Иерусалим
"А вы, в треволненьях грядущего дня, возьметесь ли вы умереть за меня?"
Он щелкнул по чаше - запело стекло. Неслышно кровавое солнце плыло.
И ласточка в небе пылала, легка, но Симон смолчал, и смутился Лука.
Один Иегуда (не брат, а другой) сказал, что пойдет ради вести благой
на крест. Снятся мертвому сны о живом, шепнул - и утерся льняным рукавом.
И если хамсин, словно выцветший дым, к утру обволакивал Иерусалим, -
печеную рыбу, пустые рабы, мы ели, и грубые ели хлебы,
чуть слышно читали четвертый псалом, вступая в заброшенный храм сквозь пролом -
молились солдаты мечу и копью, мурлыкали ветхую песню свою,
доспехами тусклыми страшно звеня… Возьметесь ли вы умереть за меня?
Продрогла земля, но теплы небеса, тугие, огромные, как паруса,
и плотный их холст так прозрачен, смотри, - как мыльный пузырь с кораблями внутри,
как радуга, радость всем нам, дуракам, спешащий к иным, да, к иным облакам.
И ангелу ангел: ну что ты забыл внизу? Ты и там погибать не любил.
И в клюве стервятник воды дождевой приносит распятому вниз головой.