Фортунат
1964 год. Я работал конструктором на Минском моторнпм заводе. Завод был новенький, только-только начал выпуск продукции. Большинство инженеров перешло с тракторного, а я в 63-м пришел туда по распределению из института. На заводе не было своей фотолаборатории, а часто было необходимо для технических отчетов сделать фотографии деталей или оборудования. Я был фотолюбителем, имел "Зенит" с переходными кольцами для макросъемки и по просьбе начальства иногда выполнял работу фотографа. В углу конструкторского отдела - огромного зала с кульманами - отгородили маленькую конуру, провели туда воду и свет, дали мне немного наличных (из профсоюзного фонда), и я оборудовал там лабораторию, купив увеличитель, бачок, кюветы, красный фонарь и реактивы. Фотозаказов становилось все больше, а основную работу с меня, естественно, никто не снимал, и я взвыл. В итоге начальство изыскало деньги на покупку фотоаппарата и наняло фотографа.
Так появился у нас Фортунат Александрович Бенарадский. У него было две профессии: студийный фотограф и музыкант-духовик. Фортунат родился в Харбине в семье русских эмигрантов. Учился в Харбине в русской школе, немного знал китайский, французский и английский. Потом переехал в Шанхай. Фортунат приехал в СССР в возрасте 17 лет вместе с болььшой волной репатриантов из Китая. Китайская Народная Республика образовалась в 1949 году. После разгрома Японии в 1945 году и вплоть до провозглашения КНР в Китае шла по-восточному жестокая гражданская война. В 1946-48 годах из Китая выехало около 200 тысяч русских эмигрантов, большинство - в СССР.
Специального образования, как я понимаю, Фортунат не имел, но был хорошим фотографом и классным музыкантом. Oн работал у нас на полставки по специальному графику и еще играл на трубе в цирковом джаз-оркестре под управлением Бориса Райского.
Я знал, что Борис Райский, также как и Олег Лундстрем, репатриировался из Китая, однако не знал тогда, что бо́льшая часть его оркестра тоже оттуда. Здесь можно прочесть и про оркестр Бориса Ипполитовича Райского и воспоминания Бориса Николаевича Гурьянова, музыканта этого оркестра, который был знаком в Харбине еще с отцом Бориса Райского, хоровым дирижером.
В Минске работали три по-настоящему крупных джазовых музыканта: Эдди Рознер - дирижер, композитор, изумительный трубач ("белый Армстронг") и шоумен, Юрий Бельзацкий - композитор, дирижер и блестящий джазовый пианист, и Борис Райский. Если бы они жили не в стране, где шла идеологическая борьба против джаза, их имена стояли бы рядом с именами Гленна Миллера, Бенни Гудмана и Дюка Эллингтона. Рознер и Бельзацкий попали в Союз после раздела Польши в 1939 году. Тогда город Белосток и Белостоцкое воеводство были включены в состав БССР. В Белостоке скопилось огромное количество беженцев, преимущественно евреев. В их числе было много выдающихся музыкантов. Уже через год после присоединения западных областей в городе работал симфонический оркестр, подготовивший свыше двадцати программ, белорусский ансамбль песни и пляски под руководством Григория Ширмы (будущая Государственная академическая хоровая капелла БССР), еврейский театр миниатюр.
Госджаз-оркестр БССР под управлением Эдди Рознера просуществовал недолго. Рознера арестовали в его родном Львове в 1947 году по обвинению в попытке перейти государственную границу. Оркестр разогнали. Среди лагерного начальства оказалось немало любителей джаза. Рознер с оркестром, набранным из зеков, гастролировал по сибирским лагерям. Когда в 1954 году Рознер одним из первых политзаключенных в стране был полностью реабилитирован, воссоздать оркестр в Белоруссии ему не позволили, и свой новый оркестр, в который входили и некоторые старые музыканты, он создал в Москве. Попасть на концерт Рознера мне не удалось ни разу.
Бельзацкого и Райского я слушал много раз и помню их хорошо. Между прочим, когда я был студентом, в БПИ был свой биг-бэнд, и руководил им сам Юрий Бельзацкий. В этом оркестре играли мои однокурсники: Миша Панес - скрипач и Коля Подрез - ударник. Коля, кстати, родился в Аргентине, он репатриировался с родителям в 1956 году. В его паспорте была замечательная запись. Место рождения: город Буэнос-Айрес, Аргентинской области.
Однако я отвлекся. Фортунат был лет на десять старше меня. Был он человеком остроумным, очень приятным в общении. Одет всегда элегантно - настоящий артист, шоумен. Проработал он на заводе недолго. Вскорости он оформил себе пенсию - музыкантам-духовикам, как и балеринам, пенсия назначалась после определенного стажа работы вне зависимости от возраста. Он ушел из оркестра и стал руководителем музыкального ансамбля в ресторане "Беларусь" (на ул. Свердлова). Там собралась замечательная группа. Многие люди специально ходили в этот ресторан, чтобы их послушать. Впрочем, и кормили там тоже очень вкусно. Кстати, ансамбли в ресторанах не могли петь и играть, что им вздумается! У них был репертуар, утвержденный Управлением культуры. Нарушение репертуара сурово каралось. Фортунат установил железный порядок. Музыканты на протяжении всего вечера не пили ни грамма. В 11 часов, после завершения работы, для них накрывали столик, они ужинали и надирались.
