Сердце дури. Часть 1
Решила нарушить радиомолчание, потому что сколько можно писать в ВК и не писать здесь. В первом квартале сего года прочла я роман дамы Хилари Мантел «Сердце бури» (в оригинале - «A Place of Greater Safety» - видимо, какая-то цитата, котору я не могу опознать по причине узкого кругозора). Роман о дорогом моему сердцу периоде истории - Великой Французской революции. Ждала книгу с нетерпением. Пролистала. Подняла челюсть с пола. Отплевалась. Отсмеялась. Взяла себя в руки. Прочла. И теперь очень хочется оправдать потраченное время каким-нибудь актом творчества, потому что не зря же я потратила столько времени и нервных клеток, правда?
Итак, встречайте: пьеса «Сердце дури». Опытные посетители Интернета наверняка узнают в ней «Тресковые войны», только с другими действующими лицами. 18+, местами 21+. Все персонажи принадлежат Хилари Мантел, любое совпадение с реальностью считать случайным.
Для тех, кто читал это в ВК: текст практически неизменен. Для тех, кто читал «Сердце бури», и роман ему зашёл: не читайте. На дискуссии по поводу художественных и прочих достоинств романа у меня, увы, нет настроения. Для тех, кто всё же прочтёт: длинно, по возможности нескучно, обсценная лексика отсутствует. Читать можно, даже если вы в первый раз видите все эти имена.
Пролог
Жан-Николя Демулен (сыну). Ты ещё не заикаешься, но уже меня бесишь.
Мари-Мадлен ещё-пока-Дантон (сыну). Ты ещё не убился, но уже меня у меня в печёнках сидишь.
Жаклин Деробеспьер (старшему сыну). Сыночек, милый… ой…
Максимильен. Так, я понял, мама умирает, дальше что?
Франсуа Деробеспьер. О нет, я не вынесу этого! Четверо мелких негодников и совсем никакой женщины на хозяйстве! Пойду искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок! (Исчезает.)
Жак Карро (старшему внуку). Раз ты такой книгочей, пойдёшь в священники. Людей дурить надо учиться. Вон, тебе и стипендию выхлопотали, как больно умному. Иди оправдывай высокое доверие.
Коллеж Людовика Великого.
Старшеклассник (Максимильену). Вы с Крайнего Севера? Нате вам земляка, однако, заботьтесь. Он тут, однако, всё равно никому больше не сдался.
Камиль Демулен. Всем привет, я тут самый умный, хоть мне всего десять. Давайте, исходите восторгом от моей офигенности! А ещё я заикаюсь, но автору лень прописывать моё заикание, так что держите это как-нибудь в уме.
Максимильен Деробеспьер, Станислас Фрерон, Луи Сюло. Вот незадача.
Людовик XV (умирает).
Максимильен (на латыни, под проливным дождём). Парижский государственный ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, ордена Октябрьской Революции коллеж имени Людовика Людовиковича Великого приветствует Его Величество Людовика…
Мария-Антуанетта. Масик, мне скучно!
Людовик XVI. Всё с ними понятно. Трогай!
Максимильен (забрызганный грязью из-под копыт). …Людовиковича Последнего… господи, какое счастье, эта волынка в последний раз!
Труа.
Фабр д'Эглантин. Эй, студент! Только 24 часа - акция: закажи свой портрет в технике скетчинга и получи гайд по постановке голоса бесплатно!
Дантон. А вы, собственно, кто такой?
Фабр (приосанившись). О, я артист больших и малых театров! А ещё поэт-лауреат, драматург, художник, ландшафтный дизайнер, композитор, музыкант, полиглот, легкоатлет, нудист, психолог и бард! Просто сейчас не в ресурсе.
Дантон (всматриваясь). Гренгуар?
Фабр. Квазимодо, ты?
Гиз.
Демулен-старший. Как так жить? Как так жить? Камиль всё ещё заикается, но уже начал ходить по бабам, а ещё скинули Тюрго… а ещё Камиль испортил дочку городского советника, как теперь отцу в глаза смотреть? Его точно подкинули цыгане!
Принц де Конде. Принцы не здороваются, но знайте, что я припёрся. Мне от вас надо больше, чем вам от меня, но я ни за что не подам виду и буду вас изводить философской беседой. Чего вы, простолюдины, хотите?
Демулен-старший. Эм… Равенства перед судом, равенства налогообложения, равных возможностей…
Демулен-младший. Кровищи! И республику в римском духе! Вам, тиранам и паразитам, придёт конец!
Принц де Конде. Ваш сын грубиян и дурачок, а я пошёл.
Демулен-старший. Зачем ты нахамил принцу? О… погоди, ты сейчас не заикался!
Демулен-младший. Если тебя и это бесит, я буду заикаться с удвоенной силой.
Париж.
Дантон (вылезая из дилижанса). Какая же грязь! И толкотня. И одна сплошная стройка. То ли дело у нас на Шампанщине…
Протяжное тремоло на балалайке. Камера показывает босого Дантона, грустно сидящего привалясь спиной к берёзке. Сзади него над вспаханным полем кружатся грачи.
Мамзель Дюоттуар. Так вы придёте ко мне жить и делать мне детей?
Дантон. Погоди, женщина, не части.
Мэтр Вино. Вы никуда не годитесь, юноша. Я вас на работу не возьму.
