V. Информационная лавина (2)
ДИТЯ ПЕРЕМЕН. Моя политическая автобиография
I. Школьные годы чудесные (1) (2) (3) (4) (5)
II. Смерть коммуниста (1) (2)
III. Гонки на лафетах (•)
IV. "Из всех искусств для нас важнейшим..." (1) (2) (3)
V. Информационная лавина (1) (2) - настоящий выпуск
Несмотря на то, что начало 1987 года ознаменовалось целой волной громких литературных публикаций ("Зубр", "Белые одежды", наконец, суперхит "Дети Арбата"), первым камушком низринувшейся на третьем году перестройки информационной лавины стали вовсе не они. К этим литературным "бомбам" (да и к многим другим, последовавшим за ними) я отнёсся весьма настороженно и скептически. Моё в меру консервативное нутро протестовало против того, чтобы читать литературу лишь из-за её острой актуальности. С младых ногтей в литературных произведениях меня интересовали исключительно их художественные достоинства. Фамилии же авторов-"взрывников" (Даниил Гранин, Владимир Дудинцев, Анатолий Рыбаков), а пуще того - совершенно невероятная шумиха, поднятая вокруг этих публикаций в читаемой нашей лабораторией прессе, - ничуть не предвещали непременного наличия в них искомых достоинств. Поэтому я сделал себе в памяти засечку: лет через 10-15, когда скандальная слава этих "блокбастеров" слегка пообтрясётся и если к тому времени останется какой-то ещё, кроме упомянутой славы, повод о них помнить, я, быть может, при наличии соответствующего желания, эти книги как-нибудь и прочитаю.*
Так что сорвать информационную лавину было суждено не литературе, а, разумеется, публицистике. Первым камнем - пожалуй, даже бронебойным снарядом, пробившим брешь во внутреннем информационном "железном занавесе", - стала опубликованная в июньской книжке "Нового мира" знаменитая статья экономиста Николая Шмелёва "Авансы и долги". Это было первое развёрнутое и внятное изложение в периодике аргументов в пользу необходимости перехода на рыночные принципы экономического регулирования.
В нашу лабораторию журнальчик с этой статейкой принёс, конечно же, Сурен. Журнал пошёл по рукам. Статью читали и увлечённо обсуждали.
Сейчас, с почти двадцатилетней дистанции, хорошо видно, насколько начальная стадия процесса информационного прорыва была обусловлена разрешительностью "сверху": на январском Пленуме ЦК КПСС Горбачёв признал, что экономическая реформа буксует, впервые озвучил предложения по реформе политической (переход к выборам на альтернативной основе), а также - главное на тот момент - потребовал большей гласности в обсуждении насущных социально-политических и экономических проблем; партийные экономисты (а других не было!) взяли под козырёк и засели за программные статьи, а написав, разослали по журналам; кто-то оказался чуть осторожнее и консервативнее (и среди авторов-экономистов, и среди решавших "печатать - не печатать" редакторов журналов), кто-то - смелее и радикальнее... В общем, прорыв был неизбежен, и история распорядилась так, что его совершили Николай Шмелёв и редактор "Нового мира" Сергей Залыгин.
А дальше - как из рога изобилия посыпались статьи Гавриила Попова, Юрия Черниченко, Василия Селюнина, Юрия Карякина, Андрея Нуйкина, Игоря Клямкина, Бориса Пинскера, Александра Ципко...
Читалось всё это тогда взахлёб. Насыщение внезапно пробудившейся информационной жажды шло полным ходом. Причём обнаружился интересный феномен, который сейчас, по прошествии лет, кажется мне всё интереснее: главное впечатление, главный кайф от чтения тогдашней периодики вызывались не содержанием статей, а самим фактом того, что советская коммунистическая пресса печатала то, что ещё совсем недавно находилось под строжайшим запретом. Высмаковывалось не то, о чём говорилось (хотя это, понятно, тоже было интересно), а то, как, в каких выражениях это говорилось. Читая, я отчёркивал карандашом наиболее ударные места. а сверхударные отмечал на полях восклицательными знаками и даже одно-двухсловными восклицаниями, фиксировавшими мысленные выплески примерно такого плана: "Во сказанул! Во впиндюрил!! И это напечатали!!! И ничего ему за это не будет!!!!"
И каждый следующий автор выражался ещё смелее предыдущего, прощупывая, до какой степени радикализма ему будет позволено дойти. И система, не в силах сопротивляться бурному потоку, позволяла заходить всё дальше и дальше.
Всё это начинало напоминать уже не информационную лавину, а начало самого настоящего системного тектонического сдвига.
to be continued
___________________________
* К настоящему времени такая потребность посетила меня только в отношении "Белых одежд". Крепкий текст. Но не более того. А вот "Дети Арбата" - самый скандальный, самый хитовый текст перестроечной литературы - намертво ушли в полное литературное небытие...
В ближайших выпусках мемуаров:- литкритическая публицистика,
- противостояние "почвенники" / "демократы",
- мемуарная литература,
- антисталинистский крен гласности,
- телевидение отстаёт,
- демарш Ельцина,
- письмо Нины Андреевой.
И всё это - не отстранённо-аналитически, а непосредственно через моё тогдашнее восприятие.
