Мои путешествия - 2003-Чебоксары
Я продолжаю повествовать о моих текстильных путешествиях.
2003г. Чебоксары.
Уже на автовокзале, где из городского телефона-автомата мы обзвонили все 8 известных нам гостиниц славного города Чебоксары, выяснилась неприятная бытовая деталь - в связи с надвигающимися национальными чувашскими праздниками свободных мест не было кроме как по 2000руб за койку в сутки. Согласитесь, это круто. Что делать? Сердобольные люди указали на скромный столик в углу зала, за которым скучала какая-то девушка. Тут же табличка типа «Сдаём квартиры». После тягостных раздумий пришлось на это решиться. После нескольких звонков девушки и промежуточных ожиданий нам дали адрес однокомнатной картиры в самом центре города между музеями и вокзалами на основной магистрали столицы Чувашии по вполне разумной цене на тот момент. Якобы нас уже там ожидает хозяин квартиры. И мы поплелись - а куда деваться? Хотя надо сказать ожидания были какие-то скверные. Однако ж как ни удивительно, но всё оказалось не так уж и ужасно, за исключением того, что после ухода хозяина выяснилось, что в шкафу, на который он указал (якобы там постельные принадлежности), не было ничего, кроме комплекта постельного белья, которым, как легко можно было заметить, кто-то уже воспользовался. Пришлось две ближайшие ночи спать полностью одетыми, застелив нашими одёжками подушки - да чего не сделаешь ради интересной поездки!
Эти неотложные дела съели однако ж приличный кусок времени, и в Чувашский национальный музей ( ЧНМ) мы прибыли где-то в 4 часа пополудни. Экспозиция была невелика, но для людей, никогда живьём не видевших этих вещей, достаточно интересная. Пока мы её осматривали и отщёлкивали со скоростью пулемётной очереди ( до закрытия какой-то час - как попрут!), щедро издавая междометия и восклицания, общительная смотрительница между весьма квалифицированными и ценными пояснениями по ходу экспозиции и по разным аспектам, касающимся чувашской вышивки вообще, успела нас расспросить по полной программе - вплоть до наших намерений и наличия в кармане письма в дирекцию . Она стала выглядывать на секундочку в холл, и после очередной отлучки вбежала с криком: «Скорей, скорей!». Не поняв, куда и что нам скорей, мы раскрыли рты, а смотрительница, опять выглянув в холл, сказала упавшим голосом: «Опоздали». Хотя мы и не знали, куда мы опоздали, стало как-то неприятно. Наконец смотрительница объяснила свои таинственные отлучки - она ловила для нас весьма подвижного директора ( а то вот уйдёт - время потеряете!). Так после нескольких своих выглядываний в холл она опять закричала : «Скорей, скорей!».
Тут уж, не мешкая более, мы выскочили в холл и увидели невысокого господина лет 40-45, стремительно пересекающего помещение по диагонали. Мы его остановили и начали разговор, возясь в сумке и доставая письмо. Личность была колоритная. Этот человек тоже ( как и директор Саранского музея) не соответствовал стандартному представлению о директоре республиканского музея, но уже в другом духе. Я могла бы себе представить, что это дрессировщик диких зверей или эквилибрист-чудодей, постоянно выступающий на арене цирка и поэтому прекрасно натренированный физически человек. В нём была сжатая пружина. Стали объяснять, так мол и так, хотим в фонды одним глазком посмотреть. Директор ответил тут же чем-то вроде того, что мол ну зачем это вам, у нас такая прекрасная экспозиция, вы только посмотрите. Терять нам было нечего при таком мягком отлупе, и я перешла в наступление (директор был человек очень живой, это побуждало к решительным действиям). Сама от себя не ожидая того я выбрала тон весьма откровенный и без обиняков. Я сказала коротко: «Значит Вы нас пускать в фонды не хотите». Ответ был такой же незамедлительный и всё так же уводящий от сути дела: «Да нет , просто у нас там чего-то там, а тут вообще и так далее» , главной чертой ответа была этакая расплывчатость, на которую и не знаешь с какой стороны наступать. Я решила взять тупым упорством и опять коротко и достаточно твёрдо сказала с некоторым нажимом в голосе: « То есть Вы нас не пускаете». И тут произошло то, ради чего я этот эпизод рассказываю. Ни слова более не говоря, директор взял у меня письмо, размашисто его подписал каким-то фирменным манером, и , отдавая его нам сказал: « Корпус такой-то , кабинет такой-то, к ФИО такой-то», после чего стремительно скрылся в каких-то дверях. Обрадованная за нас смотрительница подробно живописала нам путь в корпус такой-то, советуя поспешить, чтобы застать ФИО на рабочем месте - день заканчивался стремительно.
