На трибуну подымается Троцкий
Оригинал взят у ext_449909 в На трибуну подымается Троцкий
Войтоловский Л.Н. Политические силуэты. (С демократического совещания). III. Мария Спиридонова. Троцкий. // Киевская Мысль. К., 1917. №233, 27 сентября (10 октября), с. 1.
Последний часть очерка Политические силуэты. (С демократического совещания), см. также: I. А.Ф. Керенский. // Киевская Мысль. К., 1917. №228, 21 сентября (4 октября). с. 1; II. В.М. Чернов. Ю. Каменев. И.Г. Церетели. // Киевская Мысль. К., 1917. №229, 22 сентября (5 октября), с. 1.
(...)
На трибуну подымается Троцкий, встреченный бурными аплодисментами всей левой.
Троцкий... Вот имя, которое публика повторяет теперь чаще, чем все другие имена. Имя, собравшее вокруг себя уже огромные каталоги восторгов и брани. Принадлежащее человеку, безусловно занятному, сильному и... странному.
В темном здании человеческой души есть один совсем темный уголок, где покоются камни, из которых слагается психология Троцкого.
И весь он какой-то темный. Большая, черная голова. Длинные, зачесанные кзади черные волосы. Узкая, черная бородка, резко выступающая вперед, как у Мефистофеля Антокольского. Густые, черные брови. И темное, точно побледневшее от злости лицо, с острыми, впивающимися, как гвозди, глазами, в которых сквозь стекла пенснэ виднеется отражение его иронического ума. Неприятно выделяется большой, хищный рот с хищными, как у акулы, зубами.
Ораторское дарование Троцкого очевидно и неоспоримо.
От оратора требуется уменье внедрять по желанию то или иное убеждение в умы своей аудитории.
Этим даром Троцкий владеет в высокой мере и пользуется своим искусством с удивительным мастерством, в совершенстве.
В его артистической передаче, блистающей тончайшей отделкой интонации, слова получают новые значения и, оплодотворенные его ораторским темпераментом, переливаются яркими красками.
Впрочем, слово «краски» мало подходит к скульптурному красноречию Троцкого. Его нельзя назвать колористом. И речи его - не живопись и не музыка, а пластика. Пластика странная и волнующая, как живая бронза.
Когда он говорит, он слегка приседает, втягивает голову в плечи, быстро выпрямляется и, энергично вытянув руку вперед, точно бросает в публику пригорошни слов. Последние срываются с его язвительных уст бущующими рядами и устремляются в бой широко развернутым строем, как рвутся в атаку полки.
Таково внешнее впечатление от его бурных речей. Столько в словах его движения, трепета и шумной уверенности.
Но Троцкий не только талантливый оратор. Троцкий - большой политик. Не дилетант, не политик по ремеслу, а политик по страсти. У Троцкого много ума и знаний. Он изъездил весь свет. Везде учился, ко всему с интересом присматривался.
С избытком вкусивший от всех цивилизаций Европы, искушенный во всех политических интригах, Троцкий все понимает, но мало что любит.
К людям сегодняшнего дня, с их темной, тоскующей душой и настоящею кровью, Троцкий глубоко равнодушен. Мир со всеми страстями и величайшими трагедиями в его представлении рисуется как эффектный спектакль непрерывно враждующих стихий, на котором ему, гражданину Троцкому, суждена и приуготовлена роль Лассаля.
Троцкий, должно быть, твердо уверен, что он рожден быть русским Лассалем, и усиленно драпируется в политический плащ последнего.
Я не берусь ни отрицать, ни устанавливать это сходство и не докапываюсь до родословной его политических идей. Быть может, своими ораторскими приемами и иными словечками Троцкий действительно обязан Лассалю. Но он слишком много странствовал, чтобы быть патриотом и Лассалем.
Ибо Лассаль - прежде всего патриот, и патриот - прежде всего человек, страстно чувствующий и безумно влюбленный в родную землю. А интернациональный чемоданчик гражданина Троцкого, с которым последний исколесил всю Европу, наполнен каким угодно багажем, но только не прахом родной земли. Для таких сантиментальных предметов слишком мало место отведено в холодном механизме его международного сердца.