Дантон. Это мы ещё посмотрим! Я хоть и самоучка, но полиглот, легкоатлет…
Мэтр Вино. Да понял я, понял! Ладно, беру вас, а сын Жана-Николя пусть идёт к мэтру Перрену. Они споются.
Дантон (сам себе). Тю, и вот эта конура называется Бастилией? Вот у нас на Шампанщине…
Кадр с берёзкой повторяется, но в несколько сокращённом варианте. Из-за поля встаёт цитадель до неба, как ёж, утыканная пушками.
Мэтр Перрен (Демулену). Ну что, сладкий?
Демулен. А, вы про это! Ну… ладно.
Над процессом спевания милосердно опускается занавес умолчания. Хотя читателя не покидает ощущение, что автор просто не умеет писать НЦу. Хоть и очень хочет.
***
Париж. Кафе «Парнас».
Франсуа-Жером Шарпантье. Вот, доча, смотри, тут у нас всегда тусуются адвокаты. Выбирай, но с умом. Чтобы он занимал высокий пост, был при деньгах, знаменит…
Габриэль. И красив! О, кстати, папа, познакомься, это Жорж.
Папаша Шарпантье тяжело вздыхает.
Демулен (Дантону). Скажите честно, я хреновый адвокат?
Дантон. Хреновый, потому что вы опять отказались от гонорара, когда не смогли выиграть дело.
Демулен. А вы - прохиндей, потому что вас заботит только гонорар. Когда случится революция, фу таким будет быть!
Дантон. Вы мне смешны.
Демулен. Это взаимно.
Много бутылок вина спустя.
Демулен (Дантону). Меня скоро женят на моей кузине Роз-Флёр Годар - правда, я не помню, как она выглядит, но вроде она меня не бесит. А то мой кузен Антуан убил свою первую жену. Второй кузен, тоже Антуан, сбежал из дома с фамильным серебром и сел по малолетке, а заяву накатала его родная мать. Удачи пацану, может, ещё станет вором в законе. А ещё у меня есть друг де Робеспьер, которого я тыщу лет не видел, и мой начальник со мной нежен. Чего тут стесняться, дело житейское. Но вы не волнуйтесь, за женщинами я тоже приволакиваюсь. Большего мне Аннетта Дюплесси не позволяет, стерва.
Дантон (будущему тестю). У меня есть бастард. Ну так, чтоб вы знали. Мать выходит замуж, её будущий муж предлагает мне купить у него должность и зачесть плату как отступные. Он просит…
Услышав сумму, папаша Шарпантье тяжело вздыхает.
Все вокруг. Генеральные штаты! Генеральные штаты! Лафайет!
Клод Дюплесси. А вот аббат Терре…
Фрерон. Мадам Дюплесси, это Камиль Демулен, знакомьтесь.
Демулен (откидывая волосы с лица). Аннетта, я вас хочу.
Аннетта Дюплесси. Камиль, я тоже вас хочу. Но я замужем и не хочу изменять мужу.
Люсиль. Дорогой дневник! Мне скучно до зарезу, бог знает почему, но убираться в комнате и читать книги по списку на лето ещё скучнее. Голову мне, как Марии Стюарт, тоже никто пока рубить не хочет. Как так жить?
Демулен. А я всё ещё не передумал. Давайте сбежим.
Аннетта. Ладно, да…
Демулен наконец-то целует её.
Люсиль. Так вот вы тут чем занимаетесь! Всё папе расскажу!
Демулен. Пусть будет стыдно тому, кто подумает об этом плохо! Ну или той.
Аннетта. Вон из моего дома, цыганское отродье!
Люсиль (читает письмо от Камиля). «Люсиль, я без вас жить не могу. Давайте сбежим и поженимся, раз ваша мама меня не хочет».
Клод. Никакого «поженимся», ты ещё мала!
Аннетта. Да, ты ещё мала! Забудь о нём.
Люсиль. Мам, а зато я кое-что могу рассказать папе…
Аннетта. И в кого только ты у меня такой стервой выросла?
Люсиль. Сама догадаешься, или тебе намекнуть?
Аррас.
Де Робеспьер (смирившийся с тем, что его фамилию все пишут раздельно). Как будто кому-то до этого есть дело, но мои тётушки повыходили замуж, сестра Анриетта умерла от чахотки, а свою часть дедова наследства мне пришлось отдать в уплату отцовского долга. Восхищаются тётки почему-то Огюстеном, находя, что он вылитый отец. Ну да, вылитый - до сих пор бездельничает. Из нас троих зарабатываю я один, но нам кое-как хватает. Судьёй мне не быть, потому что меня выворачивает при вынесении смертного приговора. Адвокатским трудом нажить много не получается - не все, кому нужна моя помощь, могут заплатить. Зато у меня есть собака, а то б я без неё повесился, только сестра её не жалует. Так и живём, не ждём тишины. Хоть бы Фуше уже сделал Шарлотте предложение… Он, конечно, урод редкостный, но Шарлотта вроде его ещё не послала, что на неё не похоже. Значит, влюбилась.
Луиза де Кералио (де Робеспьеру). Максимильен, давайте всё бросим и рванём в Париж.
Тётя Элали. Нет, Максим, ты женишься на моей падчерице Анаис, а эта потаскуха тебе не пара.
Фуше. Шарлотта, золотко, кто тебе сказал, что мы поженимся? Ах, я? Тебе послышалось.