Следите за объявлениями!
I. Школьные годы чудесные (1) (2) (3) (4) (5)
II. Смерть коммуниста (1) (2)
III. Гонки на лафетах (•)
IV. "Из всех искусств для нас важнейшим..." (1) (2) (3)
V. Информационная лавина (1) (2) - настоящий выпуск
Несмотря на то, что начало 1987 года ознаменовалось целой волной громких литературных публикаций ("Зубр", "Белые одежды", наконец, суперхит "Дети Арбата"), первым камушком низринувшейся на третьем году перестройки информационной лавины стали вовсе не они. К этим литературным "бомбам" (да и к многим другим, последовавшим за ними) я отнёсся весьма настороженно и скептически. Моё в меру консервативное нутро протестовало против того, чтобы читать литературу лишь из-за её острой актуальности. С младых ногтей в литературных произведениях меня интересовали исключительно их художественные достоинства. Фамилии же авторов-"взрывников" (Даниил Гранин, Владимир Дудинцев, Анатолий Рыбаков), а пуще того - совершенно невероятная шумиха, поднятая вокруг этих публикаций в читаемой нашей лабораторией прессе, - ничуть не предвещали непременного наличия в них искомых достоинств. Поэтому я сделал себе в памяти засечку: лет через 10-15, когда скандальная слава этих "блокбастеров" слегка пообтрясётся и если к тому времени останется какой-то ещё, кроме упомянутой славы, повод о них помнить, я, быть может, при наличии соответствующего желания, эти книги как-нибудь и прочитаю.*
Так что сорвать информационную лавину было суждено не литературе, а, разумеется, публицистике. Первым камнем - пожалуй, даже бронебойным снарядом, пробившим брешь во внутреннем информационном "железном занавесе", - стала опубликованная в июньской книжке "Нового мира" знаменитая статья экономиста Николая Шмелёва "Авансы и долги". Это было первое развёрнутое и внятное изложение в периодике аргументов в пользу необходимости перехода на рыночные принципы экономического регулирования.
В нашу лабораторию журнальчик с этой статейкой принёс, конечно же, Сурен. Журнал пошёл по рукам. Статью читали и увлечённо обсуждали.
Сейчас, с почти двадцатилетней дистанции, хорошо видно, насколько начальная стадия процесса информационного прорыва была обусловлена разрешительностью "сверху": на январском Пленуме ЦК КПСС Горбачёв признал, что экономическая реформа буксует, впервые озвучил предложения по реформе политической (переход к выборам на альтернативной основе), а также - главное на тот момент - потребовал большей гласности в обсуждении насущных социально-политических и экономических проблем; партийные экономисты (а других не было!) взяли под козырёк и засели за программные статьи, а написав, разослали по журналам; кто-то оказался чуть осторожнее и консервативнее (и среди авторов-экономистов, и среди решавших "печатать - не печатать" редакторов журналов), кто-то - смелее и радикальнее... В общем, прорыв был неизбежен, и история распорядилась так, что его совершили Николай Шмелёв и редактор "Нового мира" Сергей Залыгин.
А дальше - как из рога изобилия посыпались статьи Гавриила Попова, Юрия Черниченко, Василия Селюнина, Юрия Карякина, Андрея Нуйкина, Игоря Клямкина, Бориса Пинскера, Александра Ципко...
Читалось всё это тогда взахлёб. Насыщение внезапно пробудившейся информационной жажды шло полным ходом. Причём обнаружился интересный феномен, который сейчас, по прошествии лет, кажется мне всё интереснее: главное впечатление, главный кайф от чтения тогдашней периодики вызывались не содержанием статей, а самим фактом того, что советская коммунистическая пресса печатала то, что ещё совсем недавно находилось под строжайшим запретом. Высмаковывалось не то, о чём говорилось (хотя это, понятно, тоже было интересно), а то, как, в каких выражениях это говорилось. Читая, я отчёркивал карандашом наиболее ударные места. а сверхударные отмечал на полях восклицательными знаками и даже одно-двухсловными восклицаниями, фиксировавшими мысленные выплески примерно такого плана: "Во сказанул! Во впиндюрил!! И это напечатали!!! И ничего ему за это не будет!!!!"
И каждый следующий автор выражался ещё смелее предыдущего, прощупывая, до какой степени радикализма ему будет позволено дойти. И система, не в силах сопротивляться бурному потоку, позволяла заходить всё дальше и дальше.
Всё это начинало напоминать уже не информационную лавину, а начало самого настоящего системного тектонического сдвига.
to be continued
___________________________
* К настоящему времени такая потребность посетила меня только в отношении "Белых одежд". Крепкий текст. Но не более того. А вот "Дети Арбата" - самый скандальный, самый хитовый текст перестроечной литературы - намертво ушли в полное литературное небытие...
В ближайших выпусках мемуаров:- литкритическая публицистика,
- противостояние "почвенники" / "демократы",
- мемуарная литература,
- антисталинистский крен гласности,
- телевидение отстаёт,
- демарш Ельцина,
- письмо Нины Андреевой.
И всё это - не отстранённо-аналитически, а непосредственно через моё тогдашнее восприятие.
Следите за объявлениями!