Национал-демократия. Её изобретатель и апологет. 2
Во время избирательной кампании 2005 года (выборы в Московскую городскую думу) Навальный подошел ко мне и спросил вполголоса, почему-то конфиденциальным тоном, не соглашусь ли я организовать небольшую группу членов партии и вместе с ними работать агитатором в Юго-Западном округе. Я спросила, кто там от нас баллотируется. Он сказал, что он и Илья Яшин. Я тот час же согласилась. Я была тронута тем, что, несмотря на наши разногласия и мои сомнения в нём, когда ему по-настоящему понадобилась помощь, он обратился именно ко мне.
Я собрала группу из пяти человек, которым больше всего доверяла, распределила работу, и мы к ней приступили. Оказалось, что работа эта оплачивается. Я сказала Алексею, что он, конечно, понимает, я не могу брать деньги у Яблока за то, что партия дает мне возможность «бороться за свои идеалы». Навальный сказал: «Энгелина Борисовна, оставьте ваши интеллигентские штучки». Я сказала, что интеллигентская штучка это я сама и собираюсь оставаться таковой до конца своих дней. Отсюда произошло прозвище и название блога. Потом Алексей сказал, что ему будет удобнее, если я возьму деньги. Тогда я буду его сотрудником, и он сможет на меня кричать. Я сказала, что разрешаю ему кричать на меня совершенно бесплатно, мне даже интересно, на меня еще никто не кричал, и я слышала, конечно, о его аффектах, что он кричит и чуть ли не дерется, но сама при этом не присутствовала, а любопытно было бы. Деньги я все-таки взяла после выборов. Навальный попросил меня не ставить его в неловкое положение и сказал, что я ведь могу потратить эти деньги на Яблоко. Я так и сделала. Я до сих пор благодарна Навальному за эту работу. Я мало сталкиваюсь с людьми не своего круга, а здесь я погрузилась в народную стихию с головой. И мне здорово досталось, выражений там не выбирали. Я увидела много тяжелого и некрасивого. Мужчины были пьяны с утра. Женщины не говорили, а лаяли. Я не понимала: женщины лают, потому что их мужчины пьяны, или мужчины пьяны, потому что женщины лают. Пробиться к человеку, к человеческому было не просто, но иногда удавалось. А интересно было невероятно. Я думала: «Люди ездят зачем-то на Бермуды и во всякую Тмутаракань, когда здесь в Солнцеве такая экзотика, вовек не разгадаешь». Жалко было всех ужасно. Кстати, наша работа принесла плоды, я даже не ожидала. Когда мы пришли в Солнцево, впечатление было такое, что мы наберём не более 1.5%, а мы набрали 7% с лишним. Мы тогда в Городскую Думу прошли, но Навальный был не первым в партийном списке и он не прошёл. Был очень разочарован.
На тех выборах я работала с утра до позднего вечера, потом валилась в постель, и живого места на мне не было. Иногда я вечером заходила на Пятницкую 31 в избирательную кампанию, там сидели поздно и рассказывала о своих разговорах и впечатлениях, это всех очень забавляло. Козьма Прутков сказал, что два дела раз начавши трудно перестать - рассказать о былых походах и чесать, где чешется. Когда я говорю о работе в Яблоке, это я рассказываю о былых походах и прошу простить мне многословие.
Кстати, о внешности Навального. Посмотрите мой пост «Красота». Человек в черном свитере - это он. Я, правда, при встрече не узнала в нем того, кого мельком видела в темном зале. И только некоторое время спустя поняла, что это был он, определила методом исключения. Так что не исключено, что может быть это он, спас мне может быть жизнь, а я, не благодарная, всех против него настраиваю. Но «Платон мне друг, но истина дороже». А истина заключается в том, что Навальный - националист. Казалось бы, что человек, не любящий людей, не может любить и нацию. Но здесь дело не в любви, а в чем-то другом. Бритые молодчики выбрасывают руку с криком «Зиг хайль!», празднуют день рождение Гитлера, который уничтожил миллионы русских и обрушил неисчислимые беды на Россию, и при этом считают себя русскими националистами. Значит, в их национализме нет ни капли любви к русским и к Родине.