Распрощавшись с нашей доброй помощницей, мы однако дали крюку, пока нашли наконец в недрах старого квартала за каким-то модный кабаком корпус такой-то ( из которого и намечался вскорости переезд) и таки застали ФИО ещё на месте. ФИО заведовала интересующим нас отделом. Сначала она решила побеседовать с нами - кто мы, что хотим и зачем. Было видно, что мы несколько озадачили её своим появлением, и она, не определив сходу своего отношения к непонятно зачем явившимся личностям ( что ещё за птицы такие?) смотрела на нас приблизительно как на явившегося к ней с весьма странными целями Чичикова. Видно не каждый день приезжали к ней люди из отдалённых до такой же степени весей как Москва-матушка только потому, что на выставке купили они книгу «Чувашский костюм». Но в ходе беседы весьма быстро мы увидели, что человек она очень хороший, человек правильно занимающий своё место, человек внимательный, безусловно и в высшей степени доброжелательный, хотя и не склонный к быстрому открытию всех дверей и отбрасыванию некоторых элементов здорового недоверия , что в высшей степени благоразумно, учитывая ценность сокровищ, которые ей доверены по её должности. Общение протекало в уважительном, спокойном и достаточно неформальном стиле, напряжения никакого не возникало. Выяснилось, что ФИО именно в эти дни была страшно занята из-за всё тех же праздничных дней и сопутствующей им страшной суматохи ( открывалось сразу несколько выставок и все дела в напряге выходили на финишную прямую), но тем не менее она нас заверила, что выход будет найден несмотря на то, что сама она нам не сможет уделить столько внимания, сколько было бы в более спокойное время. Между тем рабочий день уже кончился, и милейшая ФИО назначила нам приходить с самого утра.
И со следующего утра понеслось. ФИО показала нам закрома - они ( или та часть, которая нам была показана) не были слишком велики в количественном отношении, но не в отношении интереса, который они вызывали. Были обсуждены вопросы оплаты, здесь постановка вопроса отличалась от того, что было в Саранске. Удовольствие не выглядело дёшево, но стоило того. Хотя , конечно, мы не могли позволить себе всего, что весьма и весьма хотелось! Я как-нибудь опишу систему оплаты, существовавшую в тот момент совершенно официально и предъявленную нам ФИО, но в данный момент мне не хочется на ней застревать. Отобранные предметы были очень интересны, особенно принимая во внимание, что мы впервые живьём видели подобные вещи. С самого утра и до обеда я корпела над ними с лупами, потом мы их фотографировали. Занимались с нами то молодая научная сотрудница Венера - спокойная немногословная девушка, то ещё какие-то присланные милейшей ФИО девицы младшего персонала ( это конечно, было уже то, что недостаточно было порото в детстве, поэтому и получилось так себе, а местами очень так себе, чтобы не высказаться гораздо хуже!). Иногда прибегала совершенно взмыленная ФИО, урывками продолжалась начатая с вечера беседа. ФИО всё расспрашивала меня , как бы желая понять - ну зачем мне всё это надо! Временами ФИО говорила : «Слушай, Венера, слушай что говорит tradtextil !», а потом : «Я так хочу, чтобы Венера этим занималась! Чтобы …», в общем, чтобы не прерывалась нить. Приятная Венера смотрела ясно и незамутнённо, слегка улыбаясь, но что было у неё в голове и суждено ли ей удовлетворить чаяния милейшей ФИО - одному богу известно.
