Про имена. Но не только об этом. Пост очень разнообразный, в общем-то.
Мой вес встал. В самом, девочки, нежеланном и несвоевременном смысле этого слова. А я думаю: врёшь, сука, меня не возьмёшь. Я ж если решила чего, то непременно от этого улизну. Так будет и с весом.
Это была прелюдия. Теперь - основная часть.
Мои друзья играли в игру. Всё началось у Гали, продолжилось у Саши, вот здесь всё:
http://alpolish.livejournal.com/454854.html
И Саша дал мне тоже пять имён. И сегодня, наевшись вчера чеснока, чтобы пресечь малейшее поползновение выйти сегодня из дома, я напишу вам про эти имена. И, если вы захотите, дам вам тоже имён пять. Самым первым мне хочется дать кому-нибудь имя Матрёна. Но, впрочем, я отвлеклась. Начинаю про имена. Первое имя - Лев. Лёва.
Ну, понятно, оно и не может быть ни вторым, ни третьим. Лев - так зовут моего отца. И так я назвала своего сына. А всё началось с того, что прадеда моего звали Мордехай Лейб. Имя это мои дед с бабушкой немножко подсократили, назвав моего папу Лёвой. Ну, посудите. Ходил бы в послевоеннные годы по СССР молодой человек с именем Мордехай. А в то время карточки были, все ж голодали. И это имя могло бы вызвать нежелательный ажиотаж или к себе интерес. В общем, Лев. Моё самое любимое имя. Наше, семейное. И всегда я чувствую особую сердечную склонность поэтому ко всем, кого зовут Лев. Лёва, Лёвочка, Лёвка. И ко всем, чьё отчество Львович и Львовна.
Виталий теперь.
Ну, что вам сказать. Ничего сказать про это имя я не могу. Кроме того, что в нашем старом дворе жил мальчик Виталик. Мы с сыном называли его Виталик-злой. Он и на самом деле был удивительно злой мальчик. И больше никаких Виталиев я не знаю. Не могу больше ничего такого о них сказать.
Третье имя - Владимир.
С ним ассоциации у меня очень простые. Владимир - он Ленин, конечно.
Владимир Ленин. Звучит, вроде бы, как даже и чей. Владимир чей? Ленин. Как мой, например. Хотя, в детстве, когда у меня был хомяк, все его тоже так называли. Ленин хомяк. И иди пойми ещё, особенно, кто если новенький, кто это был такой. Может, вот так: Ленин-хомяк даже. Тут могла бы последовать сложнейшая ассоциация по поводу вони и запахов. Но я её опускаю.
А, между тем, у меня есть своя собственная лениниана. Я, например, думаю, что ходоки не зря к Ленину приходили. Он ведь сам был самый главный ходок. Самый человечный человек при этом. И до сих пор в Мавзолее вечно живой. Лежит себе там и из-под прищура за нами подглядывает. Ручки-то, сложил на своём детородном органе, вроде, как скромно так и уже ни при чём. Ни при делах, вроде, как он уже. Но это, девочки, только как будто бы. Всё это - наносное. Раз сказано вечно живой - значит, вечно живой. Может, поэтому именно его никак и не хоронят.
Следующее имя - Елизавета.
Так звали дочь Петра.
Когда я была маленькая, я часто думала о том, кем бы хотела стать. Хотя бы на время. На день или два, например. Или на несколько лет, до тех неприятностей в биографии персонажа, о которых я уже знала.
И вот Елизаветой, дщерью Петровой, я тоже хотела стать. Уж больно жизнь ея казалась мне развесёлой. Кареты рессорные и балы. И платья из грановитой палаты носила она красивые. И из Алмазного фонда носила она кольца и броши. Хоть как-то моя женская сущность должна же была в детстве откуда-то выглянуть. Так вот она и выглядывала. Из-за таких вот вещей. Мыслей о такой женской роскоши. И потом. Она, как все говорили, была привлекательная. А кто из девочек не хотел стать привлекательной, вы мне скажите? Так что вины особой в таких моих детских мечтаниях я не вижу. В общем, такие вот ассоциации у меня с Елизаветой. Но, честно, говоря, больше всего мне хотелось стать Марией-Антуаннетой. До тех, конечно, ещё её неприятностей с революцией.
А Татьянами зовут моих самх близких подруг. С одной я я дружу 32 года уже, с другой - 30 лет.
И вот эта, другая, сказала однажды мне. В очень трудный момент моей жизни. Она мне сказала:
- Лена, вы - сноп света. И когда вы это поймёте, всё изменится.
Я не знаю, что я поняла. Наверное, всё-таки, не это. Но у меня изменилось. Если не всё, то многое. Просто почему-то я вернулась к себе. К той, какой я была в юности. А, может быть, я от себя той никогда далеко и не уходила.
Но, впочем, об этом давно уже я писала. И поэтому, если вы захотите, я дам вам имена для написания поста в отсутствии темы. Но только, можно, Матрёну мне очень хочется кому-нибудь дать. Или Евдокию. Или Прасковью. Просто, понимаете, двоюродного деда моего с русской стороны звали Евграф. А деда моего звали Михей Андронович. А бабку мою звали Марфа Демьяновна. И поэтому временами во мне просыпается тяга к посконному. Хочется мне в какую-то избу войти. Сунуть где-нибудь, походя этак, дрова кому-нибудь в печь. Задать корм, например, коню или какой другой подходящей скотине. Хлебануть, например, в уходящем лесу берёзовый сок.Что-то такое во мне в глубине души иногда ещё теплится. И может, я думаю, это именно то, что зовут иногда любовью к нашей несчастной Родине.
