Интервью с профессором Анной Гейфман
Lessons from the Red Terror About Islamist Organizations: an Interview with Prof. Anna Geifman
by David P. Goldman | August 1, 2012
DAVID GOLDMAN
От красного террора к исламизму - интервью с проф. Анной Гейфман
В книге профессора Анны Гейфман “Death Orders”, вышедшей в 2010 году, рассматривается массовый политический террор в дореволюционной России как прообраз сегодняшнего исламского терроризма.
Исследование Анны Гейфман о русском коммунистическом терроре, который подготовил революцию 1917 года, имеет огромное значение для тех, кто изучает современные исламистские организации.
Общая социология указывает на сходство между русскими террористами и исламистами: городское население России "выросло с 9 млн. человек в середине 19-го века до 25 миллионов в 1913 году, население самых крупных городов России увеличилось в 4-5 раз", что привело к "распаду социальных ценностей". Вся политические потрясения в Европе связаны с урбанизацией, но, по мнению Гейфман, русские были "менее подготовлены к приходу модернизации и гораздо более уязвимы", более склонны к вспышкам насилия, особенно в условиях роста нищеты и страданий.
На этой неделе я взял интервью по электронной почте для PJ Media у профессора Гейфман. Привожу стенограмму беседы.
PJM: В книге “Death Orders“ приводятся документы о страшных эпидемиях терроризма в современной истории, а именно красном терроре на протяжении десятилетий, предшествовавших большевистской революции. Мало кто знает о его масштабах. Вы не могли бы привести несколько ключевых фактов, чтобы описать эту волну террора?
Гейфман: Поздняя царская России была одной из колыбелей современного терроризма, который представлял собой новый тип политического насилия. Мятежники и бунтари убивали своих противников и в XI веке, конечно, но кампания террора, которую я имею в виду, по сути отличается от убийств, происходивших в других местах. Отличительной чертой этого нового вида террора, который усилился за последние сто лет, является то, что его цели перешли от наказания отдельных противников и привилегированных лиц к неизбирательной жестокости, осуществляющейся массово. И именно в Россия мы впервые увидели, как современный политический фанатизм породил терроризм с намеренным использованием насилия, направленного против гражданских лиц ради идеологических целей.
Ранее террор осуществлялся против видных политических деятелей в качестве наказания за конкретные деяния или политику. В России же террор стал систематическим. Между 1905 и 1907 годами жертвами террористов стали более 9000 человек - должностных лиц и людей, находящихся с ними рядом. К 1907 году были регионы, где террористы убивали в среднем 18 человек каждый день. Убийства стало настолько распространенными, что газеты перестали сообщать о них. Террористические акты происходили чаще, чем сегодня дорожно-транспортные происшествия. По самым скромным подсчетам в России в период 1905-1910 гг. террористы убили и ранили 16 800 человек. В целом, за последние 17 лет царского режима в России были убиты или искалечены около 17000 человек в 23 000 террористических актах.
PJM: Мы связываем сегодняшний террор с радикальным исламом, но ваши исследования показывают, что мотивации для массового террора могут быть и другими. Что объединяет красный террор и исламский джихад?
Гейфман: Терроризм представляет собой вариант явления, которое психиатр и историк Роберт Лифтон определяет термином «тотализм». Его приверженцы - анархисты, марксисты или исламисты - хотят ввести новый порядок, претендуя на владение абсолютной истиной - «все или ничего». Они действуют в рамках типичной «теологии Армагеддона» - последней битвы между добром и злом, в которой ставки не меньше, чем всеобщее спасение. Как отмечается в классической работе Эрика Хоффера «The True Believer», такие движения освоили искусство «религиофикации», то есть, преобразования политического недовольства в мессианские стремления и практических целей в священные причины.
В ХХ веке этот режим структурированного насилия начал жить своей собственной жизнью. Он не уходит корнями в частности социального контекста и аккумулирует разрушительную энергию. Он выходит за рамки определенных социальных или экономических проблем, или некоторой военной доктрины. Идеология тотализма и использование ею террора является глобальным явлением.
PJM: Вы взялись за историческую тему, которой многие ученые избегают. Что побудило Вас провести это исследование?
