(no subject)
Нахожусь под большим впечатлением от прослушанных только что рахманиновских Вариаций на тему Корелли в записи Наре Аргаманян. При том, что Рахманинов - мой любимый композитор, мне до сих пор по-настоящему не нравилось ни одно исполнение этого произведения (исключением может служить только любительская запись с концерта Юрия Фаворина).
Здесь же, во-первых, всё сыграно. Вы не поверите, но в Вариациях на тему Корелли это становится особенно важным, учитывая что многие пианисты выносят их на публику с мыслью "авось получится". Но опус в этом отношении коварный, подобного отношения к себе не терпит и мстит. Достаточно вспомнить казус Сергея Каспрова на конкурсе Рихтера - пианист едва не остановился после запинки во второй же вариации и так до самого конца и "плавал" в нотном тексте (было бы честнее уйти со сцены).
Во-вторых, произвела впечатление свобода исполнения. Свобода не как извращённость или развращённость (как у Плетнёва или того же Каспрова), а свобода как правда. Аргаманян веришь, веришь каждой ноте.
В-третьих, точно выстроена драматургия. Произведение слушается цельно и на одном дыхании.
В-четвёртых, музыкальная ткань прослушана, дышит, живёт.
Разумеется, что-то я сам исполнил бы по-другому, кое-где взял бы более сдержанный темп ради большей артикулированности, но это никак не отражается на моём восторге.
Здесь же, во-первых, всё сыграно. Вы не поверите, но в Вариациях на тему Корелли это становится особенно важным, учитывая что многие пианисты выносят их на публику с мыслью "авось получится". Но опус в этом отношении коварный, подобного отношения к себе не терпит и мстит. Достаточно вспомнить казус Сергея Каспрова на конкурсе Рихтера - пианист едва не остановился после запинки во второй же вариации и так до самого конца и "плавал" в нотном тексте (было бы честнее уйти со сцены).
Во-вторых, произвела впечатление свобода исполнения. Свобода не как извращённость или развращённость (как у Плетнёва или того же Каспрова), а свобода как правда. Аргаманян веришь, веришь каждой ноте.
В-третьих, точно выстроена драматургия. Произведение слушается цельно и на одном дыхании.
В-четвёртых, музыкальная ткань прослушана, дышит, живёт.
Разумеется, что-то я сам исполнил бы по-другому, кое-где взял бы более сдержанный темп ради большей артикулированности, но это никак не отражается на моём восторге.