Но я о Навальном. В Яблоке не принято проявлять национализм, и Навальный, я думаю, старался сдерживаться. Но иногда срывался. В пылу спора сказал яблочнице-азербайджанке: «А ты, черножопая, вообще молчи, твое место на рынке». Женщина выбежала в слезах, пожаловалась, поведение Навального обсуждалось, он оправдывался, ему поверили. Таких эпизодов было несколько. Но я буду говорить только о том, что видела и слышала сама. Не знаю, распространялся ли его национализм на меня, я слишком русский человек, и это очень заметно. Но кто поймет националиста. Я вообще считаю, что человек принадлежит не крови и не территории, а языку. В языке полностью закодирован национальный менталитет со всеми особенностями и деталями. К тому же человек становится тем или иным, не в утробе матери, а когда выходит из нее в окружающую среду. Известно, что дети, которых воспитывали животные, как Маугли, потом вообще не могли научиться говорить. Они не только не принадлежали к какой-нибудь нации, но сомнительна даже их принадлежность роду человеческому. Членораздельная речь - признак Homo sapiens, а они ведь не немые и не глухие. Так что если родной язык человека - русский и он вырос в русской среде, то он не может быть ни кем иным, кроме как русским, даже если он этого не хочет. Каковы бы ни были его убеждения, пусть даже антирусские, исповедовать их он будет как русский, вести себя как русский во всех случаях жизни. Илюша Яшин как-то спросил у меня, есть ли во мне еврейская кровь. Разговор был в комнате, где сидел Навальный и весь московский аппарат. Я сказала, что есть в количестве ста процентов. Но я люблю Россию и русских, и все русское не меньше, чем Яшин и Навальный. И я считаю, что моя любовь выше, чем их. Они просто любят себя, а я люблю другого. И люблю без взаимности. А благороднее такой любви ничего быть не может. И ребята со мной согласились. Правда, Россия заплатила мне за любовь и очень щедро. Самый русский из русских Игорь Тареев любил меня «как никто никогда никого не любил» до последней своей минуты. Внешне он очень был похож на Навального, только больше его во всех измерениях. Алексей был как бы копией уменьшенной и несколько исправленной в направлении приближения к классическим образцам. Это роковое сходство мешало мне объективно относиться к Навальному. Игорь был для меня всем, и он ушел, и боль не проходила, а тут я вдруг, всегда неожиданно и всегда как первый раз, встречала взгляд тех самых родных глаз. Сердце падало. Холодноватые глаза, в которых холодок сохраняется даже при улыбке, но я то знаю, как этот синий лёд может превратиться в синее пламя.
Продолжение следует.
Я собрала группу из пяти человек, которым больше всего доверяла, распределила работу, и мы к ней приступили. Оказалось, что работа эта оплачивается. Я сказала Алексею, что он, конечно, понимает, я не могу брать деньги у Яблока за то, что партия дает мне возможность «бороться за свои идеалы». Навальный сказал: «Энгелина Борисовна, оставьте ваши интеллигентские штучки». Я сказала, что интеллигентская штучка это я сама и собираюсь оставаться таковой до конца своих дней. Отсюда произошло прозвище и название блога. Потом Алексей сказал, что ему будет удобнее, если я возьму деньги. Тогда я буду его сотрудником, и он сможет на меня кричать. Я сказала, что разрешаю ему кричать на меня совершенно бесплатно, мне даже интересно, на меня еще никто не кричал, и я слышала, конечно, о его аффектах, что он кричит и чуть ли не дерется, но сама при этом не присутствовала, а любопытно было бы. Деньги я все-таки взяла после выборов. Навальный попросил меня не ставить его в неловкое положение и сказал, что я ведь могу потратить эти деньги на Яблоко. Я так и сделала. Я до сих пор благодарна Навальному за эту работу. Я мало сталкиваюсь с людьми не своего круга, а здесь я погрузилась в народную стихию с головой. И мне здорово досталось, выражений там не выбирали. Я увидела много тяжелого и некрасивого. Мужчины были пьяны с утра. Женщины не говорили, а лаяли. Я не понимала: женщины лают, потому что их мужчины пьяны, или мужчины пьяны, потому что женщины лают. Пробиться к человеку, к человеческому было не просто, но иногда удавалось. А интересно было невероятно. Я думала: «Люди ездят зачем-то на Бермуды и во всякую Тмутаракань, когда здесь в Солнцеве такая экзотика, вовек не разгадаешь». Жалко было всех ужасно. Кстати, наша работа принесла плоды, я даже не ожидала. Когда мы пришли в Солнцево, впечатление было такое, что мы наберём не более 1.5%, а мы набрали 7% с лишним. Мы тогда в Городскую Думу прошли, но Навальный был не первым в партийном списке и он не прошёл. Был очень разочарован.
