свободных мест, повинуясь мимолетному импульсу, сел неподалеку от нее, одиноко сидящей смуглой физтешки. Её черный волосы чуть ниже плеч, красиво обрамляли овал её лица, сосредоточенный взгляд на доску, губы беззвучно повторяли записываемые выкладки. Появление Паши она даже, если и заметила, то не подала виду. Он, конечно, был сильно стеснительным, чтобы просто сесть рядом и поздороваться, поэтому оставил между ними немного места, словно он просто так сюда сел, и она тут вовсе не при чем.
В свои неполные восемнадцать лет, он имел скромный опыт общения с девушками. Его нельзя было назвать красавцем, но и обделен природой Паша не был: рост выше среднего, но не настолько, чтобы смущать окружающих, строен и худощав. Паша любил говорить, что занимается спортом, но его пробежки дважды в неделю на стадионе позволяли разве что сдать физкультуру на физтехе. У турников его никто никогда не видел, а гантели в его тонких руках смотрелись по меньшей мере комично. Зато умел красиво улыбаться, хотя и не знал об этом.
Время от времени его удостаивали женского внимания. Последнюю школьную весну он был неразлучен с зеленоглазой подругой, интеллигентная девушка, слушающая блэк метал, но их отношениям так и не дало зародиться его намерение поехать учиться в Москву: на физтех она не поступила. Но тогда его главной страстью была математика. Оставшиеся дыры свободного времени поглощала физика и копание в компьютере.
Все изменилось после первой сессии, когда сдав все предметы на отлично, поняв, что в вузе он надолго, расслабился и стал смотреть на мир вокруг, незнакомый, удивительный и наполненный прекрасным. Им владело невероятное ощущение, что хоть он и не знает, что его ждет, но это будет что-то прекрасное. Каждый из нас, кто хоть раз заставлял себя встать до рассвета, чтобы встретить его уже на улице, знает это чувство. Девушки были частью этой загадки. И это было не просто чистое сексуальное влечения. Ему хотелось встречаться, найти ту, которая его поймет и разделит его радости и горечи, какими бы смешными и нелепыми они тогда не были.
Преподаватель решал уже третью задачу. Паша пытался сосредоточиться, но его мысли то и дело уплывали в знойный июньский день. Велосипед лежит на берегу реки, а сам он уже по пояс в воде, стоит, колеблясь: вода еще не прогрелась, и идти дальше очень не хотелось, но она уже плывет и скоро будет на том берегу. Раз, два, три! Безуспешно он пытался догнать её и заключить в объятия. Вот уже берег, она задорно выбежала, хохоча, и скрылась за кустами. Лица её он не видел. Пробудил от теплой фантазии, обращенный к аудитории вопрос преподавателя. Вопросов, конечно, никто не имел.
Оставалось полчаса до конца, Паша уже десять минут как бросал украдкой взгляд на соседку, заполняя треугольниками свободный лист бумаги.
Поймав её взгляд он улыбнулся, она ответила стеснительной, едва заметной улыбкой, чем смутив его, заставила вернуться к своим треугольникам.
За следующие несколько минут они еще несколько раз обменялись взглядами, его сердце стучало. Перевернув лист тетради, он нарисовал огромный смайлик и показал ей.
"Привет!", -- таким образом говорил он.
Этот жест из кино завоевал её внимание, и она, сев вполоборота, ожидала продолжения, улыбаясь.
"Паша", -- вывел он.
"Алиса", -- большие буквы появились в её тетради.
"ФУМП"
"ФФКЭ"
До этого он никогда не знакомился самостоятельно. Адреналин в крови, тяжелые удары сердца, глубокое дыхание, покрытое мелко порубленной эйфорией, словно ты уже начал спуск на американских горках: назад пути уже нет.
Что чувствовала она? В ту пору Паша завидовал девушкам: им так легко знакомится. Поступив на физтех, её, как любую редкую там девушку, накрыло волной внимания от разнообразных поклонников, к чему она совершенно не была готова. Перед поступлением её учителя дали ей сотню советов о учебе: физике, математике и даже английском, но совершенно не подготовили к личным проблемам. Переход был слишком резкий, и она предпочла держать дистанцию с однокурсниками, которых не знала до физтеха. Как жителю Москвы место в общежитии ей не предоставляли, что её вполне устраивало, ибо каждый вечер почти сразу после занятий она отправлялась домой.