Шарлотта. Макс, хватит заниматься благотворительностью! Я уже по восьмому кругу штопаю чулки! И ты ни разу не похвалил мои пироги из картофельных очисток! Как думаешь, почему? И не смей жениться на Анаис, я не хочу, чтобы ты выгнал меня из дому!
Де Робеспьер. …Но где-то там в мире есть моя звезда Камиль Демулен, которого я, правда, давно не видел, и живёт он как законченный хиппи, и я его образа жизни не одобряю - но его всё равно обожаю.
Акт I
Париж. Аннетта и Люсиль страдают по Камилю, Дантон женится на Габриэли.
Фабр (Дантону). О, вы начали толстеть! Ну, значит, точно женились. А я тут хит написал. Никто, правда, не знает, что это был я. И выхлопа от этого тоже никакого.
Демулен. Так вы продайтесь - и будет вам выхлоп.
Фабр (с видом оскорблённой невинности). За кого вы меня принимаете? Меня ж никто не купит!
Герцог Орлеанский. Здравствуйте, я тут сплю и вижу, как бы стать королём и устроить всё по-умному. Ведь правда, душа моя?
Графиня де Жанлис. Правда, дорогой.
Герцог Орлеанский. Но у маршала свои внуки есть… ой, то есть, у короля - свои дети. Поэтому я набираю себе очков народной любви на случай, если выдастся окно возможностей. В садах вокруг моей резиденции резвятся барышни на любой вкус и кошелёк, а ещё продают мороженое с сальмонеллой… а, упс, её только через сто лет откроют. Так что будем считать, что её там нет. Потому что СЭС на нас тоже нет.
Люсиль (Демулену). Я решилась: я выйду за вас.
Демулен. Э… а я и забыл, что предлагал вам руку и сердце. Но давайте.
Аннетта. Ах, какой был слон… Какой был слон… Ой, это не оттуда. Какая я была дура…
Гиз.
Мадлен Демулен (сыну). Камильчик, а правду говорят, ты педе… ах, нет, атеист?
Демулен (шокированный исключительно тем, как разнесло его первую любовь). Это всё, что обо мне говорят?
Демулен-старший. Мать была до опасного близка к истине. Ты часом не в курсе, из-за чего Годары разрывают твою помолвку с Роз-Флёр? Так вот, ты не в курсе, а я догадываюсь.
Демулен. Ну я же тогда был ребёнком. И мэтр Перрен этим подло воспользовался.
Демулен-старший тяжко вздыхает.
***
Париж. В адвокатской конторе Дантона - простите, пока ещё д'Антона - околачивается Бийо-Варенн, которого авторша не любит такой же унылой авторской нелюбовью, как и Колло д'Эрбуа, Бриссо, Дюма и многих других персонажей, поэтому с ним цапается и Камиль. В Варьете мы видим Эбера, пока ещё кассира и Теруань де Мерикур, которую не берёт в хор Фабр. Ничего интересного с ними не происходит, но ввести их в другой момент, видимо, было бы ещё более неловко.
Клод Дюплесси. Молодой человек, вам сколько раз повторять, что не для вас наша розочка цвела?
Демулен. Ничего, мы устроим революцию, оковы тяжкие падут, темницы рухнут - и тогда вы нам не помешаете пожениться!
Люсиль (хлопая в ладоши). Ой, революция, революция! Наконец-то мне не будет скучно!
Клод Дюплесси тяжко вздыхает.
Дантоны переезжают на улицу Кордельеров.
Луиза Жели. Здрасьте, мне десять лет, и мне до всего есть дело, можно я тут у вас буду всё время путаться под ногами?
Габриэль. Девочка, а ты к нам каким боком?..
Луиза Жели. Я ваша соседка, а ещё я немножечко выйду замуж за вашего мужа, когда вас доконают очередные роды.
Габриэль. … (звуки сверчков).
Папаша Жели. Луиза, сколько тебе повторять: в приличном обществе за спойлеры банят на неделю, а в очень приличном - бессрочно!
Люсиль (Габриэли). Здрасьте, я невеста Камиля, я к вам, потому что дома невозможно, а вы меня не выгоните. Ну и ещё он постоянно ошивается у вас, а я без него жить не могу.
Демулен. Здрасьте, я Камиль… а, чёрт, меня тут уже знают.
Люсиль (только что поцеловавшись с Камилем). Хм, будь я не я, если Дантон на меня не запал.
Анжелика Шарпантье (Дантону). Сынок, поздравляю с постом в новом прави…
Дантон. Я от него отказался. Это правительство не протянет и года, мне этого мало.
Шодерло де Лакло. Здрасьте, я новый секретарь герцога Орлеанского, и я скупаю пачками парижских литераторов, чтобы мой господин получил ещё больше очков поддержки. Кто там жаловался, что его никто не купит? Запомним фамилию. М-м, а чей это памфлет такой дерзкий? Ага. Тоже запомним.
Гиз.
Демулен. Отец, откажись баллотироваться, чтобы меня выбрали, и этот старый хрыч Дюплесси отдал за меня свою дочь!
Демулен-старший. Перебьёшься, сынок. Из тебя такой же депутат, как из меня - балерина.
Демулен (на следующее утро, влиятельной клике дальних родственников). Батя заболел! Батя заболел! Это мой шанс! Выдвиньте меня!