Завершив работу в напряге и стрессе мы побежали вместе с ФИО на открытие выставки всё в том же ЧНМ, где ещё сфотографировали рубашку, известную по книге «Чувашский костюм», после чего помчалмсь в ЧГХМ (Чув гос худ муз), куда нам очень советовала заглянуть милейшая ФИО.
ЧГХМ был отстроен где-то в начале 80-х с соответствующей помпой и недурным размахом на живописной горе. Интересующий нас отдел создал там своими героическими стараниями Геннадий Николаевич Иванов-Орков - автор книги «Чувашский костюм», как выяснилось уже в стенах ЧГХМ. Мы быстро вошли в музей, молниеносно проскакали всё не относящееся к нашему делу, чуть пощёлкали современные творения чувашских вышивальщиц (они очень хороши, но это не то, ради чего мы таскаемся по тьму-тараканям и спим одетыми на грязных постелях!). Удостоверились, что того, что нас интересует в экспозиции нет, мы стали, ворча, спускаться вниз по лестнице. На встречу нам поднималась элегантно одетая дама в длинном платье авторского фасона. Вероятно, услышав обрывок наших неудовлетворительно оценивающих поход речей, она прямо обратилась к нам с учтивой улыбкой и вопросом о том, что мы собственно искали? Услышав ответ, она сказала: « Тогда вам со мной!» и привела нас к каким-то двум мужчинам , оказалось что один из них - директор музея, а другой - главный хранитель. Исключительно благожелательно, так же как и исчезнувшая элегантная дама в длинном платье, они провели стандартный опрос - кто мы, откуда, зачем, почему, чего хотим. Потом, посмотревши друг на друга, они сказали как бы друг другу - ну что ж, тут дело в познавательных целях граждан, надо разрешить, ничего плохого тут не усматривается, и переадресовали нас уже третьему мужчине, которого они подозвали из уже образовавшейся в том месте довольно заметной толпы людей, продолжающей пополняться новыми подошедшими. Вот этот третий оказался Геннадием Николаевичем Ивановым - Орковым собственной персоной (ГНИO в дальнейшем), который спросил нас, не хотим ли мы сначала осмотреть картины из экспозиции музея, на некоторых из которых были изображены чуваши в национальных одеждах. Натренированная общением с директором ЧНМ я ответила, что это совершенно меня не интересует, и что я страстно хотела бы видеть сами предметы и именно ради этого и приехала издалека. Поскольку дальше наводить туман не имело смысла, ГНИО сообщил, что буквально через 5 минут ( а дело приближалось кажется к 17-00 и оставался час до закрытия музея) начнётся церемония открытия выставки с речами и важными персонами из их чувашского правительства и что после церемонии открытия он сможет нами заняться. Ближайшие полчаса мы послушно провели сидя на скамейках как на иголках (время-то идёт!!!), слушая китайский ритуал показушного мероприятия. Дорого же они нам встали, эти полчаса! Потому что когда мы наконец поднялмсь в фонды, то до закрытия оставалось где-то полчаса. За 10 минут нам супербегло была представлена коллекция ( это прекрасное собрание, многие вещи были знакомы по книге, но даже в такой прекрасной книге они не всегда были показаны вполне удовлетворяющим образом), а когда мы заикнулись «об поснимать», поперёк возникла хранительница этих вещей, до сего момента безгласная ( она видите ли сегодня даже не обедала, только чай пила бедняжка, а нам ведь и освеще-е-ение надо и всё-тако-о-ое). Мы бы конечно и в оставшиеся 20 минут многое бы могли успеть ( безо всякого особого всего тако-о-ого) - всё равно мы провели это время в этом помещении. Открывает эта особа какой-нибудь ящик шкафа, где аккуратнейшим образом проложенные белой бумагой лежали фрагменты чудеснейших вышивок, приподнимает этак за краешек кучку шедевров и говорит полубрезгливо - «Да они все одинаковые!» и отпускает их, разжимая пальцы, как если бы это была труха. Вот так-то! И директор - да, и главный хранитель - да, и зав.