Остаток лекции они проговорили о разных мелочах. Откуда кто? О выборе факультетов, о последней сессии, о скорой весне. После он хотел с ней прогуляться, выпить чаю, смотреть в её глаза, но на выходе из аудитории она встретила своих бывших одноклассников. Три незнакомых человека -- то слишком много, поэтому улыбнувшись и махнув ей на прощание, он ушел, ничего не сказав на прощание. Спускаясь по лестнице он не мог не улыбаться, ноги шли все быстрее и быстрее так, что выйдя из ЛК, он уже бежал. Это было счастье. Только на следующее утро, уже не опьяненный этим чувством, он осознает, что все, что он о ней знает -- это имя и факультет.
* * *
(здесь должно быть продолжение)
Предстоящий переезд -- это всегда отличный повод избавиться от всякого барахла, который скопился во всех этих старых коробках, пакетах, углах, полках, шкафах и стеллажах. Особенно на стеллажах. Паша стоял полуголым посреди комнаты, на полу были разбросаны пара старых коробок, много новых пустых, какие-то вещи и пакеты. Дверь не застекленного балкона раскрыта нараспашку. Стояла июньская московская жара.
Он жил в небольшой однокомнатной квартире на третьем этаже в районе известной тюрьмы. До метро было далеко, но ежедневная прогулка еще никому не вредила. По крайней мере, это повторял он себе каждый день, преодолевая порядком примелькавшийся путь.
Окна его спальни, которая была и рабочим кабинетом, библиотекой, столовой и была бы и гостиной, если бы в ней когда-нибудь были гости, выходили на восток. И со смежного балкона можно было бы разглядеть баскетбольной площадку во дворе, если бы не густая листва близлежащих деревьев. Как не хотелось отсюда уезжать летом! Он любил эту квартиру. В ней столько всего произошло. И еще больше могло бы произойти. Отсюда он так часто выходил, доходил до трешки, а дальше по улицы Правды доходил до любимой Белой площади. Кто знает, может пройдут годы прежде чем он снова пойдет эти маршрутом?
Именно поэтому он переносил сбор вещей на завтра уже три дня подряд, но откладывать больше некуда. Перед ним была старая запакованная коробка, которую он даже не распаковал со времени прошлого переезда, а прошло почти три года! Решительный и уверенный человек мог бы отправить её сразу в мусорное ведро. Но решительность, уверенность и Павел крайне редко пересекались в пространстве-времени. Сверху поверх стопки тетрадей, бумаг и каких-то старых инструкции лежало бумажный журавлик. Под ним была фотография его бывшей девушки Маши.
* * *
Было начало второго семестра на физтехе. Февральское солнце, показавшись на недолго, уже два часа как зашло, но темно не было. Все вокруг было покрыто снегом, который приятно скрипел под ногами: стоял мороз. Лабораторный корпус находился в самом углу кампуса, и путь к нему проходил по тропе ботана, которая не пустовала до самого закрытия читалки, в которой студенты грызли гранит науки или просто судорожно небольшими группами решали задания.
Пашу в Большой Химической ожидала, как ни странно, дополнительная лекция по физике. Не то, чтобы эти занятия приносили какую-то существенную пользу, но он продолжал их посещать, то ли как благодарность преподавателю за слив задачи на прошлой консультации перед экзаменом, то ли просто по инерции.
В фойе ЛК его встречал обжигающе теплый воздух. Как всегда опаздывая, он поднялся сразу на пятый этаж, чтобы войти через верхнюю дверь. На доске уже был какой-то рисунок, и понемногу проявлялись формулы. Зал был наполовину пуст: в основном сидели на нижних рядах, сверху уже почти никого не было: то там, то сям сидел студент и внимательно переписывал с доски. Не смотря на богатый выбор свободных мест, повинуясь мимолетному импульсу, сел неподалеку от нее, одиноко сидящей смуглой физтешки. Её черный волосы чуть ниже плеч, красиво обрамляли овал её лица, сосредоточенный взгляд на доску, губы беззвучно повторяли записываемые выкладки. Появление Паши она даже, если и заметила, то не подала виду. Он, конечно, был сильно стеснительным, чтобы просто сесть рядом и поздороваться, поэтому оставил между ними немного места, словно он просто так сюда сел, и она тут вовсе не при чем.
