Легионы III Рима . "Тучами великими..."
Ну вот, а теперь можно и ближе к делу подойти...
Продолжаем с места перерыва. Развитие московской военной машины шло в первую очередь в сторону наращивания общей численности вооруженных сил. Увы, к сожалению, первые более или менее точные цифры относительно того, сколько ратных людей было в распоряжении московских государей, относятся к послесмутным временам, когда Русское государство было далеко не в лучшей форме. Сколько же было «воинников» у Ивана III, Василия III или Ивана IV - точно неизвестно, и по этому поводу среди ученых бытуют разные мнения. Сразу оговоримся, что необходимо различать численность войск, выставленных Москвой для проведения той или иной кампании в ходе многочисленных войн, что велись ею в эти полтора с гаком столетия, и общее число ратных людей, занесенных в «сметные списки» (многие из которых уже не могли выступить в поход по тем или иным причинам).
Иностранцы, купцы и дипломаты, а также просто любопытствующие, со слов как «интуристов», так и самих московитов записывавшие сведения об их диковинных обычаях и нравах, практически все как один утверждали, что московские государи могут выставить в поле по необходимости воистину «тьмочисленные» рати. Так, еще в 1486 г. московский посол Георг Перкамота в разговоре с миланским герцогом Галеаццо Сфорца заявил, что когда его государь «хочет выступить с конницей в какой-нибудь поход, через 15 дней в его распоряжение предоставляются в каждом городе и деревне намеченные и выделенные для него люди, по каждой провинции, так что всего вместе собираются двести и триста тысяч коней и что оплачиваются они общинами, городами и деревнями в течение всего времени, на которое названный их господин хочет их занять и что в отдельных случаях может быть выставлено еще большее количество пеших, которых употребляет для защиты и охраны городов и важных мест и проходов, где должны проходить пехота и конница его, и для сопровождения обозов с продовольствием». Спустя сорок лет другой московский дипломат, Д. Герасимов, заявил в Риме, что его государь способен выставить армию в 150 тыс. всадников. И эти цифры, названные, вне всякого сомнения, с вполне определенными пропагандистскими целями, стали той отправной точкой, от которой в дальнейшем отталкивались многие иностранные наблюдатели, в особенности те, кто не был в России. Так, Иоганн Фабри в1526 г. доносил Карлу V, что «за короткое время [великий князь] может собрать двести или триста тысяч или иное огромное число [ратных людей], когда он намеревается вести войско против своих врагов». Более чем в 300 тыс. пеших и конных воинов исчислял московское войско в своем послании римскому папе Клименту VII итальянец Альберто Кампензе. О 200-тысячном конном войске московитов, не считая пеших, сообщали венецианцы М. Фоскарини и Ф. Тьеполо.
Эти данные давно уже были оспорены отечественными историками. Так, в конце XIX в. С.М. Середонин пришел к выводу о том, что в 80-х гг. XVI в. общая численность московского войска составляла порядка 110 тыс. ратных людей, не считая даточных. Эта точка зрения были принята и в советской историографии. И в целом нет особых причин не согласиться с такой оценкой и сегодня. Почему, спросите Вы? В качестве своеобразной опорной точки возьмем данные сметного списка 7139 (1630/1631) года, составленного накануне 2-й Смоленской войны 1632-1634 гг. Подьячие Разрядного приказа, тщательно сверив все данные, пришли к выводу, что у великих государей Михаила Федоровича и его отца патриарха Филарета всей силы имеется налицо около 86 тыс. человек (с учетом немногочисленных в те времена послужильцев детей боярских - немногим больше). Не прошло и полутора десятков лет после Смуты, до основания потрясшей здание русской государственности и обескровившей ее войско, а списочный состав московской рати подобрался к 100 тыс. - так неужели в лучшие времена он не превышал эту цифру? Согласитесь, было бы нелогичным отрицать это. Укажем также и на любопытные сведения, содержащиеся в «Московском летописце» и в сочинении «О государстве Русском» английского дипломата Дж. Флетчера. Отличие этих сведений от встречающихся главным образом в записках иностранцев сообщений о «тьмочисленном» московском войске в том, что они представляющиеся более или менее реальными цифры численности русского войска. В первом случае неизвестный русский книжник сообщал, что в 1572 г. в государевом войске насчитывалось 73 тыс. ратных людей (что примечательно - эти сведения явно неполные), во втором - речь идет о 96 тыс. в конце 70-х - начале 80-х гг. И есть определенные основания полагать, что и в первом, и во втором случае перед нами некий след сметных списков 70-х - начала 80-х гг., увы, не дошедших до нас в полном виде.