отделом - да, и вот тут-то наступает звёздный час этой мадам! Никакие уговоры, что мы очень быстренько, хоть чуть-чуть , что мы об этом мечтали, что ради этого мы ехали издалека, что у нас скорее всего не будет возможности приехать ради этого ещё раз, что мы ограничены во времени и средствах, на неё не подействовали. А ведь все предметы там были маленькие - в основном это были фрагменты - времени на разворачивание и раскладывание там вообще не нужно, а учитывая идеальный порядок, в котором они методично и просторно были разложены ГНИО по выдвигающимся ящичкам, времени на убирание их обратно тоже практически не требовалось! Но такова жизнь, и ни одного кадра нам не дала сделать в фондах эта дама, тип, который в изобилии водится во всех чудесных заведениях управления и надзора и т.п. ( типа министерств, управлений образования, например) - везде, где не прибегая к клещам, гвоздям и тискам, можно безнаказанно терзать и пытать людей, разрешая и запрещая, душить, угнетать и видеть как вянет на их глазах жертва, лищённая воздуха для нормального дыхания. Как правило, это люди (сами из себя не представляющие ровно ничего кроме места на котором сидят, удобно устроившиеся около какого-то краника - открыть-закрыть) не могут получить удовлетворение иначе, как причиняя страдания другим людям, их жизненное кредо - «Я мучаю и угнетаю, следовательно - я существую!». А ведь это была пятница, и следующий рабочий день этой чиновной особы был только понедельник! ГНИО тем временем совершенно не вступал с ней в разговор (имею лёгкое подозрение, что возможно и с сотрудниками музея она придерживалась своего кредо, не вызывая желания излишних взаимодействий с нею). Как бы то ни было мы вышли оттуда не солоно хлебавши. Видя наше дикое разочарование, ГНИО предложил нам частичную "компенсацию". В тот момент в музей уже поступила коллекция известной в Чувашии вышивальщицы Ефремовой, умершей некоторое время назад. Вещи уже находились в музее , но ещё не были оприходованы по полной программе, и, стало быть никак не относились к юрисдикции дамы, столь решительно вставшей на пути моего бескрайнего интереса к чувашской вышивке. ГНИО назначил нам прийти с утра и посмотреть-поснимать их. Утешая нас он заметил, что по уровню они не хуже музейных ( что меня конечно не утешило, ибо я видела вещи из фондов и для меня , в отличие от незабываемой их хранительницы они все разные!). Поэтому мы решили задержаться в Чебоксарах, а уехать в следующий пункт - Козмодемьянск на пол-дня позже - в 14-00 ( на автобусе).
С утра в субботу мы были у здания ЧГХМ на этой чудесной горе. Время работы с коллекцией Ефремовой ( она была невелика, но действительно хороша) прошло очень хорошо. ГНИО позаботился о том, чтобы мы были устроены удобно - нам было выделено место на балконе главного зала под стеклянным куполом - освещение было идеальным. Он принёс удобную подложку, сделанную им для удобной съёмки и нейтрального фона. Мы спокойно порассматривали и поснимали каждый предмет. Краткие беседы с ГНИО были интересны и содержательны, а главное - выявили полную «одинаковость» отношения к этим материям. Это очень редкое чувство, ибо живя невидимой среди непонятных мне людей, я как всякий человек нуждаюсь в доказательствах факта собственного существования - и беседы с ГНИО были этим доказательством. Я вижу человека, который воспринимает основополагающие вещи как я, следовательно, я - существую! Приятно было тем более, что это такая героическая личность как ГНИО! Перебарывая всё таки оставшуюся досаду, что мы не всё для себя «выгребли» из ЧГХМ, что было возможно, мы попрощались с ГНИО, который подарил нам на память подписанный им буклетик, ставший уже редкостью.
К уже фырчащему автобусу на Козьмодемьянск мы подбегали с безумными криками: «Подождите нас!».
Естественно, я не могу порадовать моего читателя фотографиями, снятыми в чебоксарских музеях. Поэтому я адресую всех к великолепной книге "Чувашский костюм", о которой я писала здесь в журнале . А как только яндекс-фотки перестанут дурить при загрузке, и у меня найдётся время, я выложу здесь совершенно законно фотографии чувашских вышивок из каталога коллекции Далматова в качестве иллюстрации к данному тексту.
