Архив «Онег Шаббат». Эмануэль Рингельблюм, Варшава. Июль-декабрь 1942 (продолжение)
Updated: June 22, 2011
Умшлагплац, как он выглядел
Героические медсестры - единственные, кто спасал людей от депортации, не требуя денег. Шмерлинг - палач с кнутом. (*** Мичеслав Шмерлинг - шишка в еврейской полиции, не знаю его чина, он в эти дни избил Рингельблюма дубинкой, когда тот пытался выторговать у него свободу для нескольких знакомых. На него будет попытка покушения во время восстания варшавского гетто, но он сбежит. По слухам, его убили немцы. ***)
Погрузка людей в поезда --- усердие еврейской полиции --- разлучение родителей с детьми, жен с мужьями, рабби Канал, люблинец.
Расстрел на месте тех, кто пытался ночью сбежать сквозь дыры в Стене --- иммунитет для тех, кто притворялся докторами. Косынки медсестер спасли сотни специалистов, сотрудников юденрата.
Большая охота --- Шмерлинг, заискивающий перед Другими.
Не один раз он срывал нашивки с полицейских, спасавших евреев от умшлага.
Верный исполнитель Их приказов - ввел обыск медсестер, потому что они отпускали людей, не требуя денег.
Великий взяточник - брал больше сотни злотых с головы. Большинство отпущенных подкупили охрану у ворот. --- Полицейские заработали огромные деньги.
Специальная Служба [«Тринадцатки»] тоже много заработала, отпуская людей за деньги; общественные учреждения собирали средства в фонд для того, чтобы спасти специалистов.
Трагедия тех, кого хватали два, три и пять раз --- мать, не хотевшая уезжать без своего ребенка --- муж, не хотевший уезжать без жены, и т.д --- и как потом они все уехали в одном вагоне --- сотни семей отправились на умшлаг вместе из-за детей.
Так как квоту не добрали, немцы хватали людей на улицах и отвозили их прямо в вагоны, не на умшлаг, а прямо в вагоны --- 12000 убитых в ходе этого переселения.
translated from the book "Notes From The Warsaw Ghetto" The Journal of Emmanuel Ringelblum, ISBN 1-59687-331-0
(*** лирическое отступление
Поработаю и я для вас Рингельблюмом.
Вот два документа, появившиеся в это же время - только с другой стороны Стены. В моем переводе, куда деваться.
Воззвание Фротнта Возрождения Польши, отпечатанное в количестве 5000 экземпляров:
ПРОТЕСТ!
В Варшавском Гетто, за стеной, отрезавшей его от мира, ожидают смерти несколько сот тысяч обреченных. У них нет надежды на спасение, к ним никто не придет на помощь.
Палачи проносятся по улицам, расстреливая всякого, кто посмеет выйти из дома или показаться в окне. На дорогах лежат непогребенные тела. Установленная норма в день - от восьми до десяти тысяч. Еврейские полицейские обязаны предать их в руки немецких палачей, иначе погибнут сами. Детей, у которых нет сил ходить, грузят на телеги. Всё делается столь жестоко, что немногие доживают до посадки на поезд. Матери сходят с ума, глядя на это. Число сошедших с ума от страха и отчаяния равно числу убитых.
На подъездных путях ждут железнодорожные вагоны. Палачи заталкивают до 150 человек в каждый вагон. Пол покрыт толстым слоем извести и хлорки и облит водой. Двери вагона запечатывают. Иногда поезд отходит сразу после погрузки, иногда пару дней стоит на подъездном пути. До них больше никому нет дела. Никого из них, упакованных так плотно, что мертвые не падают, но стоят плечом к плечу с живыми, никого из них, медленно задыхающихся от запаха извести и хлорки, лишенных воздуха, воды и пищи, никого из них не останется в живых...
Когда бы, куда бы поезда смерти ни приехали, внутри них будут лишь трупы. Перед лицом этих мучений освобождением была бы только быстрая смерть. Палачи предвидели это. Все аптеки в гетто закрыты, чтобы негде было купить яду. Оружия нет. Остается лишь выброситься из окна на мостовую. И множество обреченных воспользовались этим способом.
То, что творится в Варшавском Гетто, творится последние полгода в сотне больших и малых польских городов. Количество убитых евреев перевалило за миллион, и эта цифра растет с каждым днем. Гибнут все. Богатые и бедные, старики и женщины, мужчины, молодежь, младенцы. Католики умирают с именем Иисуса и Марии на устах наравне с ортодоксальными иудеями. Все повинные в том, что родились евреями, обречены Гитлером на уничтожение.
...