Но однажды произошла крупная неприятность. Как мне потом рассказывали, незадолго до закрытия один из молодых посетителей ресторана стал цепляться к музыкантам, требовать исполнения какой-то песни, которой не было в репертуаре. Когда ему отказали, он полез драться, толкнул солистку ансамбля. Кончилось дело тем, что Фортунат разбил у него на голове гитару. Конфликты с посетителями иногда случались и раньше, но обычно их разрешал милиционер, постоянно дежуривший в ресторане. Главная же проблема состояла в том, что пьяный дебошир оказался сыном второго секретаря минского обкома партии. Фортуната судили и дали ему три года. Просидел он чуть больше года. После этого я как-то встретил его в городе. Хотя он по-прежнему улыбался, видно было, что этот год оставил на нем тяжелый след. О дальнейшей его судьбе я не знаю.
Так появился у нас Фортунат Александрович Бенарадский. У него было две профессии: студийный фотограф и музыкант-духовик. Фортунат родился в Харбине в семье русских эмигрантов. Учился в Харбине в русской школе, немного знал китайский, французский и английский. Потом переехал в Шанхай. Фортунат приехал в СССР в возрасте 17 лет вместе с болььшой волной репатриантов из Китая. Китайская Народная Республика образовалась в 1949 году. После разгрома Японии в 1945 году и вплоть до провозглашения КНР в Китае шла по-восточному жестокая гражданская война. В 1946-48 годах из Китая выехало около 200 тысяч русских эмигрантов, большинство - в СССР.
Специального образования, как я понимаю, Фортунат не имел, но был хорошим фотографом и классным музыкантом. Oн работал у нас на полставки по специальному графику и еще играл на трубе в цирковом джаз-оркестре под управлением Бориса Райского.
Я знал, что Борис Райский, также как и Олег Лундстрем, репатриировался из Китая, однако не знал тогда, что бо́льшая часть его оркестра тоже оттуда. Здесь можно прочесть и про оркестр Бориса Ипполитовича Райского и воспоминания Бориса Николаевича Гурьянова, музыканта этого оркестра, который был знаком в Харбине еще с отцом Бориса Райского, хоровым дирижером.
В Минске работали три по-настоящему крупных джазовых музыканта: Эдди Рознер - дирижер, композитор, изумительный трубач ("белый Армстронг") и шоумен, Юрий Бельзацкий - композитор, дирижер и блестящий джазовый пианист, и Борис Райский. Если бы они жили не в стране, где шла идеологическая борьба против джаза, их имена стояли бы рядом с именами Гленна Миллера, Бенни Гудмана и Дюка Эллингтона. Рознер и Бельзацкий попали в Союз после раздела Польши в 1939 году. Тогда город Белосток и Белостоцкое воеводство были включены в состав БССР. В Белостоке скопилось огромное количество беженцев, преимущественно евреев. В их числе было много выдающихся музыкантов. Уже через год после присоединения западных областей в городе работал симфонический оркестр, подготовивший свыше двадцати программ, белорусский ансамбль песни и пляски под руководством Григория Ширмы (будущая Государственная академическая хоровая капелла БССР), еврейский театр миниатюр.
Госджаз-оркестр БССР под управлением Эдди Рознера просуществовал недолго. Рознера арестовали в его родном Львове в 1947 году по обвинению в попытке перейти государственную границу. Оркестр разогнали. Среди лагерного начальства оказалось немало любителей джаза. Рознер с оркестром, набранным из зеков, гастролировал по сибирским лагерям. Когда в 1954 году Рознер одним из первых политзаключенных в стране был полностью реабилитирован, воссоздать оркестр в Белоруссии ему не позволили, и свой новый оркестр, в который входили и некоторые старые музыканты, он создал в Москве. Попасть на концерт Рознера мне не удалось ни разу.
Бельзацкого и Райского я слушал много раз и помню их хорошо. Между прочим, когда я был студентом, в БПИ был свой биг-бэнд, и руководил им сам Юрий Бельзацкий. В этом оркестре играли мои однокурсники: Миша Панес - скрипач и Коля Подрез - ударник. Коля, кстати, родился в Аргентине, он репатриировался с родителям в 1956 году. В его паспорте была замечательная запись. Место рождения: город Буэнос-Айрес, Аргентинской области.
Однако я отвлекся. Фортунат был лет на десять старше меня. Был он человеком остроумным, очень приятным в общении. Одет всегда элегантно - настоящий артист, шоумен. Проработал он на заводе недолго. Вскорости он оформил себе пенсию - музыкантам-духовикам, как и балеринам, пенсия назначалась после определенного стажа работы вне зависимости от возраста. Он ушел из оркестра и стал руководителем музыкального ансамбля в ресторане "Беларусь" (на ул. Свердлова). Там собралась замечательная группа. Многие люди специально ходили в этот ресторан, чтобы их послушать. Впрочем, и кормили там тоже очень вкусно. Кстати, ансамбли в ресторанах не могли петь и играть, что им вздумается! У них был репертуар, утвержденный Управлением культуры. Нарушение репертуара сурово каралось. Фортунат установил железный порядок. Музыканты на протяжении всего вечера не пили ни грамма. В 11 часов, после завершения работы, для них накрывали столик, они ужинали и надирались.
Но однажды произошла крупная неприятность. Как мне потом рассказывали, незадолго до закрытия один из молодых посетителей ресторана стал цепляться к музыкантам, требовать исполнения какой-то песни, которой не было в репертуаре. Когда ему отказали, он полез драться, толкнул солистку ансамбля. Кончилось дело тем, что Фортунат разбил у него на голове гитару. Конфликты с посетителями иногда случались и раньше, но обычно их разрешал милиционер, постоянно дежуривший в ресторане. Главная же проблема состояла в том, что пьяный дебошир оказался сыном второго секретаря минского обкома партии. Фортуната судили и дали ему три года. Просидел он чуть больше года. После этого я как-то встретил его в городе. Хотя он по-прежнему улыбался, видно было, что этот год оставил на нем тяжелый след. О дальнейшей его судьбе я не знаю.