2003г. Чебоксары.
Уже на автовокзале, где из городского телефона-автомата мы обзвонили все 8 известных нам гостиниц славного города Чебоксары, выяснилась неприятная бытовая деталь - в связи с надвигающимися национальными чувашскими праздниками свободных мест не было кроме как по 2000руб за койку в сутки. Согласитесь, это круто. Что делать? Сердобольные люди указали на скромный столик в углу зала, за которым скучала какая-то девушка. Тут же табличка типа «Сдаём квартиры». После тягостных раздумий пришлось на это решиться. После нескольких звонков девушки и промежуточных ожиданий нам дали адрес однокомнатной картиры в самом центре города между музеями и вокзалами на основной магистрали столицы Чувашии по вполне разумной цене на тот момент. Якобы нас уже там ожидает хозяин квартиры. И мы поплелись - а куда деваться? Хотя надо сказать ожидания были какие-то скверные. Однако ж как ни удивительно, но всё оказалось не так уж и ужасно, за исключением того, что после ухода хозяина выяснилось, что в шкафу, на который он указал (якобы там постельные принадлежности), не было ничего, кроме комплекта постельного белья, которым, как легко можно было заметить, кто-то уже воспользовался. Пришлось две ближайшие ночи спать полностью одетыми, застелив нашими одёжками подушки - да чего не сделаешь ради интересной поездки!
Эти неотложные дела съели однако ж приличный кусок времени, и в Чувашский национальный музей ( ЧНМ) мы прибыли где-то в 4 часа пополудни. Экспозиция была невелика, но для людей, никогда живьём не видевших этих вещей, достаточно интересная. Пока мы её осматривали и отщёлкивали со скоростью пулемётной очереди ( до закрытия какой-то час - как попрут!), щедро издавая междометия и восклицания, общительная смотрительница между весьма квалифицированными и ценными пояснениями по ходу экспозиции и по разным аспектам, касающимся чувашской вышивки вообще, успела нас расспросить по полной программе - вплоть до наших намерений и наличия в кармане письма в дирекцию . Она стала выглядывать на секундочку в холл, и после очередной отлучки вбежала с криком: «Скорей, скорей!». Не поняв, куда и что нам скорей, мы раскрыли рты, а смотрительница, опять выглянув в холл, сказала упавшим голосом: «Опоздали». Хотя мы и не знали, куда мы опоздали, стало как-то неприятно. Наконец смотрительница объяснила свои таинственные отлучки - она ловила для нас весьма подвижного директора ( а то вот уйдёт - время потеряете!). Так после нескольких своих выглядываний в холл она опять закричала : «Скорей, скорей!».
Тут уж, не мешкая более, мы выскочили в холл и увидели невысокого господина лет 40-45, стремительно пересекающего помещение по диагонали. Мы его остановили и начали разговор, возясь в сумке и доставая письмо. Личность была колоритная. Этот человек тоже ( как и директор Саранского музея) не соответствовал стандартному представлению о директоре республиканского музея, но уже в другом духе. Я могла бы себе представить, что это дрессировщик диких зверей или эквилибрист-чудодей, постоянно выступающий на арене цирка и поэтому прекрасно натренированный физически человек. В нём была сжатая пружина. Стали объяснять, так мол и так, хотим в фонды одним глазком посмотреть. Директор ответил тут же чем-то вроде того, что мол ну зачем это вам, у нас такая прекрасная экспозиция, вы только посмотрите. Терять нам было нечего при таком мягком отлупе, и я перешла в наступление (директор был человек очень живой, это побуждало к решительным действиям). Сама от себя не ожидая того я выбрала тон весьма откровенный и без обиняков. Я сказала коротко: «Значит Вы нас пускать в фонды не хотите». Ответ был такой же незамедлительный и всё так же уводящий от сути дела: «Да нет , просто у нас там чего-то там, а тут вообще и так далее» , главной чертой ответа была этакая расплывчатость, на которую и не знаешь с какой стороны наступать. Я решила взять тупым упорством и опять коротко и достаточно твёрдо сказала с некоторым нажимом в голосе: « То есть Вы нас не пускаете». И тут произошло то, ради чего я этот эпизод рассказываю. Ни слова более не говоря, директор взял у меня письмо, размашисто его подписал каким-то фирменным манером, и , отдавая его нам сказал: « Корпус такой-то , кабинет такой-то, к ФИО такой-то», после чего стремительно скрылся в каких-то дверях. Обрадованная за нас смотрительница подробно живописала нам путь в корпус такой-то, советуя поспешить, чтобы застать ФИО на рабочем месте - день заканчивался стремительно.
