Национал-демократия. Её изобретатель и апологет. 6
Навальный призывает: «Хватит кормить Кавказ». Как это понять? Россия двести лет завоевывает Кавказ и, как мы видим, не завоевала. Тем, кто в наше время откололся от России и хочет быть действительно независимым, Россия мстит, как например Грузии. Интересно, предложение не кормить Кавказ относится ли к Абхазии и Южной Осетии? Думаю, что нет. Как же не кормить своих граждан (а там у всех российские паспорта), живущих в опасной близости со злодеями грузинами. Вообще, если страну нельзя завоевать, можно попробовать купить её по частям. А Чечня, которую насильно удержали в составе России, сравняв с землей селения, уничтожив значительную часть населения и истерзав другую, причем, и своих солдат не жалели. Похоже, Чечне оплачивают ущерб. Впрочем, вряд ли стоит говорить об ущербе и чувстве вины. Просто Рамзан Кадыров - главная опора Путина на Кавказе. Поддержав один бандитский клан и отдав ему всех других, Путин создал себе в Чечне преданных сторонников, готовых для него на всё.
А том, как Россия завоевывала Кавказ, рассказал Толстой, не могу не воспользоваться поводом, чтобы лишний раз не высказать мое восхищение Толстым. В России было три жгучих проблемы: крепостное право, польский вопрос и Кавказ. Никто из русских писателей, великих гуманистов, человеколюбцев не сумел показать гибельность крепостного права для нации, в Росси не было своей Бичер-Стоу; также никто не сделал своим героем поляка, репрессированного после национально-освободительного восстания; и никто не сделал своим героем чеченца. Никто кроме Толстого. В рассказе «Утро помещика», написанном в 1856 году, Толстой рассказал о молодом помещике, прекрасном человеке, который решил посвятить свою жизнь крестьянам и пытался улучшить их положение. У помещика ничего не вышло. Невозможно помочь рабам. Толстой показывает настоящую клиническую депрессию (любой врач по описанию поставит диагноз, хотя автору мысль о клинике не приходила в голову), как социально-национальную болезнь. Рабу, человеку который не принадлежит себе, а принадлежит другому, который не может жить по собственному плану, не знает, что с ним сделают завтра, ничего не нужно. Им владеет апатия, он ко всему равнодушен. Крепостной крестьянин в рассказе Толстого не хочет переезжать в новый хороший дом, который предлагает помещик, ему проще оставаться в своей развалюхе, которая валится ему на голову. Толстой написал пронзительную повесть «За что?» о ссыльном поляке, ее экранизировал Анджей Вайда. Толстой написал повесть «Хаджи-Мурат», главу из которой я привожу здесь. Этот текст каждый русский должен переписать большими буквами и повесить на стену, и читать, всякий раз, как почувствует ненависть или хоть неприязнь к кавказцам. Я именно так и делаю. Вот эта глава:
Аул, разоренный набегом, был тот самый, в котором Хаджи-Мурат провел ночь перед выходом своим к русским.
Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину.
Благообразная женщина, служившая, во время его посещения, Хаджи-Мурату, теперь, в разорванной на груди рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушел с родными копать могилу сыну. Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или, противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским, покориться им.
Старики помолились и единогласно решили послать к Шамилю послов, прося его о помощи, и тотчас же принялись за восстановление нарушенного.
Ермолов завоевывал Чечню напалмом. Напалма, правда, тогда не было, но он сумел создать эффект напалма. Все, что не сгорало, срубали. Когда наступил мир, если это можно так назвать, вернувшиеся домой чеченцы уже не смогли вырастить фруктовые деревья на такой высоте, на какой выращивали их предки.
В наша время война с Чечней была столь же жестокой и кровавой. Разрушали селения, убивали мирных жителей, не жалели и крови русских мальчиков. Их убивали, калечили, брали в плен, похищали, продавали в рабство. С нашей стороны погибших было больше, чем в Афганистане за все годы войны. Хуже того, русские солдаты оказались кровниками чеченцев. Кровная месть - это закон чести. Ты должен убить кровника, даже если ты его любишь, тем более, если ты его любишь. У кровной мести нет срока давности. Необязательно мстить непосредственно обидчику, можно убить любого человека из его рода. Так что своих ребят мы здорово подставили.
Не кормить Кавказ можно только при условии, что Россия его отпустит. Если ты держишь кого-то в заключении, ты должен его кормить. Возможность отпустить Чечню была, и этой возможностью даже хотели воспользоваться. Я имею в виду Хасавюртовские соглашения. Тогда в Чечни были такие люди, как Масхадов, Закаев и подобные, могло образоваться даже приличное карликовое государство, и оно могло быть дружественным России. Теперь эта возможность упущена. Вместо борцов за независимость, за «свою землю» России противостоят борцы с «неверными» за мировой ислам. С этими одержимыми договориться нельзя.
