Страшно счастливые рассказки на ночь. Первая.
ЛЯГУШКА-ЦАРЕВНА.
Было у Царя...
Дети были, в общем.
Все дети как дети:выросли, выучились, семьи завели, деток-боровичков крепеньких нарожали.
Скукота и пошлость, одним словом, - так решил последний сын.
От всего этого счастья сворачивало у него скулы, от книг мутило, хотелось диссонансов и чего-то ...такого...особенного...
От братовых деток пахло ненавистными молочными пенками, от жён - кулебяками с вязигой, утюгом горячим да мылом земляничным.
И понесло Царевича в Болото.
Там сыро, страшно, воняло и туман шёл такой - никакой медовухе так не вштырить...
Самое то для современного Царевича.
Ох и покидало его по болотным кочкам, потравило смрадом, напугало пузырями болотными да каракатицыным смехом...
Поскользнулся он на чём-то слизистом, навернулся во всю шубу соболью, у папы-Царя умыкнутую для тепла и опознаваемости в случае чего.
Лежат они, значит, с шубой, глядь - Лягуха.
Ножульки тонкие, кривые, сексуальные, на голове хаер зелёный, слипшийся, в языке пирсинг.
Косяк бычкует о пятку...
Матерится, потирает ушибленный лядащий остренький задок, Царевичем придавленный, глаза как яхонты горят, зрачки от дури-косяка поперёк...
Вся в татуировках!
И пахнет от неё не щами и стираным бельём, а тиной и дурман-травой.
Царевич аж вспотел - так шибануло тестостероном.
Вот она, Царевна настоящая!
Не братовы табуретки в кокошниках!
Шубу снял, соболями Лягушку покрыл, сгрёб вместе с тиной и раскисшими бычками.
Домой летел не разбирая дороги.
Обженились тут же, на шубе бывшесобольей.
И развела Лягушка-Царевна в опрятном сухом теремУ настоящее болото.
Отчего вся семья мгновенно ревматизмом скрючилась и в кашле зашлась...
А Царевич был совершенно счастлив.
Только соплями часто маялся, но Лягушке-Царевне это даже нравилось...
Было у Царя...
Дети были, в общем.
Все дети как дети:выросли, выучились, семьи завели, деток-боровичков крепеньких нарожали.
Скукота и пошлость, одним словом, - так решил последний сын.
От всего этого счастья сворачивало у него скулы, от книг мутило, хотелось диссонансов и чего-то ...такого...особенного...
От братовых деток пахло ненавистными молочными пенками, от жён - кулебяками с вязигой, утюгом горячим да мылом земляничным.
И понесло Царевича в Болото.
Там сыро, страшно, воняло и туман шёл такой - никакой медовухе так не вштырить...
Самое то для современного Царевича.
Ох и покидало его по болотным кочкам, потравило смрадом, напугало пузырями болотными да каракатицыным смехом...
Поскользнулся он на чём-то слизистом, навернулся во всю шубу соболью, у папы-Царя умыкнутую для тепла и опознаваемости в случае чего.
Лежат они, значит, с шубой, глядь - Лягуха.
Ножульки тонкие, кривые, сексуальные, на голове хаер зелёный, слипшийся, в языке пирсинг.
Косяк бычкует о пятку...
Матерится, потирает ушибленный лядащий остренький задок, Царевичем придавленный, глаза как яхонты горят, зрачки от дури-косяка поперёк...
Вся в татуировках!
И пахнет от неё не щами и стираным бельём, а тиной и дурман-травой.
Царевич аж вспотел - так шибануло тестостероном.
Вот она, Царевна настоящая!
Не братовы табуретки в кокошниках!
Шубу снял, соболями Лягушку покрыл, сгрёб вместе с тиной и раскисшими бычками.
Домой летел не разбирая дороги.
Обженились тут же, на шубе бывшесобольей.
И развела Лягушка-Царевна в опрятном сухом теремУ настоящее болото.
Отчего вся семья мгновенно ревматизмом скрючилась и в кашле зашлась...
А Царевич был совершенно счастлив.
Только соплями часто маялся, но Лягушке-Царевне это даже нравилось...