Вьефвили (хором). Перебьёшься, сынок!
Аррас.
Шарлотта. Не делай вид, что уезжаешь навсегда! Ваши Генеральные штаты разгонят через три месяца!
Де Робеспьер. Может, и разгонят. Но как ещё мне уехать отсюда навсегда, камень на душе моей, змеюшка моя подколодная?
Шарлотта. Анаис тебя не дождётся. Можешь забыть о ней.
Де Робеспьер едва сдерживается, чтобы не запрыгать на одной ножке от восторга и предвкушения свободы, пока за сестрой не захлопнется дверь.
Париж.
Дантон (Эро де Сешелю). А это Лежандр, наш мясник.
Эро (стараясь не слишком сильно морщить нос). Польщён. (Дантону.) Вы видели, что ваш Камиль шляется в Пале-Рояле с этим вшивым интеллигентом доктором Маратом, говорит речи и вообще нарывается?
Дантон. Ну так Фабр его научил говорить на публику. (В сторону.) Но если бы вы знали, как он его для этого отмутузил…
Явочная квартира герцога де Бирона.
Лакло (Демулену). Расскажите о себе. А, нет, не надо. Вам деньги нужны? Зря спрашиваю: всем нужны. Обеспечим. Теперь ждите дальнейших указаний и кыш отсюда.
Демулен выметается, недоумевая, зачем его вообще вызывали. Тем временем старший сын Дантонов умирает, и День черепиц проходит для тех незамеченным.
Бийо (Дантону). Демулена купил герцог Орлеанский!
Бриссо (всем вокруг). Я буду издавать газету!
Читатель. Ну что, два авторских любимчика, какие ещё у вас новости?
Демулен. Уже летом город взлетит на воздух! Не могу дождаться!
Дантон. Да заткнитесь вы! У меня сын умер.
Никто, разумеется, не затыкается.
Де Робеспьер (на первом заседании Генеральных штатов). Так, серёжки на королеве стоят… да много они стоят. Надо раскулачить, драгоценности продать и сделать для Франции много добра. Я ещё не придумал, какого. Кожа белая, шуба ценная… что-то я увлёкся. Какие малосимпатичные коронованные морды. А в зале я никого не знаю. И где Камиль?
Демулен (с галереи). Да тут я, тут. И вообще я там должен сидеть вместо тебя, потому что я умнее. Но ладно: вон Мирабо. Я буду писать в его будущую газету.
Мирабо (Демулену). Чей вы сторонник?
Демулен. Ваш.
Мирабо. Ах вы славный врунишка! Вы мне нравитесь. Напишете ещё один такой же памфлет?
Демулен. Раз плюнуть.
Мирабо. Впускайте моих рабов!
Впускают среди прочих Бриссо, Петиона и Лакло.
Мирабо. А это Камиль Демулен, прошу любить и жаловать.
Лакло делает вид, что Демулена видит в первый раз. Тем временем в зале Малых забав депутаты от третьего сословия начинают массово садиться в присутствии короля, на что последний не знает как реагировать, де Робеспьер, скучая, разглядывает придворных дам на галерее (исключительно с сочувствием, потому что бедняжкам жарко и неудобно), Неккер переливает из пустого в порожнее, и у всех присутствующих одно желание - поскорее срулить отсюда. После трёх часов бу-бу-бу объявляют перерыв.
Петион (де Робеспьеру). А это Камиль Демулен, прошу любить и жаловать.
Искра. Буря. Безумие. Ну или чему там полагается быть в такие моменты. И неважно, что эти двое знают друг друга уже двадцать лет.
***
Третий час ночи. Версаль. Мирабо диктует своим «рабам» свежие мысли, параллельно сожалея, что до голосовух в мессенджерах и их автоматического распознавания осталось ещё два с лишним века.
Тейтш, слуга Мирабо. Вас там с одиннадцати часов ждут.
Мирабо (Тейтшу). Подождут ещё. («Рабам».) Записывайте дальше. Это будет великая речь, в которой я призову священников вспомнить об их долге и интересах!
Пять утра. «Рабы» выдохлись, Мирабо полон энергии, идей и предвкушения успеха.
Де Робеспьер. Здравствуйте, граф. Вот моя речь, в которой я призову духовенство присоединиться к третьему сословию.
Мирабо (в сторону). Да ёпрст! (Де Робеспьеру.) Какая жалость, месье как-вас-там, я сам буду говорить речь на эту тему. Спокойной ночи.
Де Робеспьер. А как же «молодым везде у нас дорога»?
Мирабо. А как же «старикам везде у нас почёт»? Съел, умник?
Де Робеспьер. А вы зато демагог, и вас не послушают!
Мирабо (рвёт речь де Робеспьера). Ой, какая жалость! Ой, какие мелкие кусочки!
Робеспьер (от возмущения теряя частицу «де»). Подумаешь! У меня черновик остался.
Мирабо. Можешь в него высморкаться! Регламентом всё равно верчу я!
Робеспьер. Но пока вы меня не скрутили, имел я в виду ваш регламент! (Прорывается на трибуну.)
Клятва в зале для игры в мяч происходит где-то между страданиями Люсили, решившей совместить акцию протеста против родительского деспотизма с разгрузочным днём, и очередным отказом от издателя, полученным Камилем. Собственно клятве отведено четыре строчки. Так же между делом Камиль обещает продать Дантона герцогу Орлеанскому.
Демулен (Фрерону). Глядите, что мне пишет мой кузен-уголовник.
Письмо Сен-Жюста. Над всей Пикардией безоблачное небо! Толпы на улицах, мародёры громят дома и лавки, хаос, кровища, МУ-ХА-ХА!
Демулен. «Без облачное», «марадёры»… Второгодник чёртов.
Итак, встречайте: пьеса «Сердце дури». Опытные посетители Интернета наверняка узнают в ней «Тресковые войны», только с другими действующими лицами. 18+, местами 21+. Все персонажи принадлежат Хилари Мантел, любое совпадение с реальностью считать случайным.
Для тех, кто читал это в ВК: текст практически неизменен. Для тех, кто читал «Сердце бури», и роман ему зашёл: не читайте. На дискуссии по поводу художественных и прочих достоинств романа у меня, увы, нет настроения. Для тех, кто всё же прочтёт: длинно, по возможности нескучно, обсценная лексика отсутствует. Читать можно, даже если вы в первый раз видите все эти имена.
Пролог
Жан-Николя Демулен (сыну). Ты ещё не заикаешься, но уже меня бесишь.
Мари-Мадлен ещё-пока-Дантон (сыну). Ты ещё не убился, но уже меня у меня в печёнках сидишь.
Жаклин Деробеспьер (старшему сыну). Сыночек, милый… ой…
Максимильен. Так, я понял, мама умирает, дальше что?
Франсуа Деробеспьер. О нет, я не вынесу этого! Четверо мелких негодников и совсем никакой женщины на хозяйстве! Пойду искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок! (Исчезает.)
Жак Карро (старшему внуку). Раз ты такой книгочей, пойдёшь в священники. Людей дурить надо учиться. Вон, тебе и стипендию выхлопотали, как больно умному. Иди оправдывай высокое доверие.
Коллеж Людовика Великого.
Старшеклассник (Максимильену). Вы с Крайнего Севера? Нате вам земляка, однако, заботьтесь. Он тут, однако, всё равно никому больше не сдался.
Камиль Демулен. Всем привет, я тут самый умный, хоть мне всего десять. Давайте, исходите восторгом от моей офигенности! А ещё я заикаюсь, но автору лень прописывать моё заикание, так что держите это как-нибудь в уме.
Максимильен Деробеспьер, Станислас Фрерон, Луи Сюло. Вот незадача.
Людовик XV (умирает).
Максимильен (на латыни, под проливным дождём). Парижский государственный ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, ордена Октябрьской Революции коллеж имени Людовика Людовиковича Великого приветствует Его Величество Людовика…
Мария-Антуанетта. Масик, мне скучно!
Людовик XVI. Всё с ними понятно. Трогай!
Максимильен (забрызганный грязью из-под копыт). …Людовиковича Последнего… господи, какое счастье, эта волынка в последний раз!
Труа.
Фабр д'Эглантин. Эй, студент! Только 24 часа - акция: закажи свой портрет в технике скетчинга и получи гайд по постановке голоса бесплатно!
Дантон. А вы, собственно, кто такой?
Фабр (приосанившись). О, я артист больших и малых театров! А ещё поэт-лауреат, драматург, художник, ландшафтный дизайнер, композитор, музыкант, полиглот, легкоатлет, нудист, психолог и бард! Просто сейчас не в ресурсе.
Дантон (всматриваясь). Гренгуар?
Фабр. Квазимодо, ты?
Гиз.
Демулен-старший. Как так жить? Как так жить? Камиль всё ещё заикается, но уже начал ходить по бабам, а ещё скинули Тюрго… а ещё Камиль испортил дочку городского советника, как теперь отцу в глаза смотреть? Его точно подкинули цыгане!
Принц де Конде. Принцы не здороваются, но знайте, что я припёрся. Мне от вас надо больше, чем вам от меня, но я ни за что не подам виду и буду вас изводить философской беседой. Чего вы, простолюдины, хотите?
Демулен-старший. Эм… Равенства перед судом, равенства налогообложения, равных возможностей…
Демулен-младший. Кровищи! И республику в римском духе! Вам, тиранам и паразитам, придёт конец!
Принц де Конде. Ваш сын грубиян и дурачок, а я пошёл.
Демулен-старший. Зачем ты нахамил принцу? О… погоди, ты сейчас не заикался!
Демулен-младший. Если тебя и это бесит, я буду заикаться с удвоенной силой.
Париж.
Дантон (вылезая из дилижанса). Какая же грязь! И толкотня. И одна сплошная стройка. То ли дело у нас на Шампанщине…
Протяжное тремоло на балалайке. Камера показывает босого Дантона, грустно сидящего привалясь спиной к берёзке. Сзади него над вспаханным полем кружатся грачи.
Мамзель Дюоттуар. Так вы придёте ко мне жить и делать мне детей?
Дантон. Погоди, женщина, не части.
Мэтр Вино. Вы никуда не годитесь, юноша. Я вас на работу не возьму.
Дантон. Это мы ещё посмотрим! Я хоть и самоучка, но полиглот, легкоатлет…
Мэтр Вино. Да понял я, понял! Ладно, беру вас, а сын Жана-Николя пусть идёт к мэтру Перрену. Они споются.
