Коррупция в русской армии. Как история повторяется и каков будет финал ?
В всех последних войнах, которые ведет Россия, главенствующим признаком является тотальная коррупция, которая поражает всю деятельность министерства обороны России и воюющую армию. Это не было сильно заметно в время ВОВ, хотя широко известны Трофейное дело, когда привлекали высший комсостав Красной армии за бесконтрольный вывоз и присвоение трофеев из побежденной Германии, или например деятельность новоявленного Остапа Бендера на фронте в время ВОВ, известного например как Вор из СМЕРШа Но скорее то что происходит сейчас, дело зама Шойгу Иванова, следует сравнивать с происходившим в время 1 мировой войны, особенно в второй ее половине, 1915 - 1916 года. А там было очень весело в этом смысле. Потому что в конце концов это привело к потере управления войсками и краху фронтов, а значит и к революции в Петрограде
Как только русская армия в 1914 году вступила в активные боевые действия, сразу же возникла проблема тотального воровства и приписок. Не хватало буквально всего, начиная с винтовок и заканчивая обмундированием. При этом, вступая в войну, Николай II пребывал в полной уверенности, что все это у него есть. Вследствие напряженности и непрерывности боев и массовости потерь убыль винтовок оказалась громадной: она во много раз превысила все расчеты мирного времени. До июля 1914 года ежемесячную потребность исчисляли в 52 000 винтовок и 50 млн патронов, с 1 января 1916 года - уже в 200 000 винтовок и 200 млн патронов, т. е. вчетверо больше.
Закон от 31 января 1916 года, принятый в порядке чрезвычайного законодательства, существенно повышал наказание за мздоимство и лихоимство, в частности, в случаях, когда они были учинены по делам, касающимся снабжения армии и флота боевыми, продовольственными и иными припасами, пополнения личного состава и вообще обороны государства, а также железнодорожной службы. Эти же обстоятельства усиливали ответственность и за лиходательство, которое объявлялось безусловно наказуемым. Предусматривалась ответственность за лиходательство-подкуп за выполнение или невыполнение служебного действия без нарушения должностным лицом установленных законом обязанностей, а также за лиходательство-подкуп и лиходательство-вознаграждение за действие или бездействие должностного лица, связанные с злоупотреблением властью.
Ужесточение борьбы с коррупцией в 1915-1916 годах и, в частности, отмена ненаказуемости лиходательства в 1916 году были обусловлены тем, что русская контрразведка и тайная полиция выявила крупную коррупцию во влиятельнейшем Земгоре (Главный по снабжению армии комитет Всероссийских земского и городского союзов) и военно-промышленных комитетах (руководимых Гучковым), которые (Земгор и ВПК) уже в 1915 году занимались не только своими прямыми делами всесторонней помощи и снабжения армии, но и превратились в отлаженную и отлично мобилизованную оппозиционную политическую организацию. Всего в рамках Земгора работало 1,4 тыс. тысячи чиновников (по состоянию на февраль 1917 года), имевших особую форму и именовавшихся в просторечье земгусарами. На содержание Земгора отчислялось 2 % от общей стоимости заказов, а на организационные расходы - от 1 до 10 % себестоимости
Сообщения полицейских сводок пестрели о том, что в магазинах моды, у ювелиров и меховщиков во время войны наступил бум продаж жемчуга, бриллиантов, мехов, шёлка, несмотря на резкий рост цен, то же самое наблюдалось в ресторанах. При этом две трети счетов выписывалось на имя инженеров и поставщиков припасов в действующую армию (львиная доля поставок в армию шла через Земгор и военно-промышленные комитеты)
"Дай, господи, чтобы война эта подольше шла".
В Первую мировую войну семьи мобилизованных внезапно разбогатели, но экономика рухнула. Для беднейших слоев населения с окраин мобилизация 1 мировой оказалась благом, в результате чего семьи мобилизованных внезапно разбогатели, а жены солдат на несколько лет стали "хозяевами жизни" в большой стране. Выплаты семьям мобилизованных к 1917 году стали единственным драйвером потребительского сектора экономики. А поскольку эти деньги в основном просаживались "солдатками" на "красивую жизнь", это привело к тому, что денежный пузырь лопнул, экономика рухнула, а революция таки случилась - только не от недостатка денег, а от избытка. При назначении пособия жены мобилизованных могли рассчитывать на значительные по тем временам суммы от 30 до 45 рублей в месяц. Это около 60-70 тысяч рублей в месяц в пересчете на нынешние деньги, или примерно в 3-5 раз больше среднемесячного дохода тогдашнего крестьянина. Распределение этих денег не могло не стать коррупционноемкой отраслью снабжения тыла. Как впрочем и сейчас.
Всего за время войны было выплачено в качестве пособий 5,7 миллиарда рублей. По данным Сергея Прокоповича, экономиста и министра торговли Временного правительства, сумма помощи семьям мобилизованных составляет 3,2 миллиарда рублей. Экономист и статистик Лев Литошенко в своей работе "Социализация земли в России" (написана в 1922 году) приводит цифру 5,2 миллиарда рублей. Цифры разные, но порядок один.
Для сравнения: объем промышленного производства в России в 1913 году составил 6,9 миллиарда рублей. Даже если учесть инфляцию военного времени, все равно получится, что правительство выбросило в экономику такой объем ничем не обеспеченных и не подтвержденных никаким созидательным трудом денег, который сопоставим с объемом производства всей дореволюционной промышленности страны.
На первом этапе это привело к буму развития в деревне. Действительно, призванные на войну переходили на казенное содержание и уезжали, взаимен семья получала фантастические деньги. То, что мужчин мобилизовали, оказалось позитивным фактором еще и потому, что "крестьянское хозяйство оставляло неиспользованным до 40% запаса труда" и "в своём хозяйстве мужчины появлялись только в критические периоды сельскохозяйственных работ, большей частью во время сенокоса и уборки хлеба". Проще говоря, эти мужчины и раньше были не особенно нужны в своих деревнях, а как уехали на фронт - так оказались самым полезным экономическим "активом" семьи.
Другое дело, что пострадал деревенский "средний класс". По оценке Натальи Пушкаревой, семьи зажиточных крестьян "со времени ухода на войну значительно обеднели, их хозяйства сократились". Во-первых, потому что государство стало изымать по бросовым ценам их имущество, прежде всего лошадей. Во-вторых, потому что на фронт отправились их работники, а это привело к дефициту рабочих рук. Наконец, в-третьих, если зажиточного крестьянина мобилизовывали, то его жена не имела права на пособия как представитель не "нижних чинов". В этом смысле война уравняла крестьян: бедные стали богаче, а средний класс - беднее.
Сейчас, как и время 1 мировой, в русской армии проистекают те же самые процессы. Дело Иванова лишь верхушка этого айсберга и о многих мы еще услышим.