На тех выборах я работала с утра до позднего вечера, потом валилась в постель, и живого места на мне не было. Иногда я вечером заходила на Пятницкую 31 в избирательную кампанию, там сидели поздно и рассказывала о своих разговорах и впечатлениях, это всех очень забавляло. Козьма Прутков сказал, что два дела раз начавши трудно перестать - рассказать о былых походах и чесать, где чешется. Когда я говорю о работе в Яблоке, это я рассказываю о былых походах и прошу простить мне многословие.
Кстати, о внешности Навального. Посмотрите мой пост «Красота». Человек в черном свитере - это он. Я, правда, при встрече не узнала в нем того, кого мельком видела в темном зале. И только некоторое время спустя поняла, что это был он, определила методом исключения. Так что не исключено, что может быть это он, спас мне может быть жизнь, а я, не благодарная, всех против него настраиваю. Но «Платон мне друг, но истина дороже». А истина заключается в том, что Навальный - националист. Казалось бы, что человек, не любящий людей, не может любить и нацию. Но здесь дело не в любви, а в чем-то другом. Бритые молодчики выбрасывают руку с криком «Зиг хайль!», празднуют день рождение Гитлера, который уничтожил миллионы русских и обрушил неисчислимые беды на Россию, и при этом считают себя русскими националистами. Значит, в их национализме нет ни капли любви к русским и к Родине.
Но я о Навальном. В Яблоке не принято проявлять национализм, и Навальный, я думаю, старался сдерживаться. Но иногда срывался. В пылу спора сказал яблочнице-азербайджанке: «А ты, черножопая, вообще молчи, твое место на рынке». Женщина выбежала в слезах, пожаловалась, поведение Навального обсуждалось, он оправдывался, ему поверили. Таких эпизодов было несколько. Но я буду говорить только о том, что видела и слышала сама. Не знаю, распространялся ли его национализм на меня, я слишком русский человек, и это очень заметно. Но кто поймет националиста. Я вообще считаю, что человек принадлежит не крови и не территории, а языку. В языке полностью закодирован национальный менталитет со всеми особенностями и деталями. К тому же человек становится тем или иным, не в утробе матери, а когда выходит из нее в окружающую среду. Известно, что дети, которых воспитывали животные, как Маугли, потом вообще не могли научиться говорить. Они не только не принадлежали к какой-нибудь нации, но сомнительна даже их принадлежность роду человеческому. Членораздельная речь - признак Homo sapiens, а они ведь не немые и не глухие. Так что если родной язык человека - русский и он вырос в русской среде, то он не может быть ни кем иным, кроме как русским, даже если он этого не хочет. Каковы бы ни были его убеждения, пусть даже антирусские, исповедовать их он будет как русский, вести себя как русский во всех случаях жизни. Илюша Яшин как-то спросил у меня, есть ли во мне еврейская кровь. Разговор был в комнате, где сидел Навальный и весь московский аппарат. Я сказала, что есть в количестве ста процентов. Но я люблю Россию и русских, и все русское не меньше, чем Яшин и Навальный. И я считаю, что моя любовь выше, чем их. Они просто любят себя, а я люблю другого. И люблю без взаимности. А благороднее такой любви ничего быть не может. И ребята со мной согласились. Правда, Россия заплатила мне за любовь и очень щедро. Самый русский из русских Игорь Тареев любил меня «как никто никогда никого не любил» до последней своей минуты. Внешне он очень был похож на Навального, только больше его во всех измерениях. Алексей был как бы копией уменьшенной и несколько исправленной в направлении приближения к классическим образцам. Это роковое сходство мешало мне объективно относиться к Навальному. Игорь был для меня всем, и он ушел, и боль не проходила, а тут я вдруг, всегда неожиданно и всегда как первый раз, встречала взгляд тех самых родных глаз. Сердце падало. Холодноватые глаза, в которых холодок сохраняется даже при улыбке, но я то знаю, как этот синий лёд может превратиться в синее пламя.
Продолжение следует.