В свои неполные восемнадцать лет, он имел скромный опыт общения с девушками. Его нельзя было назвать красавцем, но и обделен природой Паша не был: рост выше среднего, но не настолько, чтобы смущать окружающих, строен и худощав. Паша любил говорить, что занимается спортом, но его пробежки дважды в неделю на стадионе позволяли разве что сдать физкультуру на физтехе. У турников его никто никогда не видел, а гантели в его тонких руках смотрелись по меньшей мере комично. Зато умел красиво улыбаться, хотя и не знал об этом.
Время от времени его удостаивали женского внимания. Последнюю школьную весну он был неразлучен с зеленоглазой подругой, интеллигентная девушка, слушающая блэк метал, но их отношениям так и не дало зародиться его намерение поехать учиться в Москву: на физтех она не поступила. Но тогда его главной страстью была математика. Оставшиеся дыры свободного времени поглощала физика и копание в компьютере.
Все изменилось после первой сессии, когда сдав все предметы на отлично, поняв, что в вузе он надолго, расслабился и стал смотреть на мир вокруг, незнакомый, удивительный и наполненный прекрасным. Им владело невероятное ощущение, что хоть он и не знает, что его ждет, но это будет что-то прекрасное. Каждый из нас, кто хоть раз заставлял себя встать до рассвета, чтобы встретить его уже на улице, знает это чувство. Девушки были частью этой загадки. И это было не просто чистое сексуальное влечения. Ему хотелось встречаться, найти ту, которая его поймет и разделит его радости и горечи, какими бы смешными и нелепыми они тогда не были.
Преподаватель решал уже третью задачу. Паша пытался сосредоточиться, но его мысли то и дело уплывали в знойный июньский день. Велосипед лежит на берегу реки, а сам он уже по пояс в воде, стоит, колеблясь: вода еще не прогрелась, и идти дальше очень не хотелось, но она уже плывет и скоро будет на том берегу. Раз, два, три! Безуспешно он пытался догнать её и заключить в объятия. Вот уже берег, она задорно выбежала, хохоча, и скрылась за кустами. Лица её он не видел. Пробудил от теплой фантазии, обращенный к аудитории вопрос преподавателя. Вопросов, конечно, никто не имел.
Оставалось полчаса до конца, Паша уже десять минут как бросал украдкой взгляд на соседку, заполняя треугольниками свободный лист бумаги.
Поймав её взгляд он улыбнулся, она ответила стеснительной, едва заметной улыбкой, чем смутив его, заставила вернуться к своим треугольникам.
За следующие несколько минут они еще несколько раз обменялись взглядами, его сердце стучало. Перевернув лист тетради, он нарисовал огромный смайлик и показал ей.
"Привет!", -- таким образом говорил он.
Этот жест из кино завоевал её внимание, и она, сев вполоборота, ожидала продолжения, улыбаясь.
"Паша", -- вывел он.
"Алиса", -- большие буквы появились в её тетради.
"ФУМП"
"ФФКЭ"
До этого он никогда не знакомился самостоятельно. Адреналин в крови, тяжелые удары сердца, глубокое дыхание, покрытое мелко порубленной эйфорией, словно ты уже начал спуск на американских горках: назад пути уже нет.
Что чувствовала она? В ту пору Паша завидовал девушкам: им так легко знакомится. Поступив на физтех, её, как любую редкую там девушку, накрыло волной внимания от разнообразных поклонников, к чему она совершенно не была готова. Перед поступлением её учителя дали ей сотню советов о учебе: физике, математике и даже английском, но совершенно не подготовили к личным проблемам. Переход был слишком резкий, и она предпочла держать дистанцию с однокурсниками, которых не знала до физтеха. Как жителю Москвы место в общежитии ей не предоставляли, что её вполне устраивало, ибо каждый вечер почти сразу после занятий она отправлялась домой.
Остаток лекции они проговорили о разных мелочах. Откуда кто? О выборе факультетов, о последней сессии, о скорой весне. После он хотел с ней прогуляться, выпить чаю, смотреть в её глаза, но на выходе из аудитории она встретила своих бывших одноклассников. Три незнакомых человека -- то слишком много, поэтому улыбнувшись и махнув ей на прощание, он ушел, ничего не сказав на прощание. Спускаясь по лестнице он не мог не улыбаться, ноги шли все быстрее и быстрее так, что выйдя из ЛК, он уже бежал. Это было счастье. Только на следующее утро, уже не опьяненный этим чувством, он осознает, что все, что он о ней знает -- это имя и факультет.
* * *
(здесь должно быть продолжение)