«Оранжевый» февраль. Элита России: краткий курс неадекватности.
Февраль - месяц для нашей страны особый. О его специфике вспоминают в основном 23 числа, и это логично. Но между 23 февраля и 8 марта затерялась ещё одна дата - 27 февраля. Это 1917 год. Февральская революция. Торжество демократии. С последующим развалом страны, гражданской войной и прочими прелестями…
Дата настолько двусмысленная, что даже в атмосфере демократической эйфории «августовские революционеры» конца ХХ века объявить её государственным праздником не решились. Да и нынешние «болотные» праздновать 27 февраля не рвутся. И правильно делают.
Хотя бы потому правильно, что февральскую революцию 1917 года можно считать самой первой «оранжевой» революцией в мировой истории.
«Оранжевость» февраля состоит вовсе не в его бескровности (за 4 дня уличных беспорядков в Петрограде с обеих сторон было убито более 700 человек), а в самой сути происходившего. Николая II свергли никакие не «восставшие массы» в Петрограде, а генералы и «общественные деятели» в Ставке.
[Читать далее]
Строго говоря, «оранжевый» сценарий состоял в том, что элита империи под благовидным предлогом отказалась защищать верховную власть.
Причем, именно под предлогом…
Мало ведь кто задумывался о том, как же новому правительству Милюкова-Керенского удалось преодолеть тот кризис снабжения Петрограда хлебом, из-за которого, собственно, всё и началась.
А ничего экстраординарного эти государственные мужи и не сделали. «Хлебный кризис» был вызван всего-навсего снегопадами (последними в 1917 году). Снег вызвал заносы и заторы на железных дорогах, у булочных выстроились очереди, затем «хвосты» превратились в митинги… а потом и «думская оппозиция» подтянулась.
Но вот ведь ирония истории: пока в столице кипели революционные страсти, сама собой наступила оттепель, заносы на дорогах сошли естественным образом, и хлеб в магазинах снова появился.
Дальнейшее известно…
Но самое забавное в том, что ситуация февраля 1917 года точь-в-точь повторилась четырьмя годами позже, в 1921 году. И общий «военно-коммунистический» тупик во внутренней политике, и паралич железнодорожного сообщения имел место, и снегопады, и «волынки» (то есть забастовки), и стихийные митинги за «советы без коммунистов»… Даже разброд в верхах был, - в виде «дискуссии о профсоюзах» перед очередным съездом РКП(б), и переход части вооруженных сил на сторону бунтующего народа - правда, не в самом Петрограде, а в Кронштадте.
Вот только результат этого брожения оказался совсем иным: «оппозиционные» большевики (от Троцкого и Шляпникова до Сокольникова и Радека) повели себя в 1921 году совсем не так, как кадеты и прогрессисты в 1917-м. Они (вот странность-то!) не захотели подталкивать стул, зашатавшийся было под председателем Совнаркома Лениным, а предпочли поддержать резкую смену политического курса - переход от «военного коммунизма» к НЭПу.
Объяснение этому есть: большевики, конечно, понимали, что если они власть из рук выпустят, то «советами без коммунистов» дело не ограничится, и голов лишатся все руководящие товарищи, а не только некоторые.
Но что мешало понять то же самое придворным кругам в феврале 1917года? Что мешало принять экстренные меры для восстановления порядка в столице?
Только собственная неадекватность.
Ну, не укладывалось в головах у «высших сфер», что все может полететь в тартарары из-за одной интрижки, направленной на то, чтобы чуть-чуть подвинуть фигуру на троне…
В общем, сильной и по-настоящему решительной власти никакой «оранжевый» февраль не страшен. И наоборот.
Народный политолог