Допустим, что предложения националистов о привилегиях русским, то есть большинству будут приняты. Вы думаете, меньшинства с этим согласятся? Это, безусловно, вызовет взрыв террористической деятельности. Шумные бритоголовые с железными прутьями с одной стороны, тихо крадущиеся кавказцы с динамитом и ножами в другой, куда мирным гражданам прятаться.
А том, как Россия завоевывала Кавказ, рассказал Толстой, не могу не воспользоваться поводом, чтобы лишний раз не высказать мое восхищение Толстым. В России было три жгучих проблемы: крепостное право, польский вопрос и Кавказ. Никто из русских писателей, великих гуманистов, человеколюбцев не сумел показать гибельность крепостного права для нации, в Росси не было своей Бичер-Стоу; также никто не сделал своим героем поляка, репрессированного после национально-освободительного восстания; и никто не сделал своим героем чеченца. Никто кроме Толстого. В рассказе «Утро помещика», написанном в 1856 году, Толстой рассказал о молодом помещике, прекрасном человеке, который решил посвятить свою жизнь крестьянам и пытался улучшить их положение. У помещика ничего не вышло. Невозможно помочь рабам. Толстой показывает настоящую клиническую депрессию (любой врач по описанию поставит диагноз, хотя автору мысль о клинике не приходила в голову), как социально-национальную болезнь. Рабу, человеку который не принадлежит себе, а принадлежит другому, который не может жить по собственному плану, не знает, что с ним сделают завтра, ничего не нужно. Им владеет апатия, он ко всему равнодушен. Крепостной крестьянин в рассказе Толстого не хочет переезжать в новый хороший дом, который предлагает помещик, ему проще оставаться в своей развалюхе, которая валится ему на голову. Толстой написал пронзительную повесть «За что?» о ссыльном поляке, ее экранизировал Анджей Вайда. Толстой написал повесть «Хаджи-Мурат», главу из которой я привожу здесь. Этот текст каждый русский должен переписать большими буквами и повесить на стену, и читать, всякий раз, как почувствует ненависть или хоть неприязнь к кавказцам. Я именно так и делаю. Вот эта глава:
Аул, разоренный набегом, был тот самый, в котором Хаджи-Мурат провел ночь перед выходом своим к русским.
Садо, у которого останавливался Хаджи-Мурат, уходил с семьей в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину.
Благообразная женщина, служившая, во время его посещения, Хаджи-Мурату, теперь, в разорванной на груди рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушел с родными копать могилу сыну. Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или, противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским, покориться им.
Старики помолились и единогласно решили послать к Шамилю послов, прося его о помощи, и тотчас же принялись за восстановление нарушенного.
Ермолов завоевывал Чечню напалмом. Напалма, правда, тогда не было, но он сумел создать эффект напалма. Все, что не сгорало, срубали. Когда наступил мир, если это можно так назвать, вернувшиеся домой чеченцы уже не смогли вырастить фруктовые деревья на такой высоте, на какой выращивали их предки.
В наша время война с Чечней была столь же жестокой и кровавой. Разрушали селения, убивали мирных жителей, не жалели и крови русских мальчиков. Их убивали, калечили, брали в плен, похищали, продавали в рабство. С нашей стороны погибших было больше, чем в Афганистане за все годы войны. Хуже того, русские солдаты оказались кровниками чеченцев. Кровная месть - это закон чести. Ты должен убить кровника, даже если ты его любишь, тем более, если ты его любишь. У кровной мести нет срока давности. Необязательно мстить непосредственно обидчику, можно убить любого человека из его рода. Так что своих ребят мы здорово подставили.
Не кормить Кавказ можно только при условии, что Россия его отпустит. Если ты держишь кого-то в заключении, ты должен его кормить. Возможность отпустить Чечню была, и этой возможностью даже хотели воспользоваться. Я имею в виду Хасавюртовские соглашения. Тогда в Чечни были такие люди, как Масхадов, Закаев и подобные, могло образоваться даже приличное карликовое государство, и оно могло быть дружественным России. Теперь эта возможность упущена. Вместо борцов за независимость, за «свою землю» России противостоят борцы с «неверными» за мировой ислам. С этими одержимыми договориться нельзя.
Допустим, что предложения националистов о привилегиях русским, то есть большинству будут приняты. Вы думаете, меньшинства с этим согласятся? Это, безусловно, вызовет взрыв террористической деятельности. Шумные бритоголовые с железными прутьями с одной стороны, тихо крадущиеся кавказцы с динамитом и ножами в другой, куда мирным гражданам прятаться.