Мы не желаем быть как Пилат. Мы не можем противостоять немецким убийцам, мы ничего не можем сделать, никого не можем спасти. Но от всего сердца, полного сострадания, отвращения и ужаса, мы протестуем. Этого требует от нас Бог, Бог, запретивший убийство. Этого требует христианская совесть. Всякое существо, называющее себя человеком, имеет право на любовь ближнего.
Кровь беззащитных вопиет к небесам о мести, кто не поддерживает этот протест, тот не католик. В то же время мы протестуем как поляки. Мы считаем, что немецкие злодеяния не принесут пользу Польше. Никоим образом. Тот, кто этого не понимает, кто посмеет связать гордое и свободное будущее Польши с низкой радостью несчастью ближнего, тот не католик и не поляк.
Автор этого воззвания - польская писательница (и по совместительству польская националистка и антисемитка) Зофия Коссак-Щуцкая. Она стала одним из основателей Жеготы (Совета помощи евреям в оккупированной Польше), спасла множество людей, пережила Освенцим, и в 1982 году ее имя было посмертно внесено в списки праведников народов мира (Kossak-Szatkowska, Zofia - фамилия по второму мужу).
Рассказ полицейского-поляка, опубликованный в лондонской газете Polish Fortnightly Review:
Чудовищная ликвидация варшавского гетто идет быстрыми темпами. Из примерно четырехсот тысяч евреев к 11-му августа вывезены около ста восьмидесяти тысяч.
Еврейская община сообщила официальное число депортированных - 160000 человек. (Общепринятая цифра для еврейского гетто с населением более полумиллиона человек, является фиктивной и получилась в результате того, что община завысила число жителей в гетто, чтобы получить дополнительные продовольственные карточки.)
Евреев, работающих на фабриках внутри гетто, и живущих со своими семьями в стенах фабрики, или же живущих в отведенных для них кварталах или в жилых домах только для рабочих, не должны были депортировать. Тем не менее половину из них вывезли. Даже администрации еврейской общины сообщили, что в ней слишком много сотрудников, и половине из них предписано явиться на депортацию.
Так называемое малое гетто, в котором жило около сорока тысяч евреев, было полностью опустошено к шести вечера 10-го августа. В последнее время из гетто ежедневно вывозят от семи до десяти тысяч. Забирают даже детей из приютов и яслей; часто они не могут ходить, и их грузят на телеги. Условия настолько ужасны, что многие не доживают до поезда.
Чтобы ускорить ликвидацию евреев, широко применяют уличные облавы. Гестапо и «Белая Гвардия» (советские военнопленные, перешедшие на службу немцам) ездят по улицам, часто на рикшах, запряженных евреями, и расстреливают людей из автоматов. К концу дня на улицах остаются лежать тридцать-сорок мертвых тел. Еврейская община сама должна отбирать, кого депортировать, а еврейская полиция отвечает за то, чтобы «контингент» был передан в руки немцев.
Еврейская полиция подчиняется гестаповцам, которых в гетто человек десять, и «белогвардейцам», которых там пятьдесят. Снаружи Стены гетто охраняют украинцы, литовцы, эстонцы и латыши, которые стреляют по окнам евреев, если там кто-нибудь появится. Вход в гетто запрещен под страхом смерти. В гетто есть и комиссариат польской полиции, но польская полиция непричастна к ликвидации гетто. Тот факт, что оккупационные власти не привлекли польских полицейских к этому делу, есть без сомнения доказательство недоверия к польской полиции, основанного на общем настрое поляков.
Поражает полная, абсолютная патологическая пассивность всех евреев, отсутствие любых актов отчаяния. Они настолько психологически сломлены, что хотя вначале многие попрятались, сейчас в больших количествах добровольно приходят на депортацию, желая быстрой смерти.
Никто из евреев не сомневается, что их увозят на смерть. Среди них много самоубийств. Например, в одном из выселяемых домов дверь в квартиру оказалась заперта, и из нее шел сильный запах газа. Внутри нашли тела самоубийц. В одной комнате нашли в постели мертвую еврейку, рядом склянка веронала.
Многие сошли с ума. Одна еврейка день и ночь бродит по улицам, явно без пропуска (разрешающего ей находиться на улице после комендантского часа). Она ищет своего ребенка и громко поносит немцев. Немцы великодушно не тратят на нее пули.
Из-за полной невозможности нормальной торговли, в гетто повсюду голод. Кило хлеба стоит семьдесят злотых, но иногда на маленький батон хлеба меняют часы, на два батона - часы какой-нибудь знаменитой фирмы.
С другой стороны, в выселенных домах богатых евреев нашли в буфетах масло и ветчину, а шкафы забиты дорогим бельем и одеждой, оставленной целиком на милость судьбы.