И на этом я сегодня заканчиваю.
Кому дать имена?
Это была прелюдия. Теперь - основная часть.
Мои друзья играли в игру. Всё началось у Гали, продолжилось у Саши, вот здесь всё:
http://alpolish.livejournal.com/454854.html
И Саша дал мне тоже пять имён. И сегодня, наевшись вчера чеснока, чтобы пресечь малейшее поползновение выйти сегодня из дома, я напишу вам про эти имена. И, если вы захотите, дам вам тоже имён пять. Самым первым мне хочется дать кому-нибудь имя Матрёна. Но, впрочем, я отвлеклась. Начинаю про имена. Первое имя - Лев. Лёва.
Ну, понятно, оно и не может быть ни вторым, ни третьим. Лев - так зовут моего отца. И так я назвала своего сына. А всё началось с того, что прадеда моего звали Мордехай Лейб. Имя это мои дед с бабушкой немножко подсократили, назвав моего папу Лёвой. Ну, посудите. Ходил бы в послевоеннные годы по СССР молодой человек с именем Мордехай. А в то время карточки были, все ж голодали. И это имя могло бы вызвать нежелательный ажиотаж или к себе интерес. В общем, Лев. Моё самое любимое имя. Наше, семейное. И всегда я чувствую особую сердечную склонность поэтому ко всем, кого зовут Лев. Лёва, Лёвочка, Лёвка. И ко всем, чьё отчество Львович и Львовна.
Виталий теперь.
Ну, что вам сказать. Ничего сказать про это имя я не могу. Кроме того, что в нашем старом дворе жил мальчик Виталик. Мы с сыном называли его Виталик-злой. Он и на самом деле был удивительно злой мальчик. И больше никаких Виталиев я не знаю. Не могу больше ничего такого о них сказать.
Третье имя - Владимир.
С ним ассоциации у меня очень простые. Владимир - он Ленин, конечно.
Владимир Ленин. Звучит, вроде бы, как даже и чей. Владимир чей? Ленин. Как мой, например. Хотя, в детстве, когда у меня был хомяк, все его тоже так называли. Ленин хомяк. И иди пойми ещё, особенно, кто если новенький, кто это был такой. Может, вот так: Ленин-хомяк даже. Тут могла бы последовать сложнейшая ассоциация по поводу вони и запахов. Но я её опускаю.
А, между тем, у меня есть своя собственная лениниана. Я, например, думаю, что ходоки не зря к Ленину приходили. Он ведь сам был самый главный ходок. Самый человечный человек при этом. И до сих пор в Мавзолее вечно живой. Лежит себе там и из-под прищура за нами подглядывает. Ручки-то, сложил на своём детородном органе, вроде, как скромно так и уже ни при чём. Ни при делах, вроде, как он уже. Но это, девочки, только как будто бы. Всё это - наносное. Раз сказано вечно живой - значит, вечно живой. Может, поэтому именно его никак и не хоронят.
Следующее имя - Елизавета.
Так звали дочь Петра.
Когда я была маленькая, я часто думала о том, кем бы хотела стать. Хотя бы на время. На день или два, например. Или на несколько лет, до тех неприятностей в биографии персонажа, о которых я уже знала.
И вот Елизаветой, дщерью Петровой, я тоже хотела стать. Уж больно жизнь ея казалась мне развесёлой. Кареты рессорные и балы. И платья из грановитой палаты носила она красивые. И из Алмазного фонда носила она кольца и броши. Хоть как-то моя женская сущность должна же была в детстве откуда-то выглянуть. Так вот она и выглядывала. Из-за таких вот вещей. Мыслей о такой женской роскоши. И потом. Она, как все говорили, была привлекательная. А кто из девочек не хотел стать привлекательной, вы мне скажите? Так что вины особой в таких моих детских мечтаниях я не вижу. В общем, такие вот ассоциации у меня с Елизаветой. Но, честно, говоря, больше всего мне хотелось стать Марией-Антуаннетой. До тех, конечно, ещё её неприятностей с революцией.
А Татьянами зовут моих самх близких подруг. С одной я я дружу 32 года уже, с другой - 30 лет.
И вот эта, другая, сказала однажды мне. В очень трудный момент моей жизни. Она мне сказала:
- Лена, вы - сноп света. И когда вы это поймёте, всё изменится.
Я не знаю, что я поняла. Наверное, всё-таки, не это. Но у меня изменилось. Если не всё, то многое. Просто почему-то я вернулась к себе. К той, какой я была в юности. А, может быть, я от себя той никогда далеко и не уходила.
Но, впочем, об этом давно уже я писала. И поэтому, если вы захотите, я дам вам имена для написания поста в отсутствии темы. Но только, можно, Матрёну мне очень хочется кому-нибудь дать. Или Евдокию. Или Прасковью. Просто, понимаете, двоюродного деда моего с русской стороны звали Евграф. А деда моего звали Михей Андронович. А бабку мою звали Марфа Демьяновна. И поэтому временами во мне просыпается тяга к посконному. Хочется мне в какую-то избу войти. Сунуть где-нибудь, походя этак, дрова кому-нибудь в печь. Задать корм, например, коню или какой другой подходящей скотине. Хлебануть, например, в уходящем лесу берёзовый сок.Что-то такое во мне в глубине души иногда ещё теплится. И может, я думаю, это именно то, что зовут иногда любовью к нашей несчастной Родине.
И на этом я сегодня заканчиваю.
Кому дать имена?