Наше ватное все
1880 год, расцвет правления Александра Второго "Освободителя". На Тверском бульваре с большой помпой открывают памятник Пушкину. Подобающие случаю речи произносят ведущие писатели и мыслители, тем самым окончательно канонизируя пушкинский культ.
Самое резонансное выступление о Пушкине удается Федору Достоевскому. Его речь хвалят и западники, и славянофилы. Общество любителей российской словесности единогласно избирает Достоевского своим почётным членом и увенчивает его лавровым венком. Достоевский едет к памятнику Пушкина и торжественно кладет свой венок к его подножию.
Тем, кто ищет истоки ватной идеологии, речь Достоевского полезно иногда перечитывать.
В самом начале речи Пушкин объявляется пророком. Это в общем-то напрашивается, ведь есть и соответсвующие стихи ("Духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился..."), отсылающие к Магомету, пророку Аллаха. К концу речи, после дежурного литературного обзора, мысль проясняется. Оказыватся, когда Пушкин, никогда не бывший заграницей, писал на европейские темы, он, в силу своей всемирной отзывчивости, делал это намного лучше Вильяма нашего Шекспира и прочих хваленных западных литераторов.
Нет, положительно скажу, не было поэта с такою всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине ее, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном, потому что нигде ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось. Это только у Пушкина, и в этом смысле, повторяю, он явление невиданное и неслыханное, а по-нашему, и пророческое, ибо… ибо тут-то и выразилась наиболее его национальная русская сила, выразилась именно народность его поэзии, народность в дальнейшем своем развитии, народность нашего будущего, таящегося уже в настоящем, и выразилась пророчески. Ибо что такое сила духа русской народности как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности? Став вполне народным поэтом, Пушкин тотчас же, как только прикоснулся к силе народной, так уже и предчувствует великое грядущее назначение этой силы. Тут он угадчик, тут он пророк.
К концу речи Достоевский переходит от Пушкина к предназначению русского человека, разбуженного реформами Петра Первого, в деле продолжения "великого арийского рода". Не только Пушкин, но мы все предназначены научить европейских несмышленышей, как им быть настоящими европейцами и арийцами.
Мы не враждебно (как, казалось, должно бы было случиться), а дружественно, с полною любовию приняли в душу нашу гении чужих наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных различий, умея инстинктом, почти с самого первого шагу различать, снимать противоречия, извинять и примирять различия, и тем уже выказали готовность и наклонность нашу, нам самим только что объявившуюся и сказавшуюся, ко всеобщему общечеловеческому воссоединению со всеми племенами великого арийского рода. Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, всё это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей. Если захотите вникнуть в нашу историю после петровской реформы, вы найдете уже следы и указания этой мысли, этого мечтания моего, если хотите, в характере общения нашего с европейскими племенами, даже в государственной политике нашей. Ибо, что делала Россия во все эти два века в своей политике, как не служила Европе, может быть, гораздо более, чем себе самой? Не думаю, чтоб от неумения лишь наших политиков это происходило. О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову Евангельскому закону!
https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%94%D0%BD%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B8%D0%BA_%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8F._1880_%D0%B3%D0%BE%D0%B4_(%D0%94%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9)/%D0%93%D0%9B%D0%90%D0%92%D0%90_%D0%92%D0%A2%D0%9E%D0%A0%D0%90%D0%AF
Круг замыкается, и становится понятен молчаливый отсыл к Магомету. Подобно арабам, доморощенные русские пророки, привыкшие пользоваться преимуществами своей географии, но внезапно осознавшие безнадежную отсталость своей страны от других стран, пытаются вывернуть эту осталость наизнанку, проникаясь идеями мессианства и стремясь, не гнушаясь насилием, учить другие народы, как им следует жить.
В 20 веке были побеждены нацизм и казарменный коммунизм. Рашизм и исламский фундаментализм - две чумы, с которыми человечеству предстоит расправиться в 21 веке.