Распрощавшись с нашей доброй помощницей, мы однако дали крюку, пока нашли наконец в недрах старого квартала за каким-то модный кабаком корпус такой-то ( из которого и намечался вскорости переезд) и таки застали ФИО ещё на месте. ФИО заведовала интересующим нас отделом. Сначала она решила побеседовать с нами - кто мы, что хотим и зачем. Было видно, что мы несколько озадачили её своим появлением, и она, не определив сходу своего отношения к непонятно зачем явившимся личностям ( что ещё за птицы такие?) смотрела на нас приблизительно как на явившегося к ней с весьма странными целями Чичикова. Видно не каждый день приезжали к ней люди из отдалённых до такой же степени весей как Москва-матушка только потому, что на выставке купили они книгу «Чувашский костюм». Но в ходе беседы весьма быстро мы увидели, что человек она очень хороший, человек правильно занимающий своё место, человек внимательный, безусловно и в высшей степени доброжелательный, хотя и не склонный к быстрому открытию всех дверей и отбрасыванию некоторых элементов здорового недоверия , что в высшей степени благоразумно, учитывая ценность сокровищ, которые ей доверены по её должности. Общение протекало в уважительном, спокойном и достаточно неформальном стиле, напряжения никакого не возникало. Выяснилось, что ФИО именно в эти дни была страшно занята из-за всё тех же праздничных дней и сопутствующей им страшной суматохи ( открывалось сразу несколько выставок и все дела в напряге выходили на финишную прямую), но тем не менее она нас заверила, что выход будет найден несмотря на то, что сама она нам не сможет уделить столько внимания, сколько было бы в более спокойное время. Между тем рабочий день уже кончился, и милейшая ФИО назначила нам приходить с самого утра.
И со следующего утра понеслось. ФИО показала нам закрома - они ( или та часть, которая нам была показана) не были слишком велики в количественном отношении, но не в отношении интереса, который они вызывали. Были обсуждены вопросы оплаты, здесь постановка вопроса отличалась от того, что было в Саранске. Удовольствие не выглядело дёшево, но стоило того. Хотя , конечно, мы не могли позволить себе всего, что весьма и весьма хотелось! Я как-нибудь опишу систему оплаты, существовавшую в тот момент совершенно официально и предъявленную нам ФИО, но в данный момент мне не хочется на ней застревать. Отобранные предметы были очень интересны, особенно принимая во внимание, что мы впервые живьём видели подобные вещи. С самого утра и до обеда я корпела над ними с лупами, потом мы их фотографировали. Занимались с нами то молодая научная сотрудница Венера - спокойная немногословная девушка, то ещё какие-то присланные милейшей ФИО девицы младшего персонала ( это конечно, было уже то, что недостаточно было порото в детстве, поэтому и получилось так себе, а местами очень так себе, чтобы не высказаться гораздо хуже!). Иногда прибегала совершенно взмыленная ФИО, урывками продолжалась начатая с вечера беседа. ФИО всё расспрашивала меня , как бы желая понять - ну зачем мне всё это надо! Временами ФИО говорила : «Слушай, Венера, слушай что говорит tradtextil !», а потом : «Я так хочу, чтобы Венера этим занималась! Чтобы …», в общем, чтобы не прерывалась нить. Приятная Венера смотрела ясно и незамутнённо, слегка улыбаясь, но что было у неё в голове и суждено ли ей удовлетворить чаяния милейшей ФИО - одному богу известно.
Завершив работу в напряге и стрессе мы побежали вместе с ФИО на открытие выставки всё в том же ЧНМ, где ещё сфотографировали рубашку, известную по книге «Чувашский костюм», после чего помчалмсь в ЧГХМ (Чув гос худ муз), куда нам очень советовала заглянуть милейшая ФИО.
ЧГХМ был отстроен где-то в начале 80-х с соответствующей помпой и недурным размахом на живописной горе. Интересующий нас отдел создал там своими героическими стараниями Геннадий Николаевич Иванов-Орков - автор книги «Чувашский костюм», как выяснилось уже в стенах ЧГХМ. Мы быстро вошли в музей, молниеносно проскакали всё не относящееся к нашему делу, чуть пощёлкали современные творения чувашских вышивальщиц (они очень хороши, но это не то, ради чего мы таскаемся по тьму-тараканям и спим одетыми на грязных постелях!). Удостоверились, что того, что нас интересует в экспозиции нет, мы стали, ворча, спускаться вниз по лестнице. На встречу нам поднималась элегантно одетая дама в длинном платье авторского фасона. Вероятно, услышав обрывок наших неудовлетворительно оценивающих поход речей, она прямо обратилась к нам с учтивой улыбкой и вопросом о том, что мы собственно искали? Услышав ответ, она сказала: « Тогда вам со мной!» и привела нас к каким-то двум мужчинам , оказалось что один из них - директор музея, а другой - главный хранитель. Исключительно благожелательно, так же как и исчезнувшая элегантная дама в длинном платье, они провели стандартный опрос - кто мы, откуда, зачем, почему, чего хотим. Потом, посмотревши друг на друга, они сказали как бы друг другу - ну что ж, тут дело в познавательных целях граждан, надо разрешить, ничего плохого тут не усматривается, и переадресовали нас уже третьему мужчине, которого они подозвали из уже образовавшейся в том месте довольно заметной толпы людей, продолжающей пополняться новыми подошедшими. Вот этот третий оказался Геннадием Николаевичем Ивановым - Орковым собственной персоной (ГНИO в дальнейшем), который спросил нас, не хотим ли мы сначала осмотреть картины из экспозиции музея, на некоторых из которых были изображены чуваши в национальных одеждах. Натренированная общением с директором ЧНМ я ответила, что это совершенно меня не интересует, и что я страстно хотела бы видеть сами предметы и именно ради этого и приехала издалека. Поскольку дальше наводить туман не имело смысла, ГНИО сообщил, что буквально через 5 минут ( а дело приближалось кажется к 17-00 и оставался час до закрытия музея) начнётся церемония открытия выставки с речами и важными персонами из их чувашского правительства и что после церемонии открытия он сможет нами заняться. Ближайшие полчаса мы послушно провели сидя на скамейках как на иголках (время-то идёт!!!), слушая китайский ритуал показушного мероприятия. Дорого же они нам встали, эти полчаса! Потому что когда мы наконец поднялмсь в фонды, то до закрытия оставалось где-то полчаса. За 10 минут нам супербегло была представлена коллекция ( это прекрасное собрание, многие вещи были знакомы по книге, но даже в такой прекрасной книге они не всегда были показаны вполне удовлетворяющим образом), а когда мы заикнулись «об поснимать», поперёк возникла хранительница этих вещей, до сего момента безгласная ( она видите ли сегодня даже не обедала, только чай пила бедняжка, а нам ведь и освеще-е-ение надо и всё-тако-о-ое). Мы бы конечно и в оставшиеся 20 минут многое бы могли успеть ( безо всякого особого всего тако-о-ого) - всё равно мы провели это время в этом помещении. Открывает эта особа какой-нибудь ящик шкафа, где аккуратнейшим образом проложенные белой бумагой лежали фрагменты чудеснейших вышивок, приподнимает этак за краешек кучку шедевров и говорит полубрезгливо - «Да они все одинаковые!» и отпускает их, разжимая пальцы, как если бы это была труха. Вот так-то! И директор - да, и главный хранитель - да, и зав.