Троцкий обладает холодным разсудком и еще более холодным сердцем, но одарен железной настойчивостью. Этой настойчивостью пропитаны все его мысли и слова. Она придает его выпадам огромную ударную силу. Вместе с этим Троцкий владеет всеми оттенками сарказма, оставляющего на всем, к чему прикоснется его едкое слово, след убийственного, жгучего яда. Едкий, настойчивый, остроумный - Троцкий не знает пощады и бьет без промаха.
Но его злые, насмешливые удары нередко диктуются не поисками истины, а совершенно иными побуждениями. В свои полемические выпады Троцкий охотно вносит много личного начала. Троцкий не ограничивает своих гражданских симпатий и своей политической трибуны пределами России. Зато вселенная часто остается для него заключенной в границах собственной его личности. И чтобы обезпечить последней прочное место на мировой арене и, еще чаще, чтобы вызвать улыбку одобрения в слушателей, Троцкий весь свой талант превращает в игру остроумия,- остроумия злого, тщеславного и парадоксального.
Тщеславие у Троцкого - всепожирающее, ненасытное. Свое желание, свой личный успех он ставит выше идеи. Троцкий никогда не способен превратиться в раба идеи. Но жажда аплодисментов нередко превращает его в раболепного демагога и направляет его хвастливое остроумие на злобные и безпардонные выходки.
- Там, где имущие классы не могут взять всю власть, а народная власть не смеет взять власти, там рождается идея диктатора, Бонапарта, Наполеона. Вот почему Керенский занял то место, которое он занимает теперь. Вакансия на Керенского была открыта слабостью и нерешительностью революционной демократии.
Надо было слышать, каким сарказмом, какой жгучей ненавистью были напоены эти слова, чтобы оценить по достоинству всю силу этого недвусмысленного демагогического удара. И это часто у Троцкого. Под влиянием личного озлобления, его острое слово превращается в стальной нож, безжалостно разсекающий на двое, с наслаждением четвертующий доброе имя своих противников.
В такие минуты обнажается и хвастливое тщеславие Троцкого, и его склонность к буффонаде, и его злое, скептическое отношение ко всему человечеству, короче сказать: все те темные уголки, о которых я говорил вначале и в которых гнездится трясинная психология Троцкого.
В такие минуты Троцкий не стесняется прибегать и к дурно пахнущему намеку, и к политическому жонглерству.
Его речи перестают быть политическими речами-памфлетами, а превращаются в политику с примесью грязи.
Сам тон его выступлений звучит так, точно он создан для хвастливых, оглушительных, намеренно провоцируемых скандалов. И оттого Троцкий является одним из наиболее плодовитых изобретателей большевистских «инцидентов» на совещании.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
Для сравнения:
Одним из памятных митингов, который так великолепно представляется сейчас - это был митинг в Народном Доме (На Петроградской стороне), где выступал товарищ Троцкий. В оперном и драматическом залах собралось более ДЕСЯТИ тысяч рабочих и солдат и когда тов. Троцкий закончил свою речь, обрисовав происходящие события и в заключение спросив присутствующих готовы ли мы товарищи начать творить Великое Дело Социальной Революции в ответ на его слова рабочие и солдаты подняли все как один руки, сказав мощным дружным голосом: "Готовы начать борьбу и клянемся победить или умереть". Чувствовалось в этой клятве что-то могучее, которое своим порывом уничтожит раз навсегда его хищников капиталистов. Час исторической схватки настал.
С.Тищенко. Октябрьские дни в Петрограде // Известия Острогожского Уездного Исполнительного Комитета Советов Рабочих и Крестьянских депутатов. №120. 7 ноября 1918 г.
И еще - к годовщине революции.
Между прочим, к этому времени, одна из наилучших революционныx организаций - Петербургский Совет, Церетелли и Данами сводился на нет. Но нет, все их старания оказались тщетными - еще раз ему пришлось сыграть крупную историческую роль: он стал возрождаться не по дням, а по часам, и выдвинул своим вождем тов. Троцкого. Под руководством последнего он разросся в могучую пролетарскую организацию, об'единяя собою все районы и солдатские части. Он первый крикнул всему российскому Пролетариату: "Вы должны взять власть в свои руки". Дню С'езда предшествовал целый ряд митингов по под'ему и внутренней организации; в них чувствовалась мощь и желание скорее покончить со всей пустой болтовней мещанских социалистов и их господами.
Крюков. От февральской-мартовской - к октябрьской революции // Там же.
Войтоловский Л.Н. Политические силуэты. (С демократического совещания). III. Мария Спиридонова. Троцкий. // Киевская Мысль. К., 1917. №233, 27 сентября (10 октября), с. 1.
Последний часть очерка Политические силуэты. (С демократического совещания), см. также: I. А.Ф. Керенский. // Киевская Мысль. К., 1917. №228, 21 сентября (4 октября). с. 1; II. В.М. Чернов. Ю. Каменев. И.Г. Церетели. // Киевская Мысль. К., 1917. №229, 22 сентября (5 октября), с. 1.
(...)
На трибуну подымается Троцкий, встреченный бурными аплодисментами всей левой.
Троцкий... Вот имя, которое публика повторяет теперь чаще, чем все другие имена. Имя, собравшее вокруг себя уже огромные каталоги восторгов и брани. Принадлежащее человеку, безусловно занятному, сильному и... странному.
В темном здании человеческой души есть один совсем темный уголок, где покоются камни, из которых слагается психология Троцкого.
И весь он какой-то темный. Большая, черная голова. Длинные, зачесанные кзади черные волосы. Узкая, черная бородка, резко выступающая вперед, как у Мефистофеля Антокольского. Густые, черные брови. И темное, точно побледневшее от злости лицо, с острыми, впивающимися, как гвозди, глазами, в которых сквозь стекла пенснэ виднеется отражение его иронического ума. Неприятно выделяется большой, хищный рот с хищными, как у акулы, зубами.
Ораторское дарование Троцкого очевидно и неоспоримо.
От оратора требуется уменье внедрять по желанию то или иное убеждение в умы своей аудитории.
Этим даром Троцкий владеет в высокой мере и пользуется своим искусством с удивительным мастерством, в совершенстве.
В его артистической передаче, блистающей тончайшей отделкой интонации, слова получают новые значения и, оплодотворенные его ораторским темпераментом, переливаются яркими красками.
Впрочем, слово «краски» мало подходит к скульптурному красноречию Троцкого. Его нельзя назвать колористом. И речи его - не живопись и не музыка, а пластика. Пластика странная и волнующая, как живая бронза.
Когда он говорит, он слегка приседает, втягивает голову в плечи, быстро выпрямляется и, энергично вытянув руку вперед, точно бросает в публику пригорошни слов. Последние срываются с его язвительных уст бущующими рядами и устремляются в бой широко развернутым строем, как рвутся в атаку полки.
Таково внешнее впечатление от его бурных речей. Столько в словах его движения, трепета и шумной уверенности.
Но Троцкий не только талантливый оратор. Троцкий - большой политик. Не дилетант, не политик по ремеслу, а политик по страсти. У Троцкого много ума и знаний. Он изъездил весь свет. Везде учился, ко всему с интересом присматривался.
С избытком вкусивший от всех цивилизаций Европы, искушенный во всех политических интригах, Троцкий все понимает, но мало что любит.
К людям сегодняшнего дня, с их темной, тоскующей душой и настоящею кровью, Троцкий глубоко равнодушен. Мир со всеми страстями и величайшими трагедиями в его представлении рисуется как эффектный спектакль непрерывно враждующих стихий, на котором ему, гражданину Троцкому, суждена и приуготовлена роль Лассаля.
Троцкий, должно быть, твердо уверен, что он рожден быть русским Лассалем, и усиленно драпируется в политический плащ последнего.
Я не берусь ни отрицать, ни устанавливать это сходство и не докапываюсь до родословной его политических идей. Быть может, своими ораторскими приемами и иными словечками Троцкий действительно обязан Лассалю. Но он слишком много странствовал, чтобы быть патриотом и Лассалем.
Ибо Лассаль - прежде всего патриот, и патриот - прежде всего человек, страстно чувствующий и безумно влюбленный в родную землю. А интернациональный чемоданчик гражданина Троцкого, с которым последний исколесил всю Европу, наполнен каким угодно багажем, но только не прахом родной земли. Для таких сантиментальных предметов слишком мало место отведено в холодном механизме его международного сердца.