Гейфман: Думаю, для меня поворотной точкой было потрясение от исламистского злодеяния в Беслане, маленьком городке в России, в республике Северная Осетия, на Северном Кавказе. 1 сентября 2004 года, когда в странах бывшего Советского Союза празднуют начало учебного года в школах, 32 тяжело вооруженных боевика в масках захватили в школе около 1200 детей, их родственников и учителей. В течение трех дней объятые ужасом родители ждали в школьном дворе и молились. Переговоры с террористами зашли в тупик после того, как они отвергли предложение принять еду и лекарства для заложников. Дети падали в обморок, у них были судороги, галлюцинации. Наконец, 3 сентября несколько взрывов потрясли школу. Пока силы безопасности пробирались внутрь горящего здания сквозь дым, крики и неразбериху, полуголые мальчики и девочки выпрыгивали из окон и бежали, спасая свою жизнь, а террористы методично стреляли им в спину с крыши. 334 человека погибли, в том числе 156 детей.
К тому времени я в течение 20 лет изучала терроризм как предмет исследования, но вид вооруженных людей, стреляющих в упор в полураздетых маленьких детей, пробудили страшные воспоминания. Мы уже видели это во время Холокоста - беззащитная нагота, пепел и окровавленные тела, странно спокойные, потусторонние лица. Развалины школы, где сотни заключенных страдали от невыносимой жары и десятки погибли в огне, были не только местом очередного террористического акта, для меня они были символом массового убийства. Для меня как еврейки они сродни трубам Освенцима.
Я написала эту книгу как ученый, используя академические стандарты доказательств и аргументов. После Беслана, однако, терроризм уже не вопрос, который я могу рассматривать как объект интеллектуального исследования. Массовые убийства гражданских лиц, будь то Всемирный торговый центр в 2001 году или Беслан в 2004 году, стали главным приоритетом террористов. Я видела это лично, когда занималась исследованиями и преподавала в израильском городе Сдерот. Там, в период между 2001 и 2009 годов в жилых районах взорвались около 12000 ракет Кассам производства ХАМАС. Вы не можете работать с этим материалом как ученый, не разделяя боль жертв.
PJM: После так называемой арабской весны есть тенденция преуменьшать террористические связи таких организаций, как Братья-мусульмане и ХАМАС на том основании, что Америка имеет дело с теми, кто победил на выборах. Что ваше изучения русского опыта говорит нам о развитии террористических организаций? Есть ли вероятность, что они станут мирными после победы на выборах?
Гейфман: Россия стала первой страной, жившей под властью идеологии "тотализма", установленной людьми с большим террористическим опытом. Получив власть, большевики приступили к реализации финансируемого правительством механизма государственного террора, опираясь на террористическое мышление и практику, полученные до 1917 года.
Ленин и его соратники создали то, что они называли "красным террором" - инструмент репрессий в руках революционного режима. Основываясь на идее неизбирательного или немотивированного террора в ранние 1900-е годы, большевики развернули свою кампанию спонсируемого государством принуждения в отношении групп и лиц, названных "классовыми врагами" пролетарской диктатуры. В.И. Ленин неоднократно утверждал, что большевики "были вынуждены" прибегнуть к террору "в целях самообороны". На самом деле, он планировал массовые репрессии десятилетиями, прежде чем получил возможность построить на их основе государственную политику. Еще в 1908 году он предусматривал "реальный, общенациональный террор, который активизирует страну".
Стремясь создать однопартийное правительство, большевики покончили даже со своими соратниками-революционерами. Мы могли видеть что-то подобные в первые годы, когда Гитлер пришел к власти. В настоящее время экстремисты добиваются политического контроля в пока еще не созданном палестинском государстве и борются за контроль над скудными экономическими ресурсами. Например, в июле 2008 года ХАМАС устранил сторонников ФАТХа в Газе - точно так же, как в июле 1918 года Ленин покончил в Москве с радикальными левыми социалистами-революционерами - последним препятствием на пути к большевистской однопартийной системе. Этот пример подчеркивает важный момент: террористы у власти демонстрируют решимость создать террор на основе диктатуры.
Выборы вряд ли дают гарантию от государственного терроризма. Неважно, что правительство Братьев-мусульман избрано в Египете на демократической основе. Вероятность того, что эти джихадисты станут более умеренными примерно такая же, как для нацистов стремление к миру после их избрания во власть.
Перевод: Леонид Таубес - tay_kuma
Анна Гейфман (Anna Geifman) родилась в 1962 году в Ленинграде в еврейской семье. В 1976 году вместе с семьёй эмигрировала в США. В 1985 году окончила Бостонский университет, получив степень магистра. Продолжила образование в Гарвардском университете, где в 1990 году получила степень доктора истории. Ее научным руководителем был Ричард Пайпс. Она профессор истории Бостонского университета, где ведет курсы истории Российской Империи, СССР, а также психоистории и современного терроризма.
С 2007 живет в Израиле, работает в Бар-Иланском университете.