отделом - да, и вот тут-то наступает звёздный час этой мадам! Никакие уговоры, что мы очень быстренько, хоть чуть-чуть , что мы об этом мечтали, что ради этого мы ехали издалека, что у нас скорее всего не будет возможности приехать ради этого ещё раз, что мы ограничены во времени и средствах, на неё не подействовали. А ведь все предметы там были маленькие - в основном это были фрагменты - времени на разворачивание и раскладывание там вообще не нужно, а учитывая идеальный порядок, в котором они методично и просторно были разложены ГНИО по выдвигающимся ящичкам, времени на убирание их обратно тоже практически не требовалось! Но такова жизнь, и ни одного кадра нам не дала сделать в фондах эта дама, тип, который в изобилии водится во всех чудесных заведениях управления и надзора и т.п. ( типа министерств, управлений образования, например) - везде, где не прибегая к клещам, гвоздям и тискам, можно безнаказанно терзать и пытать людей, разрешая и запрещая, душить, угнетать и видеть как вянет на их глазах жертва, лищённая воздуха для нормального дыхания. Как правило, это люди (сами из себя не представляющие ровно ничего кроме места на котором сидят, удобно устроившиеся около какого-то краника - открыть-закрыть) не могут получить удовлетворение иначе, как причиняя страдания другим людям, их жизненное кредо - «Я мучаю и угнетаю, следовательно - я существую!». А ведь это была пятница, и следующий рабочий день этой чиновной особы был только понедельник! ГНИО тем временем совершенно не вступал с ней в разговор (имею лёгкое подозрение, что возможно и с сотрудниками музея она придерживалась своего кредо, не вызывая желания излишних взаимодействий с нею). Как бы то ни было мы вышли оттуда не солоно хлебавши. Видя наше дикое разочарование, ГНИО предложил нам частичную "компенсацию". В тот момент в музей уже поступила коллекция известной в Чувашии вышивальщицы Ефремовой, умершей некоторое время назад. Вещи уже находились в музее , но ещё не были оприходованы по полной программе, и, стало быть никак не относились к юрисдикции дамы, столь решительно вставшей на пути моего бескрайнего интереса к чувашской вышивке. ГНИО назначил нам прийти с утра и посмотреть-поснимать их. Утешая нас он заметил, что по уровню они не хуже музейных ( что меня конечно не утешило, ибо я видела вещи из фондов и для меня , в отличие от незабываемой их хранительницы они все разные!). Поэтому мы решили задержаться в Чебоксарах, а уехать в следующий пункт - Козмодемьянск на пол-дня позже - в 14-00 ( на автобусе).
С утра в субботу мы были у здания ЧГХМ на этой чудесной горе. Время работы с коллекцией Ефремовой ( она была невелика, но действительно хороша) прошло очень хорошо. ГНИО позаботился о том, чтобы мы были устроены удобно - нам было выделено место на балконе главного зала под стеклянным куполом - освещение было идеальным. Он принёс удобную подложку, сделанную им для удобной съёмки и нейтрального фона. Мы спокойно порассматривали и поснимали каждый предмет. Краткие беседы с ГНИО были интересны и содержательны, а главное - выявили полную «одинаковость» отношения к этим материям. Это очень редкое чувство, ибо живя невидимой среди непонятных мне людей, я как всякий человек нуждаюсь в доказательствах факта собственного существования - и беседы с ГНИО были этим доказательством. Я вижу человека, который воспринимает основополагающие вещи как я, следовательно, я - существую! Приятно было тем более, что это такая героическая личность как ГНИО! Перебарывая всё таки оставшуюся досаду, что мы не всё для себя «выгребли» из ЧГХМ, что было возможно, мы попрощались с ГНИО, который подарил нам на память подписанный им буклетик, ставший уже редкостью.
К уже фырчащему автобусу на Козьмодемьянск мы подбегали с безумными криками: «Подождите нас!».
Естественно, я не могу порадовать моего читателя фотографиями, снятыми в чебоксарских музеях. Поэтому я адресую всех к великолепной книге "Чувашский костюм", о которой я писала здесь в журнале . А как только яндекс-фотки перестанут дурить при загрузке, и у меня найдётся время, я выложу здесь совершенно законно фотографии чувашских вышивок из каталога коллекции Далматова в качестве иллюстрации к данному тексту.