Дантон (сам себе). Тю, и вот эта конура называется Бастилией? Вот у нас на Шампанщине…
Кадр с берёзкой повторяется, но в несколько сокращённом варианте. Из-за поля встаёт цитадель до неба, как ёж, утыканная пушками.
Мэтр Перрен (Демулену). Ну что, сладкий?
Демулен. А, вы про это! Ну… ладно.
Над процессом спевания милосердно опускается занавес умолчания. Хотя читателя не покидает ощущение, что автор просто не умеет писать НЦу. Хоть и очень хочет.
***
Париж. Кафе «Парнас».
Франсуа-Жером Шарпантье. Вот, доча, смотри, тут у нас всегда тусуются адвокаты. Выбирай, но с умом. Чтобы он занимал высокий пост, был при деньгах, знаменит…
Габриэль. И красив! О, кстати, папа, познакомься, это Жорж.
Папаша Шарпантье тяжело вздыхает.
Демулен (Дантону). Скажите честно, я хреновый адвокат?
Дантон. Хреновый, потому что вы опять отказались от гонорара, когда не смогли выиграть дело.
Демулен. А вы - прохиндей, потому что вас заботит только гонорар. Когда случится революция, фу таким будет быть!
Дантон. Вы мне смешны.
Демулен. Это взаимно.
Много бутылок вина спустя.
Демулен (Дантону). Меня скоро женят на моей кузине Роз-Флёр Годар - правда, я не помню, как она выглядит, но вроде она меня не бесит. А то мой кузен Антуан убил свою первую жену. Второй кузен, тоже Антуан, сбежал из дома с фамильным серебром и сел по малолетке, а заяву накатала его родная мать. Удачи пацану, может, ещё станет вором в законе. А ещё у меня есть друг де Робеспьер, которого я тыщу лет не видел, и мой начальник со мной нежен. Чего тут стесняться, дело житейское. Но вы не волнуйтесь, за женщинами я тоже приволакиваюсь. Большего мне Аннетта Дюплесси не позволяет, стерва.
Дантон (будущему тестю). У меня есть бастард. Ну так, чтоб вы знали. Мать выходит замуж, её будущий муж предлагает мне купить у него должность и зачесть плату как отступные. Он просит…
Услышав сумму, папаша Шарпантье тяжело вздыхает.
Все вокруг. Генеральные штаты! Генеральные штаты! Лафайет!
Клод Дюплесси. А вот аббат Терре…
Фрерон. Мадам Дюплесси, это Камиль Демулен, знакомьтесь.
Демулен (откидывая волосы с лица). Аннетта, я вас хочу.
Аннетта Дюплесси. Камиль, я тоже вас хочу. Но я замужем и не хочу изменять мужу.
Люсиль. Дорогой дневник! Мне скучно до зарезу, бог знает почему, но убираться в комнате и читать книги по списку на лето ещё скучнее. Голову мне, как Марии Стюарт, тоже никто пока рубить не хочет. Как так жить?
Демулен. А я всё ещё не передумал. Давайте сбежим.
Аннетта. Ладно, да…
Демулен наконец-то целует её.
Люсиль. Так вот вы тут чем занимаетесь! Всё папе расскажу!
Демулен. Пусть будет стыдно тому, кто подумает об этом плохо! Ну или той.
Аннетта. Вон из моего дома, цыганское отродье!
Люсиль (читает письмо от Камиля). «Люсиль, я без вас жить не могу. Давайте сбежим и поженимся, раз ваша мама меня не хочет».
Клод. Никакого «поженимся», ты ещё мала!
Аннетта. Да, ты ещё мала! Забудь о нём.
Люсиль. Мам, а зато я кое-что могу рассказать папе…
Аннетта. И в кого только ты у меня такой стервой выросла?
Люсиль. Сама догадаешься, или тебе намекнуть?
Аррас.
Де Робеспьер (смирившийся с тем, что его фамилию все пишут раздельно). Как будто кому-то до этого есть дело, но мои тётушки повыходили замуж, сестра Анриетта умерла от чахотки, а свою часть дедова наследства мне пришлось отдать в уплату отцовского долга. Восхищаются тётки почему-то Огюстеном, находя, что он вылитый отец. Ну да, вылитый - до сих пор бездельничает. Из нас троих зарабатываю я один, но нам кое-как хватает. Судьёй мне не быть, потому что меня выворачивает при вынесении смертного приговора. Адвокатским трудом нажить много не получается - не все, кому нужна моя помощь, могут заплатить. Зато у меня есть собака, а то б я без неё повесился, только сестра её не жалует. Так и живём, не ждём тишины. Хоть бы Фуше уже сделал Шарлотте предложение… Он, конечно, урод редкостный, но Шарлотта вроде его ещё не послала, что на неё не похоже. Значит, влюбилась.
Луиза де Кералио (де Робеспьеру). Максимильен, давайте всё бросим и рванём в Париж.
Тётя Элали. Нет, Максим, ты женишься на моей падчерице Анаис, а эта потаскуха тебе не пара.
Фуше. Шарлотта, золотко, кто тебе сказал, что мы поженимся? Ах, я? Тебе послышалось.
Шарлотта. Макс, хватит заниматься благотворительностью! Я уже по восьмому кругу штопаю чулки! И ты ни разу не похвалил мои пироги из картофельных очисток! Как думаешь, почему? И не смей жениться на Анаис, я не хочу, чтобы ты выгнал меня из дому!