Однако, согласившись с цифрой в 100 тыс. ратных людей списочного (выделено нами - Thor) состава, сделаем ряд существенных оговорок. Прежде всего, не вызывает сомнения тот факт, что общий вектор изменения численности московских ратей в конце XV - начале XVII в. был направлен в сторон увеличения (все-таки ресурсная база, находившаяся в распоряжении московских государей, за эти полтора столетия существенно выросла). Однако это изменение носило нелинейный, неравномерный характер, и периоды роста сменялись временами стагнации и даже некоторого отката назад. В первом приближении можно считать, что вплоть до конца 30-х гг. XVI в. можно вести речь о постоянном приросте численности ратных людей, внесенных в соответствующие списки, затем наступил период стагнации (или даже некоторого упадка), продолжавшийся до начала военных реформ середины столетия. Эти преобразования, затронувшие все основные параметры московской военной машины, способствовали существенному увеличению списочного состава русского войска - до 100 и даже более тыс. чел. Однако в ходе многолетних боевых действий на двух фронтах (в ходе войн за ордынское и ливонское наследства 1545-1583 гг.), сопряженных с острым экономическим и социально-политическим кризисом в стране, наметилась тенденция к сокращению количества царских «воинников». И лишь в конце столетия эту тенденцию удалось переломить и к началу Смуты приблизиться к значениям середины столетия.
Вторая, еще более важная оговорка - до сих пор мы вели речь о списочной численности московских ратей. Однако не вызывает сомнения тот факт, что, во-первых, списочная и реальная численность войска отнюдь не одно и тоже; а во-вторых, далеко не все «воинники» могли одномоментно выступить в поход. Численность полевых армий, участвовавших в отдельно взятых кампаниях, колебалась в весьма широких пределах - наряд сил, выставляемых на том или ином направлении, определялся в первую очередь важностью задач, которые предстояло решить в ходе похода (хотя, конечно, он зависел от общей численности), дальностью похода и другими факторами. Но и здесь общая тенденция роста также достаточно хорошо заметна. Возьмем в качестве примера самые значительные и важные кампании. На Куликово поле в 1380 г. великий московский князь Дмитрий Иванович, собрав под свои знамена большую часть Северо-Восточной Руси (и, по некоторым данным, даже новгородских «охотников»), привел примерно 5-6 тыс. бойцов (при населении около 2 млн. Отметим, что и эта цифра некоторыми историками корректируется в меньшую сторону). Спустя почти сто лет, в 1471 г., великий князь Иван Васильевич, правнук Донского, выступил на Новгород уже с 12-тыс. ратью (по мнению Ю.Г. Алексеева). Его сын Дмитрий в 1502 г. осадил Смоленск, имея в своем распоряжении 18-20 тыс. пеших и конных ратников. Василий III в 1-ю Смоленскую войну мог выставить в поле несколько армий, действовавших одновременно на нескольких направлениях, общей численностью от 13-15 до 20 тыс. «сабель» и «пищалей», а в 1521 г. на двух «фронтах», «южном» и «западном», и того больше, до 20-25 тыс. На пике своей военной мощи, зимой 1562/1563 гг., Иван Грозный привел под Полоцк войско, насчитывавшее порядка 40-50 тыс. конных и пеших бойцов. 50-60 тыс. «сабель» и «пищалей» выставил первый русский царь и в кампанию 1572 г. - на двух фронтах, «свийском» и «крымском». Правда, поддерживать такое напряжение долгое время оказалось не по силам Русскому государству. Спустя всего 7 лет, в 1579 г., в кампанию, которая, по существу, решила исход Московской войны 1578-1583 гг. и тем самым подвела черту под многолетними усилиями Ивана IV закрепиться в Ливонии, Грозный смог собрать полевую армию, насчитывавшую менее 30 тыс. бойцов. Этого было слишком мало, чтобы успешно противостоять армии короля Речи Посполитой Стефана Батория. Остальные 70 тыс. списочного состава (если исходить из сведений Флетчера) оказались либо разбросанными по многочисленным крепостями (за что его критиковал потом псковский летописец - «наполни грады чюжие русскими людьми, а свои пусты сотвори» ) и охраняли «берег», либо находились в «нетях»...
To be continued...
:
