Никакого другого решения
Честно говоря не хотел писать по теме.
Но вот уважаемый burckina-faso пишет Вчера в моем любимом Екатеринбурге прошел сеанс массовой истерии гигантский крестный ход по поводу убийства семьи гражданина Николая Романова.
В новостях сообщили, что часть верующих, проходя через площадь им. 1905 года, где установлен памятник Ленину, обходила его со спины, тем самым давая знать, что расстрел был совершен по прямому приказу Ленина.
И собственно что?
Ряженные, с иконой два на два, обходили памятник Ленину со спины.
Мдя...
Какой удар по Ильичу.
Думаю он бы очень обрадовался узнав, что до сих пор вот эта публика шарахается от него.
Цену ей он знал прекрасно, да и мы недавно узнали, даже те кто только догадывался.
Я конечно понимаю желание оградить память Ленина, и Советскую власть вообще, но по моему скромному не тот случай что бы ограждать.
Да и от кого?
Вот от этих что ли?
Нет доказательств, что старстотерпца поставили к стенке по решению ЦК? Да их нет. Есть выписки из заседаний Совнаркома, на которых телеграмму приняли к сведению. Замечу - к сведению. То есть событие было такой "важности", что Совнарком принял его к сведению и продолжил работу. Потому как действительно было не до того.
Думаю не надо рассказывать, что происходило в июле 1918.
Ну и о главном.
Оказывается главным обвинителем Ленина оказался Троцкий.
Всему виной запись 1935 года в дневнике.
На всякий случай - ни публикация, ни выступление, ни книга в конце концов, а их Лев Давидович написал достаточно. А только запись в личном дневнике.
Читаем -
"Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья.... Либералы склонялись, как будто, к тому, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это не верно. Постановление вынесено было в Москве. Дело происходило в критический период гражданской войны, когда я
почти все время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный характер. Расскажу здесь, что помню.
В один из коротких наездов в Москву -- думаю, что за несколько недель до казни Романовых, -- я мимоходом заметил в Политбюро, что, ввиду плохого положения на Урале, следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянск[ая] политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и
пр.); по радио (?) ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если б было осуществимо. Но... времени может не хватить... Прений никаких не вышло, так [как] я на своем предложении не настаивал, поглощенный другими делами.
Да и в Политбюро нас, помнится, было трое-четверо: Ленин, я, Свердлов... Каменева, как будто, не было. Ленин в тот период был настроен довольно сумрачно, не очень верил тому, что удастся построить армию...
Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:
Да, а где царь?
Конечно, -- ответил он, -- расстрелян.
А семья где?
И семья с ним.
Все? -- спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.
Все! -- ответил Свердлов, -- а что?
Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.
А кто решал? -- спросил я.
Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам
им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.
Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По существу, решение было не только целесообразным, но и необходимым. Суровость расправы показывала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтоб запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы
встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель. В интеллигентных кругах партии, вероятно, были сомнения и покачивания головами. Но массы рабочих и солдат не сомневались ни минуты: никакого другого решения они не поняли бы и не приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за
массу и с массой была ему в высшей мере свойственна, особенно на великих политических поворотах..."
источник
Возможно Лев Давидович забыл, что на заседании, где было "принято к сведению" он значился в списках присутствующих, возможно беседа со Свердловым ему казалась важней.
Факт то, что писал он для себя лично, реагируя на то, что писала в эти дни белая печать.
Возможно, что и разговора такого не было. Все может быть.
Но главная мысль отражена ясно - массы рабочих и солдат никакого другого решения они не поняли бы и не приняли бы.
Почему не приняли бы?
Вот хорошая подборка сделана товарищем voencomuezd. Вполне достаточно, что бы перестать пускать интеллигентскую соплю.
А главное перестать прикладывать нынешнюю мещанско-сытую мораль к делам и поступкам того времени.
Но вот уважаемый burckina-faso пишет Вчера в моем любимом Екатеринбурге прошел сеанс массовой истерии гигантский крестный ход по поводу убийства семьи гражданина Николая Романова.