Де Робеспьер. …Но где-то там в мире есть моя звезда Камиль Демулен, которого я, правда, давно не видел, и живёт он как законченный хиппи, и я его образа жизни не одобряю - но его всё равно обожаю.
Акт I
Париж. Аннетта и Люсиль страдают по Камилю, Дантон женится на Габриэли.
Фабр (Дантону). О, вы начали толстеть! Ну, значит, точно женились. А я тут хит написал. Никто, правда, не знает, что это был я. И выхлопа от этого тоже никакого.
Демулен. Так вы продайтесь - и будет вам выхлоп.
Фабр (с видом оскорблённой невинности). За кого вы меня принимаете? Меня ж никто не купит!
Герцог Орлеанский. Здравствуйте, я тут сплю и вижу, как бы стать королём и устроить всё по-умному. Ведь правда, душа моя?
Графиня де Жанлис. Правда, дорогой.
Герцог Орлеанский. Но у маршала свои внуки есть… ой, то есть, у короля - свои дети. Поэтому я набираю себе очков народной любви на случай, если выдастся окно возможностей. В садах вокруг моей резиденции резвятся барышни на любой вкус и кошелёк, а ещё продают мороженое с сальмонеллой… а, упс, её только через сто лет откроют. Так что будем считать, что её там нет. Потому что СЭС на нас тоже нет.
Люсиль (Демулену). Я решилась: я выйду за вас.
Демулен. Э… а я и забыл, что предлагал вам руку и сердце. Но давайте.
Аннетта. Ах, какой был слон… Какой был слон… Ой, это не оттуда. Какая я была дура…
Гиз.
Мадлен Демулен (сыну). Камильчик, а правду говорят, ты педе… ах, нет, атеист?
Демулен (шокированный исключительно тем, как разнесло его первую любовь). Это всё, что обо мне говорят?
Демулен-старший. Мать была до опасного близка к истине. Ты часом не в курсе, из-за чего Годары разрывают твою помолвку с Роз-Флёр? Так вот, ты не в курсе, а я догадываюсь.
Демулен. Ну я же тогда был ребёнком. И мэтр Перрен этим подло воспользовался.
Демулен-старший тяжко вздыхает.
***
Париж. В адвокатской конторе Дантона - простите, пока ещё д'Антона - околачивается Бийо-Варенн, которого авторша не любит такой же унылой авторской нелюбовью, как и Колло д'Эрбуа, Бриссо, Дюма и многих других персонажей, поэтому с ним цапается и Камиль. В Варьете мы видим Эбера, пока ещё кассира и Теруань де Мерикур, которую не берёт в хор Фабр. Ничего интересного с ними не происходит, но ввести их в другой момент, видимо, было бы ещё более неловко.
Клод Дюплесси. Молодой человек, вам сколько раз повторять, что не для вас наша розочка цвела?
Демулен. Ничего, мы устроим революцию, оковы тяжкие падут, темницы рухнут - и тогда вы нам не помешаете пожениться!
Люсиль (хлопая в ладоши). Ой, революция, революция! Наконец-то мне не будет скучно!
Клод Дюплесси тяжко вздыхает.
Дантоны переезжают на улицу Кордельеров.
Луиза Жели. Здрасьте, мне десять лет, и мне до всего есть дело, можно я тут у вас буду всё время путаться под ногами?
Габриэль. Девочка, а ты к нам каким боком?..
Луиза Жели. Я ваша соседка, а ещё я немножечко выйду замуж за вашего мужа, когда вас доконают очередные роды.
Габриэль. … (звуки сверчков).
Папаша Жели. Луиза, сколько тебе повторять: в приличном обществе за спойлеры банят на неделю, а в очень приличном - бессрочно!
Люсиль (Габриэли). Здрасьте, я невеста Камиля, я к вам, потому что дома невозможно, а вы меня не выгоните. Ну и ещё он постоянно ошивается у вас, а я без него жить не могу.
Демулен. Здрасьте, я Камиль… а, чёрт, меня тут уже знают.
Люсиль (только что поцеловавшись с Камилем). Хм, будь я не я, если Дантон на меня не запал.
Анжелика Шарпантье (Дантону). Сынок, поздравляю с постом в новом прави…
Дантон. Я от него отказался. Это правительство не протянет и года, мне этого мало.
Шодерло де Лакло. Здрасьте, я новый секретарь герцога Орлеанского, и я скупаю пачками парижских литераторов, чтобы мой господин получил ещё больше очков поддержки. Кто там жаловался, что его никто не купит? Запомним фамилию. М-м, а чей это памфлет такой дерзкий? Ага. Тоже запомним.
Гиз.
Демулен. Отец, откажись баллотироваться, чтобы меня выбрали, и этот старый хрыч Дюплесси отдал за меня свою дочь!
Демулен-старший. Перебьёшься, сынок. Из тебя такой же депутат, как из меня - балерина.
Демулен (на следующее утро, влиятельной клике дальних родственников). Батя заболел! Батя заболел! Это мой шанс! Выдвиньте меня!
Вьефвили (хором). Перебьёшься, сынок!
Аррас.
Шарлотта. Не делай вид, что уезжаешь навсегда! Ваши Генеральные штаты разгонят через три месяца!
Де Робеспьер. Может, и разгонят. Но как ещё мне уехать отсюда навсегда, камень на душе моей, змеюшка моя подколодная?