***
Фотографий с умшлага достаточно. А я повешу парочку врагов Польши, прошедших через умшлаг в те дни:
Корчак и Стефания Вильчинская (мадам Стефа)
конец лирического отступления ***)
Умшлагплац, как он выглядел
Героические медсестры - единственные, кто спасал людей от депортации, не требуя денег. Шмерлинг - палач с кнутом. (*** Мичеслав Шмерлинг - шишка в еврейской полиции, не знаю его чина, он в эти дни избил Рингельблюма дубинкой, когда тот пытался выторговать у него свободу для нескольких знакомых. На него будет попытка покушения во время восстания варшавского гетто, но он сбежит. По слухам, его убили немцы. ***)
Погрузка людей в поезда --- усердие еврейской полиции --- разлучение родителей с детьми, жен с мужьями, рабби Канал, люблинец.
Расстрел на месте тех, кто пытался ночью сбежать сквозь дыры в Стене --- иммунитет для тех, кто притворялся докторами. Косынки медсестер спасли сотни специалистов, сотрудников юденрата.
Большая охота --- Шмерлинг, заискивающий перед Другими.
Не один раз он срывал нашивки с полицейских, спасавших евреев от умшлага.
Верный исполнитель Их приказов - ввел обыск медсестер, потому что они отпускали людей, не требуя денег.
Великий взяточник - брал больше сотни злотых с головы. Большинство отпущенных подкупили охрану у ворот. --- Полицейские заработали огромные деньги.
Специальная Служба [«Тринадцатки»] тоже много заработала, отпуская людей за деньги; общественные учреждения собирали средства в фонд для того, чтобы спасти специалистов.
Трагедия тех, кого хватали два, три и пять раз --- мать, не хотевшая уезжать без своего ребенка --- муж, не хотевший уезжать без жены, и т.д --- и как потом они все уехали в одном вагоне --- сотни семей отправились на умшлаг вместе из-за детей.
Так как квоту не добрали, немцы хватали людей на улицах и отвозили их прямо в вагоны, не на умшлаг, а прямо в вагоны --- 12000 убитых в ходе этого переселения.
translated from the book "Notes From The Warsaw Ghetto" The Journal of Emmanuel Ringelblum, ISBN 1-59687-331-0
(*** лирическое отступление
Поработаю и я для вас Рингельблюмом.
Вот два документа, появившиеся в это же время - только с другой стороны Стены. В моем переводе, куда деваться.
Воззвание Фротнта Возрождения Польши, отпечатанное в количестве 5000 экземпляров:
ПРОТЕСТ!
В Варшавском Гетто, за стеной, отрезавшей его от мира, ожидают смерти несколько сот тысяч обреченных. У них нет надежды на спасение, к ним никто не придет на помощь.
Палачи проносятся по улицам, расстреливая всякого, кто посмеет выйти из дома или показаться в окне. На дорогах лежат непогребенные тела. Установленная норма в день - от восьми до десяти тысяч. Еврейские полицейские обязаны предать их в руки немецких палачей, иначе погибнут сами. Детей, у которых нет сил ходить, грузят на телеги. Всё делается столь жестоко, что немногие доживают до посадки на поезд. Матери сходят с ума, глядя на это. Число сошедших с ума от страха и отчаяния равно числу убитых.
На подъездных путях ждут железнодорожные вагоны. Палачи заталкивают до 150 человек в каждый вагон. Пол покрыт толстым слоем извести и хлорки и облит водой. Двери вагона запечатывают. Иногда поезд отходит сразу после погрузки, иногда пару дней стоит на подъездном пути. До них больше никому нет дела. Никого из них, упакованных так плотно, что мертвые не падают, но стоят плечом к плечу с живыми, никого из них, медленно задыхающихся от запаха извести и хлорки, лишенных воздуха, воды и пищи, никого из них не останется в живых...
Когда бы, куда бы поезда смерти ни приехали, внутри них будут лишь трупы. Перед лицом этих мучений освобождением была бы только быстрая смерть. Палачи предвидели это. Все аптеки в гетто закрыты, чтобы негде было купить яду. Оружия нет. Остается лишь выброситься из окна на мостовую. И множество обреченных воспользовались этим способом.
То, что творится в Варшавском Гетто, творится последние полгода в сотне больших и малых польских городов. Количество убитых евреев перевалило за миллион, и эта цифра растет с каждым днем. Гибнут все. Богатые и бедные, старики и женщины, мужчины, молодежь, младенцы. Католики умирают с именем Иисуса и Марии на устах наравне с ортодоксальными иудеями. Все повинные в том, что родились евреями, обречены Гитлером на уничтожение.
...
Мы не желаем быть как Пилат. Мы не можем противостоять немецким убийцам, мы ничего не можем сделать, никого не можем спасти. Но от всего сердца, полного сострадания, отвращения и ужаса, мы протестуем. Этого требует от нас Бог, Бог, запретивший убийство. Этого требует христианская совесть. Всякое существо, называющее себя человеком, имеет право на любовь ближнего.
Кровь беззащитных вопиет к небесам о мести, кто не поддерживает этот протест, тот не католик. В то же время мы протестуем как поляки. Мы считаем, что немецкие злодеяния не принесут пользу Польше. Никоим образом. Тот, кто этого не понимает, кто посмеет связать гордое и свободное будущее Польши с низкой радостью несчастью ближнего, тот не католик и не поляк.
Автор этого воззвания - польская писательница (и по совместительству польская националистка и антисемитка) Зофия Коссак-Щуцкая. Она стала одним из основателей Жеготы (Совета помощи евреям в оккупированной Польше), спасла множество людей, пережила Освенцим, и в 1982 году ее имя было посмертно внесено в списки праведников народов мира (Kossak-Szatkowska, Zofia - фамилия по второму мужу).
Рассказ полицейского-поляка, опубликованный в лондонской газете Polish Fortnightly Review:
Чудовищная ликвидация варшавского гетто идет быстрыми темпами. Из примерно четырехсот тысяч евреев к 11-му августа вывезены около ста восьмидесяти тысяч.
Еврейская община сообщила официальное число депортированных - 160000 человек. (Общепринятая цифра для еврейского гетто с населением более полумиллиона человек, является фиктивной и получилась в результате того, что община завысила число жителей в гетто, чтобы получить дополнительные продовольственные карточки.)
Евреев, работающих на фабриках внутри гетто, и живущих со своими семьями в стенах фабрики, или же живущих в отведенных для них кварталах или в жилых домах только для рабочих, не должны были депортировать. Тем не менее половину из них вывезли. Даже администрации еврейской общины сообщили, что в ней слишком много сотрудников, и половине из них предписано явиться на депортацию.
Так называемое малое гетто, в котором жило около сорока тысяч евреев, было полностью опустошено к шести вечера 10-го августа. В последнее время из гетто ежедневно вывозят от семи до десяти тысяч. Забирают даже детей из приютов и яслей; часто они не могут ходить, и их грузят на телеги. Условия настолько ужасны, что многие не доживают до поезда.
Чтобы ускорить ликвидацию евреев, широко применяют уличные облавы. Гестапо и «Белая Гвардия» (советские военнопленные, перешедшие на службу немцам) ездят по улицам, часто на рикшах, запряженных евреями, и расстреливают людей из автоматов. К концу дня на улицах остаются лежать тридцать-сорок мертвых тел. Еврейская община сама должна отбирать, кого депортировать, а еврейская полиция отвечает за то, чтобы «контингент» был передан в руки немцев.
Еврейская полиция подчиняется гестаповцам, которых в гетто человек десять, и «белогвардейцам», которых там пятьдесят. Снаружи Стены гетто охраняют украинцы, литовцы, эстонцы и латыши, которые стреляют по окнам евреев, если там кто-нибудь появится. Вход в гетто запрещен под страхом смерти. В гетто есть и комиссариат польской полиции, но польская полиция непричастна к ликвидации гетто. Тот факт, что оккупационные власти не привлекли польских полицейских к этому делу, есть без сомнения доказательство недоверия к польской полиции, основанного на общем настрое поляков.
Поражает полная, абсолютная патологическая пассивность всех евреев, отсутствие любых актов отчаяния. Они настолько психологически сломлены, что хотя вначале многие попрятались, сейчас в больших количествах добровольно приходят на депортацию, желая быстрой смерти.
Никто из евреев не сомневается, что их увозят на смерть. Среди них много самоубийств. Например, в одном из выселяемых домов дверь в квартиру оказалась заперта, и из нее шел сильный запах газа. Внутри нашли тела самоубийц. В одной комнате нашли в постели мертвую еврейку, рядом склянка веронала.
Многие сошли с ума. Одна еврейка день и ночь бродит по улицам, явно без пропуска (разрешающего ей находиться на улице после комендантского часа). Она ищет своего ребенка и громко поносит немцев. Немцы великодушно не тратят на нее пули.
Из-за полной невозможности нормальной торговли, в гетто повсюду голод. Кило хлеба стоит семьдесят злотых, но иногда на маленький батон хлеба меняют часы, на два батона - часы какой-нибудь знаменитой фирмы.
С другой стороны, в выселенных домах богатых евреев нашли в буфетах масло и ветчину, а шкафы забиты дорогим бельем и одеждой, оставленной целиком на милость судьбы.
***
Фотографий с умшлага достаточно. А я повешу парочку врагов Польши, прошедших через умшлаг в те дни:
Корчак и Стефания Вильчинская (мадам Стефа)
конец лирического отступления ***)