В новостях сообщили, что часть верующих, проходя через площадь им. 1905 года, где установлен памятник Ленину, обходила его со спины, тем самым давая знать, что расстрел был совершен по прямому приказу Ленина.
И собственно что?
Ряженные, с иконой два на два, обходили памятник Ленину со спины.
Мдя...
Какой удар по Ильичу.
Думаю он бы очень обрадовался узнав, что до сих пор вот эта публика шарахается от него.
Цену ей он знал прекрасно, да и мы недавно узнали, даже те кто только догадывался.
Я конечно понимаю желание оградить память Ленина, и Советскую власть вообще, но по моему скромному не тот случай что бы ограждать.
Да и от кого?
Вот от этих что ли?
Нет доказательств, что старстотерпца поставили к стенке по решению ЦК? Да их нет. Есть выписки из заседаний Совнаркома, на которых телеграмму приняли к сведению. Замечу - к сведению. То есть событие было такой "важности", что Совнарком принял его к сведению и продолжил работу. Потому как действительно было не до того.
Думаю не надо рассказывать, что происходило в июле 1918.
Ну и о главном.
Оказывается главным обвинителем Ленина оказался Троцкий.
Всему виной запись 1935 года в дневнике.
На всякий случай - ни публикация, ни выступление, ни книга в конце концов, а их Лев Давидович написал достаточно. А только запись в личном дневнике.
Читаем -
"Белая печать когда-то очень горячо дебатировала вопрос, по чьему решению была предана казни царская семья.... Либералы склонялись, как будто, к тому, что уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это не верно. Постановление вынесено было в Москве. Дело происходило в критический период гражданской войны, когда я
почти все время проводил на фронте, и мои воспоминания о деле царской семьи имеют отрывочный характер. Расскажу здесь, что помню.
В один из коротких наездов в Москву -- думаю, что за несколько недель до казни Романовых, -- я мимоходом заметил в Политбюро, что, ввиду плохого положения на Урале, следовало бы ускорить процесс царя. Я предлагал открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянск[ая] политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и
пр.); по радио (?) ход процесса должен был передаваться по всей стране; в волостях отчеты о процессе должны были читаться и комментироваться каждый день. Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если б было осуществимо. Но... времени может не хватить... Прений никаких не вышло, так [как] я на своем предложении не настаивал, поглощенный другими делами.
Да и в Политбюро нас, помнится, было трое-четверо: Ленин, я, Свердлов... Каменева, как будто, не было. Ленин в тот период был настроен довольно сумрачно, не очень верил тому, что удастся построить армию...
Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:
Да, а где царь?
Конечно, -- ответил он, -- расстрелян.
А семья где?
И семья с ним.
Все? -- спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.
Все! -- ответил Свердлов, -- а что?
Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.
А кто решал? -- спросил я.
Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам
им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях.
Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По существу, решение было не только целесообразным, но и необходимым. Суровость расправы показывала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтоб запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы
встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель. В интеллигентных кругах партии, вероятно, были сомнения и покачивания головами. Но массы рабочих и солдат не сомневались ни минуты: никакого другого решения они не поняли бы и не приняли бы. Это Ленин хорошо чувствовал: способность думать и чувствовать за
массу и с массой была ему в высшей мере свойственна, особенно на великих политических поворотах..."
источник
Возможно Лев Давидович забыл, что на заседании, где было "принято к сведению" он значился в списках присутствующих, возможно беседа со Свердловым ему казалась важней.
Факт то, что писал он для себя лично, реагируя на то, что писала в эти дни белая печать.
Возможно, что и разговора такого не было. Все может быть.
Но главная мысль отражена ясно - массы рабочих и солдат никакого другого решения они не поняли бы и не приняли бы.
Почему не приняли бы?
Вот хорошая подборка сделана товарищем voencomuezd. Вполне достаточно, что бы перестать пускать интеллигентскую соплю.
А главное перестать прикладывать нынешнюю мещанско-сытую мораль к делам и поступкам того времени.