Шарлотта. Анаис тебя не дождётся. Можешь забыть о ней.
Де Робеспьер едва сдерживается, чтобы не запрыгать на одной ножке от восторга и предвкушения свободы, пока за сестрой не захлопнется дверь.
Париж.
Дантон (Эро де Сешелю). А это Лежандр, наш мясник.
Эро (стараясь не слишком сильно морщить нос). Польщён. (Дантону.) Вы видели, что ваш Камиль шляется в Пале-Рояле с этим вшивым интеллигентом доктором Маратом, говорит речи и вообще нарывается?
Дантон. Ну так Фабр его научил говорить на публику. (В сторону.) Но если бы вы знали, как он его для этого отмутузил…
Явочная квартира герцога де Бирона.
Лакло (Демулену). Расскажите о себе. А, нет, не надо. Вам деньги нужны? Зря спрашиваю: всем нужны. Обеспечим. Теперь ждите дальнейших указаний и кыш отсюда.
Демулен выметается, недоумевая, зачем его вообще вызывали. Тем временем старший сын Дантонов умирает, и День черепиц проходит для тех незамеченным.
Бийо (Дантону). Демулена купил герцог Орлеанский!
Бриссо (всем вокруг). Я буду издавать газету!
Читатель. Ну что, два авторских любимчика, какие ещё у вас новости?
Демулен. Уже летом город взлетит на воздух! Не могу дождаться!
Дантон. Да заткнитесь вы! У меня сын умер.
Никто, разумеется, не затыкается.
Де Робеспьер (на первом заседании Генеральных штатов). Так, серёжки на королеве стоят… да много они стоят. Надо раскулачить, драгоценности продать и сделать для Франции много добра. Я ещё не придумал, какого. Кожа белая, шуба ценная… что-то я увлёкся. Какие малосимпатичные коронованные морды. А в зале я никого не знаю. И где Камиль?
Демулен (с галереи). Да тут я, тут. И вообще я там должен сидеть вместо тебя, потому что я умнее. Но ладно: вон Мирабо. Я буду писать в его будущую газету.
Мирабо (Демулену). Чей вы сторонник?
Демулен. Ваш.
Мирабо. Ах вы славный врунишка! Вы мне нравитесь. Напишете ещё один такой же памфлет?
Демулен. Раз плюнуть.
Мирабо. Впускайте моих рабов!
Впускают среди прочих Бриссо, Петиона и Лакло.
Мирабо. А это Камиль Демулен, прошу любить и жаловать.
Лакло делает вид, что Демулена видит в первый раз. Тем временем в зале Малых забав депутаты от третьего сословия начинают массово садиться в присутствии короля, на что последний не знает как реагировать, де Робеспьер, скучая, разглядывает придворных дам на галерее (исключительно с сочувствием, потому что бедняжкам жарко и неудобно), Неккер переливает из пустого в порожнее, и у всех присутствующих одно желание - поскорее срулить отсюда. После трёх часов бу-бу-бу объявляют перерыв.
Петион (де Робеспьеру). А это Камиль Демулен, прошу любить и жаловать.
Искра. Буря. Безумие. Ну или чему там полагается быть в такие моменты. И неважно, что эти двое знают друг друга уже двадцать лет.
***
Третий час ночи. Версаль. Мирабо диктует своим «рабам» свежие мысли, параллельно сожалея, что до голосовух в мессенджерах и их автоматического распознавания осталось ещё два с лишним века.
Тейтш, слуга Мирабо. Вас там с одиннадцати часов ждут.
Мирабо (Тейтшу). Подождут ещё. («Рабам».) Записывайте дальше. Это будет великая речь, в которой я призову священников вспомнить об их долге и интересах!
Пять утра. «Рабы» выдохлись, Мирабо полон энергии, идей и предвкушения успеха.
Де Робеспьер. Здравствуйте, граф. Вот моя речь, в которой я призову духовенство присоединиться к третьему сословию.
Мирабо (в сторону). Да ёпрст! (Де Робеспьеру.) Какая жалость, месье как-вас-там, я сам буду говорить речь на эту тему. Спокойной ночи.
Де Робеспьер. А как же «молодым везде у нас дорога»?
Мирабо. А как же «старикам везде у нас почёт»? Съел, умник?
Де Робеспьер. А вы зато демагог, и вас не послушают!
Мирабо (рвёт речь де Робеспьера). Ой, какая жалость! Ой, какие мелкие кусочки!
Робеспьер (от возмущения теряя частицу «де»). Подумаешь! У меня черновик остался.
Мирабо. Можешь в него высморкаться! Регламентом всё равно верчу я!
Робеспьер. Но пока вы меня не скрутили, имел я в виду ваш регламент! (Прорывается на трибуну.)
Клятва в зале для игры в мяч происходит где-то между страданиями Люсили, решившей совместить акцию протеста против родительского деспотизма с разгрузочным днём, и очередным отказом от издателя, полученным Камилем. Собственно клятве отведено четыре строчки. Так же между делом Камиль обещает продать Дантона герцогу Орлеанскому.
Демулен (Фрерону). Глядите, что мне пишет мой кузен-уголовник.
Письмо Сен-Жюста. Над всей Пикардией безоблачное небо! Толпы на улицах, мародёры громят дома и лавки, хаос, кровища, МУ-ХА-ХА!
Демулен. «Без облачное», «марадёры»… Второгодник чёртов.