Троцкий обладает холодным разсудком и еще более холодным сердцем, но одарен железной настойчивостью. Этой настойчивостью пропитаны все его мысли и слова. Она придает его выпадам огромную ударную силу. Вместе с этим Троцкий владеет всеми оттенками сарказма, оставляющего на всем, к чему прикоснется его едкое слово, след убийственного, жгучего яда. Едкий, настойчивый, остроумный - Троцкий не знает пощады и бьет без промаха.
Но его злые, насмешливые удары нередко диктуются не поисками истины, а совершенно иными побуждениями. В свои полемические выпады Троцкий охотно вносит много личного начала. Троцкий не ограничивает своих гражданских симпатий и своей политической трибуны пределами России. Зато вселенная часто остается для него заключенной в границах собственной его личности. И чтобы обезпечить последней прочное место на мировой арене и, еще чаще, чтобы вызвать улыбку одобрения в слушателей, Троцкий весь свой талант превращает в игру остроумия,- остроумия злого, тщеславного и парадоксального.
Тщеславие у Троцкого - всепожирающее, ненасытное. Свое желание, свой личный успех он ставит выше идеи. Троцкий никогда не способен превратиться в раба идеи. Но жажда аплодисментов нередко превращает его в раболепного демагога и направляет его хвастливое остроумие на злобные и безпардонные выходки.
- Там, где имущие классы не могут взять всю власть, а народная власть не смеет взять власти, там рождается идея диктатора, Бонапарта, Наполеона. Вот почему Керенский занял то место, которое он занимает теперь. Вакансия на Керенского была открыта слабостью и нерешительностью революционной демократии.
Надо было слышать, каким сарказмом, какой жгучей ненавистью были напоены эти слова, чтобы оценить по достоинству всю силу этого недвусмысленного демагогического удара. И это часто у Троцкого. Под влиянием личного озлобления, его острое слово превращается в стальной нож, безжалостно разсекающий на двое, с наслаждением четвертующий доброе имя своих противников.
В такие минуты обнажается и хвастливое тщеславие Троцкого, и его склонность к буффонаде, и его злое, скептическое отношение ко всему человечеству, короче сказать: все те темные уголки, о которых я говорил вначале и в которых гнездится трясинная психология Троцкого.
В такие минуты Троцкий не стесняется прибегать и к дурно пахнущему намеку, и к политическому жонглерству.
Его речи перестают быть политическими речами-памфлетами, а превращаются в политику с примесью грязи.
Сам тон его выступлений звучит так, точно он создан для хвастливых, оглушительных, намеренно провоцируемых скандалов. И оттого Троцкий является одним из наиболее плодовитых изобретателей большевистских «инцидентов» на совещании.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
Для сравнения:
Одним из памятных митингов, который так великолепно представляется сейчас - это был митинг в Народном Доме (На Петроградской стороне), где выступал товарищ Троцкий. В оперном и драматическом залах собралось более ДЕСЯТИ тысяч рабочих и солдат и когда тов. Троцкий закончил свою речь, обрисовав происходящие события и в заключение спросив присутствующих готовы ли мы товарищи начать творить Великое Дело Социальной Революции в ответ на его слова рабочие и солдаты подняли все как один руки, сказав мощным дружным голосом: "Готовы начать борьбу и клянемся победить или умереть". Чувствовалось в этой клятве что-то могучее, которое своим порывом уничтожит раз навсегда его хищников капиталистов. Час исторической схватки настал.
С.Тищенко. Октябрьские дни в Петрограде // Известия Острогожского Уездного Исполнительного Комитета Советов Рабочих и Крестьянских депутатов. №120. 7 ноября 1918 г.
И еще - к годовщине революции.
Между прочим, к этому времени, одна из наилучших революционныx организаций - Петербургский Совет, Церетелли и Данами сводился на нет. Но нет, все их старания оказались тщетными - еще раз ему пришлось сыграть крупную историческую роль: он стал возрождаться не по дням, а по часам, и выдвинул своим вождем тов. Троцкого. Под руководством последнего он разросся в могучую пролетарскую организацию, об'единяя собою все районы и солдатские части. Он первый крикнул всему российскому Пролетариату: "Вы должны взять власть в свои руки". Дню С'езда предшествовал целый ряд митингов по под'ему и внутренней организации; в них чувствовалась мощь и желание скорее покончить со всей пустой болтовней мещанских социалистов и их господами.
Крюков. От февральской-мартовской - к октябрьской революции // Там же.